Антонина Крейн - Шолох. Тень разрастается

Маньяк хмыкнул:

– Он прав: глагол, в котором суть, один и тот же.

Дурдом.

Поразмыслив, Дахху протянул:

– Тинави, я бы хотел показать тебе тот сон, из-за которого я решился на общение с Анте. Возможно, после него ты тоже смиришься с его присутствием на кухне… И поймешь, что я имею в виду, говоря о равновесии Вселенной. Мы восстановим его. И вместе одолеем Пустоту.

– И станем лучшими друзьями, и съедемся, и будем жить долго и счастливо, – язвительно продолжила я.

Дахху на мгновение задумался. Потом сразу же обиженно надулся. Отмахнулся, закрыл глаза и что-то заунывно запел, раскачиваясь на стуле, как маятник, взад и вперед. Я невольно напряглась. От сегодняшнего дня можно ждать что угодно.

А Дахху все пел и пел… И вот в приоткрытое окошко, под очередной раскат грома, в пещеру вползли две тонкие струйки черного дыма. На кухне они на секунду растерялись, будто выбирая, как быть, но тут песнь Дахху достигла высокой диссонантной ноты – и струйки, решившись, поплыли одна ко мне, другая к Анте Давьеру.

– Снова бокки?

– Да. Я узнал все от них. Будем действовать по канону. – Дахху с энтузиазмом закивал.

По его щелчку один бокки нагло, по-свойски залез мне в ноздрю.

Я передернулась от омерзения:

– Ты бы хоть разрешения спросил! Что за пытки по расписанию?

– Прости, я забыл, что это может быть неприятно, – стушевался друг. – Свяжите их сознания друг с другом, – попросил он ту прохладную сущность, что, как на волнах, покачивалась внутри меня. Такая же мерцала далеким огоньком в серых глазах смирного маньяка.

И без того изменившаяся колористика мира окончательно уползла во флюоресцентное сумасшествие. Бокки, казалось, дергает за невидимые рычажки мозга, настраивая мое восприятие, как ему удобно.

– Покажите 1147 год, побережье Шепчущего моря, – уточнил Дахху. – Объедините свои воспоминания с памятью Анте, чтобы получилась полная картина. Пусть Тинави узнает две вещи: во-первых, историю хранителя, а во-вторых, конкретную причину, по которой драконы сожгли срединников.

Услышав последнюю фразу, я опешила.

Значит, прав был Мелисандр Кес? Имелась последняя капля?..

– Дахху, а может, по одной истории зараз все-таки? – взмолилась я.

Друг с укором обернулся:

– Ты мне доверяешь?

– Да я уже что-то не увере…

Я не договорила: внутри будто повеяло холодком.

Вселенная закружилась у меня перед глазами. Я уперлась блуждающим взглядом в твердь мраморной столешницы: каменная мебель не подводит, запомните это.

И столешница, повинуясь желанию бокки внутри, раскрылась театральным занавесом, окуная меня, как в патоку, в странную акварельку – то ли сон, то ли греза, то ли ожившее изображение имаграфа…

Итак, по просьбе Дахху я отправилась в воспоминания о 1147 годе. В рассказ об уничтожении Срединного государства.

Напомню, как это случилось: давным-давно, на заре времен, боги-хранители и срединники жили вместе. Потом боги осознали, что нельзя проводить так много времени с одним народом, если Вселенная заселена бессчетным множеством других жаждущих и страждущих. Тогда хранители ушли из Лайонассы. Это был нулевой год, от которого отсчитывают нашу эру.

Следующую тысячу лет срединники провели сами по себе… И получилось у них так себе. Они кичились тем, что они избранные и самые крутые. Они действительно были изумительными магами – со всем тем багажом знаний, что достался им от хранителей. Но в итоге срединники довыпендривались до того, что соседние государства и драконы решили их уничтожить. Ящеры в одночасье выжгли Мудру, а иноземные войска истребили Прибрежный легион, находившийся на месте нынешнего Шолоха.

Именно тут, на берегу, я и оказалась.

Ну как – оказалась.

Строго говоря, по-настоящему меня тут не было: воспоминания все-таки. Материя потоньше сновидений.

Когда свистопляска перемещения закончилась и я почувствовала под ногами твердую почву, я первым делом покосилась на свои ладони – привычка со времен уроков по Управлению Снами.

Ладони были леденцово-желтыми и какими-то стеклянными. Рядом в таком же карамелизированном состоянии пребывали остальные члены нашей экспедиции: Анте Давьер и два бокки.

Я огляделась. Ох…

Вокруг были трупы. Горы трупов до самого горизонта. Багряная кровь заливала землю, хриплое карканье воронов царапало тишину. Серое небо давило сверху, как могильная плита, и в тонком плаче ветра мне слышалась скорбь по сотням непрожитых жизней…

Посреди этого пиршества смерти замер Карл.

Впрочем, лучше сказать Карланон: горделивый рыцарь, каким обратился мой юный друг перед недавним прощанием в Мудре. Глаза хранителя были закрыты, на лице застыло непонимание, смешанное с болью. Он стоял, опершись на тяжелый двуручный меч. Невероятная усталость будто тянула его ближе к земле.

Вдруг воздух рядом с Карланоном дернулся, пошел горячей рябью.

Из ниоткуда к Карлу шагнула хранительница Авена. Ее сопровождал незнакомый мне мужчина. Высокий и стройный, он мог похвастаться ярко-зелеными волосами, круглыми очками с голубыми стеклами, белой рубашкой и узкими черными брюками, смешно задранными из-за полосатых подтяжек.

– Это Рэндом? – спросила я у бокки-с-фонарями.

Мы вчетвером вытянулись шеренгой: я, бокки, еще бокки, Анте Давьер. Видимо, лесные духи понимали, что нас с маньяком лучше не ставить рядом. Но на мой вопрос они отвечать не стали.

Зато бесплотный, конфетно-прозрачный Анте усмехнулся, наклонившись вперед:

– Вообще-то это я. Позвольте представить вам – Теннет тысячелетней давности. Рэндом, даром что шут, никогда так сочно не наряжался. О! Сейчас лучше просто наблюдать. Ловите диалоги, чтобы узнать, из-за чего драконы на самом деле сожгли Мудру.

Я скорчилась, недовольная его присутствием, но умолкла, предчувствуя тайну.

Авена – шелковое платье, высокая прическа – положила руку Карланону на плечо:

– Мы сообщили остальным о случившемся. Они скорбят вместе с нами. Но сюда не придут. – Говоря, хранительница слегка прикрывала лицо зеленым рукавом платья. Не хотела чувствовать запах разложения.

Карланон открыл глаза и повернулся к сестре:

– Неужели они не попрощаются со срединниками?

– Они не хотят. Они разочарованы. Говорят, те сами виноваты.

– Каким образом, интересно? – глухо спросил Карл.

Ему резко ответил Теннет:

– Потому что нечего было похищать драконье яйцо. Для опытов, прости господи! И ладно бы обычное, а то – уникальное яйцо-девочку! Как твоим людям вообще это в голову пришло, а, Карланон?!