Антонина Крейн - Шолох. Тень разрастается

Авена какое-то время возилась с раненым хранителем, поуютнее накрывая его одеялом. Потом накинула поверх своего платья дубленку и вышла из дома в белоснежное царство снега.

В комнате остались только мы и уснувший Теннет.

– Значит, драконы убили срединников из-за яйца? – уточнила я.

Информации было много, и я хотела убедиться, что понимаю ее правильно.

– Да. Столичные срединники признались ящерам, что их коллеги из легиона уничтожили яйцо ради науки. Драконы… рассвирепели.

– А соседние страны почему пошли на срединников войной? Помогали драконам?

– Нет, они действовали по собственному почину. Им не нравились кое-какие решения ваших предков.

– А как все это соотносится с Пустотой в Шолохе? – Я запуталась.

– Да никак. – Анте пожал плечами. – Но это объясняет, почему в дальнейшем я лишился магии – из-за этого пресловутого баланса, соблюдение которого мироздание все-таки взяло в свои руки. И еще увиденное объясняет, почему бокки-с-фонарями потратили кучу времени, пытаясь рассказать современным шолоховцам эту историю. И почему господин Дахху захотел выпустить меня из тюрьмы. И почему я буду помогать вам… Скажем так, искренне.

– Ну и почему? – нахмурилась я.

Давьер тонко улыбнулся:

– Потому что бокки-с-фонарями рассказали вашему другу правду, которая заключается в том, что на самом деле драконье яйцо не уничтожили. Должны были, но не успели – на Прибрежный легион напали раньше, чем они начали опыты. А жители Мудры думали, что все идет по плану и, так сказать, дезинформировали драконов. А драконы потом дезинформировали нас. Срединников сожгли ни за что. Раз яйцо живо, оно сможет вылупиться. Драконьи яйца не тухнут со временем.

Я осмыслила услышанное.

Я обалдела.

– Значит, вы все ошибались… Яйцо цело до сих пор?

– Да. И бокки-с-фонарями сказали господину Дахху, где его найти. Он хочет вернуть яйцо драконам, но ему нужна моя помощь – простой смертный до ящеров не доберется. И, конечно, не договорится с ними. Поэтому господин Смеющийся начал заглядывать ко мне в Гластер-Кох, склонять на сторону добра и подманивать сладкими обещаниями. Потому что, если с яйцом все получится, – Анте Давьер покосился на свою копию тысячелетней давности, – у меня есть шанс вернуть свою магию. Самовосстанавливающийся баланс, все дела, – подмигнул он и вдруг стал чем-то неуловимо похож на зеленоволосого Теннета на топчане.

Я призадумалась.

М-да.

Вроде логично.

Дахху, который хочет помочь Вселенной. Маньяк, который хочет помочь себе.

– Ладно. Что у нас по плану? Возвращаемся домой? – буркнула я.

Бокки отрицательно покачали головами в капюшонах.

Анте Давьер поморщился:

– Они хотят показать мое падение. Садисты. Я ведь не сразу лишился магии.

Бокки с энтузиазмом закивали. Сновиденческий, карамельно-прозрачный домик в горах пропал.

Дальше воспоминания ускорились.

Мы сигали по пространству и времени, как полуночные болотные стрекозы. Истории и персонажи сменяли друг друга. Прошла, кажется, тысяча лет…

Хотя почему «кажется»?

Теннет, за которым мы наблюдали, сначала тоже менялся: переплывал из ипостаси в ипостась. Но постепенно его облик затвердевал, пока наконец он не стал выглядеть, как Анте Давьер.

Я сокращу долгую историю хранителя Теннета, оставив в ней лишь важное – на мой взгляд. Вряд ли у вас есть та тысяча лет – сновиденческих, реальных, любых – которую бокки подарили мне, погрузив в царство памяти.

От удара молнией Теннет очухался уже на следующий день – и, не прощаясь, воспользовавшись отсутствием Авены, слинял в иную вселенную, оставив на камине записку: «Новые правила усек. Прощай, сестренка».

Увы, постепенно выяснилось, что молния отнюдь не была безобидна. Теннет терял магию… Унни не хотела играть и договариваться. Как будто он перестал быть ей интересен.

Поначалу Теннет бодрился и чувствовал себя героем. Происходившее с ним было похоже на вызов. Типа, эй, хранитель, а попробуй пожить по-людски, почуй, каково нам!

Ему даже нравилось. Он любил сложные задачки.

Но столетия тянутся долго. Особенно когда не можешь путешествовать по мирам. Теннет застрял. Начал скучать. Потом страдать. Он перестал верить, что ниспосланное Отцом испытание завершится. У любого испытания должен быть конец, а он конца не видел, несмотря на сохранившуюся за ним привилегию вечной молодости и особую Теннетову «чуйку».

Попытки связаться с Отцом не дали ровным счетом ничего. Старикан, как всегда, игнорировал детишек.

Видеть других хранителей Теннет не хотел: помочь они бы не смогли, а общаться с теми, кто лучше тебя, – пытка. Они тоже его не искали – придерживались новых правил. Бессмысленных, правда. Ведь мироздание пошло простым путем: фактически убило Теннета, сравняв драконов и хранителей. Даже смешно, что никто из сестер и братьев так и не понял, что его фраза на берегу все-таки стала пророчеством…

Унылая каторга бытия без магии тянулась и тянулась. Характер Теннета портился. Вера – во что бы то ни было – таяла.

Но однажды так случилось, что Теннет убил человека. Случайно – не будем вдаваться в детали.

Что гораздо важнее, так это то, что, наклонившись над умирающим и бормоча слова утешения – хотя какое может быть утешение от убийцы! – Теннет вдруг почувствовал . Чистая унни расползалась от трупа, как облако, и готова была отдаться в полное распоряжение хранителя. Теннет так опешил, что ничего не сделал.

Но этот случай заставил его задуматься.

Убивать – запрещено. Смерть есть враг мысли, враг развития и искры, враг хранителей. Боги ничего не могут поделать со смертью. Когда приходит она, хранители уходят, потому что им больше нечего учить, нечего лелеять.

Но эта свежая, льнувшая к нему унни убитого…

Ведь Теннет мог создать что-то благодаря ей. Усложниться, пойти дальше и тем самым как бы следовать своему предназначению – заставлять все и вся во вселенной развиваться.

Эта мысль ужаснула хранителя. Убить, чтобы сделать что-то хорошее! Нарушить закон, чтобы иметь возможность оставаться верным своей миссии… В этом было нечто неправильное и одновременно манящее.

Какое-то время спустя Теннет все-таки рискнул. Он убил специально.

И снова – высвободившаяся унни была к его услугам. Теннет жадно бросился ей навстречу, зажал в невидимом кулаке своей воли и сделал то, чего ему так давно не хватало – взлетел. Летать! Летать – это было высшее счастье для Теннета. Унни мертвеца хватило на то, чтобы бог поднялся на пару метров над землей и почти сразу же снова упал.

С тех пор хранителю не было покоя.

Он боролся с собой. Пытался найти другой способ – но неживая материя все еще не хотела иметь с ним ничего общего, живая выставляла в качестве стража свою искру, и лишь в момент чужой смерти Теннет мог похитить энергию.