Антонина Крейн - Шолох. Тень разрастается

Эрика была старинной подружкой нашего наставника, магистра Орлина. Помню, она несколько раз приезжала к нам, чтобы прочитать курс лекций по практической магии и рассказать серию забавных баек о склочных чародеях, населявших Башню Магов.

Иногда анекдоты госпожи Эрики органично перетекали в откровенное зубоскальство. Тогда магистр Орлин, смущенно хмыкая, прерывал подружку, оттаскивал ее в угол и что-то сурово ей внушал, посверкивая глазами из-за очков-полулун. Эрика жеманно пожимала плечом: «Мои коллеги и правда настоящие стрекозлы, Орли, ребяткам стоит знать о таком заранее», – но магистр был непреклонен. Эрика возвращалась к классной доске, извинялась за свое непочтение и резко сбавляла градус сплетен. Мы лишь разочарованно вздыхали…

– Госпожа Эрика, здравствуйте! – Я зашла в кабинет ведьмы. Комната благоухала лавандой и лимоном.

Сама Эрика сидела за массивным серым столом и перебирала бумаги. Голову дамы перетягивал шелковый платок лимонного цвета, бантом завязанный на лбу. Тугие сиреневые кудряшки Эрики (привет, чернила!) торчали поверх этого ободка, как нежные побеги кресс-салата в садовой кадке.

Ведьма поднялась мне навстречу. Лицо ее выражало недоумение, и я, казалось, слышу, как винтики в мозгу Плящущей пытаются отыскать информацию о том, кто я, собственно такая.

– Я Тинави, ученица Орлина, – напомнила я. – Вот, записалась к вам на прием.

Лицо Эрики просветлело. Она пригласила меня сесть в замшевое сиреневое кресло. Надо сказать, сама Эрика тоже была сиреневой. В смысле, ее наряд. Вообще, кабинет дамы содержал в себе только три цвета: желтый, серый и лавандовый. Я даже как-то смутилась своей неподходящей по колориту одежды и тревожно оглянулась: может, на крючке у двери есть плащи и тапочки для гостей? Чтоб не выпадали из гаммы?

– Чем я могу вам помочь? – Ведьма шевельнула пальцами так, будто вяжет невидимый носок – и передо мной появились блюдечко с джемом и чашечка крепкого кофе.

– Боюсь, в Шолохе появилась одна неприятная зараза магического характера… – и я рассказала ей о Пустоте.

Правда, мне пришлось изменить кое-какие факты. Так, я не упомянула о своем «шестом чувстве», вместо этого сообщив, что впервые кляксу мы обнаружили как раз при помощи лекарского круга. Места для смерти танцовщицы в моей истории тоже не нашлось. И про богов я смолчала. Но я все равно рассчитывала на какое-то понимание Эрики, легкую тревогу, что ли… Зря.

– Спасибо, что сообщили. – Госпожа Пляшущая продолжала рассеянно штамповать документы на столе. Иногда она отвлекалась на то, чтобы вспороть ножом какую-нибудь ташени – бумажные птички то и дело влетали в звездчатое окно за спиной ведьмы.

– И что теперь? – спросила я. – Надо вылечить людей? И остановить распространение, верно? Мы можем напечатать материал об этом в «Вострушке», но чтобы горожане восприняли все серьезно, нужен комментарий Башни Магов… А то скажут – очередной журналистский бред.

Эрика пожевала тонкими губами, подкрашенными кнасской помадой. Взяла в руки писчее перо и начала крутить его так и эдак, как будто это перо и было моим вопросом и она старательно обозревала его со всех сторон, прежде чем вынести вердикт.

Вдруг дверь кабинета открылась. В помещение впрыгнул молоденький эльф – ростом чуть выше меня.

– Госпожа Эрика, еще две жертвы! – отрапортовал эльф.

Мелодичный голосок чародея мог поспорить с ловцами ветра, а серое одеяние – эдакий саван – прекрасно вписывалось в обстановку кабинета.

– В Пятиречье нашли трупы одиноких путников. Изъедены целиком, до костей. Снова будто муравьи погрызли.

– Рузенблашхен! – Госпожа Эрика задохнулась от возмущения и усердно замигала глазами на меня. – У меня прием, ты что, не видишь?

Эльф захлопнул зубастую пасть (тридцать два зуба – почти человечьи, но чуть заостренные) и перевел на меня испуганный взгляд. Я, сидевшая вполоборота, дружелюбно ему помахала. Обожаю эльфов.

– Ой, – сказал Рузенблашхен. – Ой. Извините. Два трупа, госпожа, еще два трупа…

И он попятился из кабинета, на пороге задев каскад колокольчиков высокой прической (сплошь шпильки и мука – для «благородного» белого цвета. Ох уж эта эльфийская мода).

– Что за трупы? – заволновалась я. – Сколько же их всего, если на «еще два» вы даже не среагировали? И почему муравьи?

Эрика вздохнула и наманикюренным коготком подцепила новую стопку бумаг в углу стола.

– Спасибо за предупреждение о Пустоте, госпожа Тинави. – Мой вопрос про трупы она проигнорировала. – Мы учтем информацию. Но, как я поняла с ваших слов, это именно болезнь. Значит, обращайтесь в Лазарет.

– Да нет, это не болезнь – это существо! Я неправильно выразилась. Это отдельное существо, опасное, злое, иномир… иноземное! – поспешила разъяснить я.

– Тогда приведите мне это существо. Отдельно от жертвы. Мы изучим его и примем меры. – Эрика облокотилась о стол и снова склонилась над документами, ясно давая понять, что она погружена в чтение, а наша встреча окончена. – Спешки нет, я так понимаю.

Я поколебалась еще с минуту, не зная, как лучше действовать. Устроить истерику, что ли? Нет, боюсь, тогда меня просто выведут отсюда под белы ручки…

Ну ладно, Пустота. Мы сами с тобой разберемся.

Какая-то мысль свербела в голове. Что-то мелькнуло в словах Эрики – что-то важное – что я никак не могла ухватить.

Я вышла обратно в «кишку» Башни Магов.

Сходство с вышеупомянутым органом коридору придавало то, что вся башня внутри была выкрашена в кирпично-красные цвета, а стены мягко закруглялись в пол и потолок, избегая каких-либо углов. Двери в кабинеты были овальные. Ну и Воздушная Шахта, конечно, – тоже круглая при взгляде сверху.

По дороге вниз, в одной из зон отдыха для магов, возле узкого овального окошка «кишки» я заприметила эльфа-чародея. Из длинной узкой трубочки, воткнутой в резной мундштук, он выпускал нежно-перламутровые мыльные пузыри.

– Курим на работе, а, Рузенблашхен? – подмигнула я.

Эльф вздрогнул. Его черные глаза – один сплошной зрачок, ни радужной оболочки, ни белого яблока – округлились:

– Но я же в окно!

Я кивнула:

– И вообще, это всего лишь вода с мылом, понимаю и одобряю. Скажи мне вот что, Рузенблашхен. С учетом этих двух новых трупов у нас всего сколько – пятнадцать? Шестнадцать?

– Да нет, тринадцать пока… – вздохнул эльф и выпустил пузырь такого размера, что тот еле пролез в раму.

– Тринадцать, – удовлетворенно отметила я. – И что, всех как будто муравьи загрызли?

Рузенблашхен перестал курить и поспешно засунул мыльную трубку в накладной карман льняного балахона.

Другой рукой прижал к себе папку с рабочими документами – с нее на меня пялилась, мерцая семью остроконечными лучами, символическая ведомственная звезда. Эльф свел брови к переносице: