Екатерина Лесина - Драконья кровь

- А его приятель…

На сей раз Вихо сидел на лошади, которую держал под уздцы мрачного вида мужчина.

- Его отец. Не самый общительный человек. Но в городе его уважали, хотя так и не простили, что он взял в жены айоха.

Женщина в европейском платье смотрелась странно. Платье было чересчур тесно в груди, а ниже висело мешком. И не вязалось оно с кучей побрякушек, которые нацепила красавица, как и с босыми ее ногами.

- Вихо… еще один непростой мальчик. Он умел останавливать конфликты. Поразительный талант. Ему стоило улыбнуться, и все мигом остывали. Он говорил. Шутил. Мог вызвать на поединок, но как-то так, что все понимали, что это не всерьез. Пожалуй, он единственный умудрился дружить со всеми. Кроме Ника.

- То есть?

- Ник, возможно, и считал Вихо другом, но я знала правду. Станислав нанял этого мальчишку, чтобы присмотрел за сыном. К сожалению, Ник был далек от того идеала, который нарисовал себе Станислав. Тихий. Робкий. Он не умел драться. Всегда был вежлив, а вежливость здесь…

…принимали за слабость.

На отдельном снимке Николас Эшби выглядел еще более нелепо. Короткие штанишки с бантами заканчивались где-то под коленями. Высокие гольфы поднимались к этим коленям, но сползали, и Нику приходилось их подтягивать, но они все равно сползали, обнажая пухлые икры.

На левой был виден синяк.

И на правой.

- Дети не умеют лицемерить. С одной стороны, родители требовали, чтобы они уважали Ника Эшби, с другой, не раз повторяли, что ребенок неудачный.

И дети слышали разговоры.

Делали выводы.

Пухлые плечи. Круги пота в подмышках. Та же шея складочками. Беспомощно приоткрытый рот.

- Вихо сглаживал конфликты, но он смотрел на Ника свысока. Это не дружба. А вот Уна была другом.

На ней светлое платьице болталось, что на палке. Хмурая. Злая. Взгляд раздраженный, и мальчишка, которого она держит за руку, разворачивается, заслоняя подругу от камеры.

- Очень сложная девочка. Но она, пожалуй, единственная нашла свое место в жизни.

У девочки со временем коса стала толще, а взгляд еще злее. И эти поджатые губы…

…кто сказал, что Чучельник – всенепременно мужчина?

Женщины айоха знают пустыню. И способны перетащить косулю на плечах. А тощая девушка немногим тяжелее косули.

Или…

У той, которая улыбалась и робко трогала значок с драконом, коса стала еще толще, а вот косуля на плечах ее вряд ли уместилась. Да и во время тех убийств ей было… сколько? Лет четырнадцать? Пятнадцать? Пусть айоха взрослеют раньше, но повзрослеть и научиться убивать, не оставляя следов, разные вещи.

- Кто еще умер?

- Что? А, в тот год… Бирк Свенсон, старый пьяница. Тихий в целом человек. Служил у Станислава садовником. Но это скорее из милости. Ушел во сне. Милосердная смерть. Томас после того случая с братом заболел. И болел долго, а когда вернулся, это был совсем другой ребенок… честно говоря, он меня пугал. И не только меня.

Он и вправду другой.

Те же волосы, те же оттопыренные уши. И глаза круглые огромные. Бровей почти не видно на темном лице. Но взгляд изменился.

Стал злым.

Цепким.

- Джорджина. Это экономка Эшби. Кажется, именно тогда начали говорить, что дом проклят. Но на деле все просто. У нее было больное сердце. Она дважды в год отправлялась в Тампеску, да и на море ее Станислав отсылал… Клайв остался сиротой. Но Станислав его не бросил.

Еще один мальчик, чье лицо кажется знакомым. И Милдред отбрасывает страницы альбома назад.

- Нет, он не ходил в школу. Я говорила? Нет? К сожалению, его матушка была из тех, кто слишком большое значение придавал религии. Она боялась, что здесь мальчика научат дурному. Я пробовала поговорить и с ней, и со Станиславом, но безрезультатно. Меня она считала развязной девицей, которая пришла, чтобы совратить юные души, а Станислав просто не стал разжигать конфликт. Сказал, что в его доме достаточно книг, чтобы выучить одного юного олуха. Или двух.

Мисс Уильямс вновь улыбнулась.

- У него и вправду великолепная библиотека. А уж то, что касается семейного архива… знаю, ему периодически приходили запросы, просьбы предоставить доступ или сделать копию. Его предки были свидетелями многих событий, хотя Станислав и утверждал, что они предпочитали оставаться в стороне, но все же… все же источники.

И неплохо было бы с этими источниками ознакомиться.

- Одно время даже я горела желанием написать книгу. Это ведь так увлекательно, древний род, его тайны… но… как-то оно не вышло.

- Запретили?

- Нет, - мисс Уильямс махнула руками. – Как-то само… понимаете, я одна, а детей много. И сначала я была только учителем, а потом… у них простые родители, которые любят своих детей, но не настолько, чтобы их слушать. И они стали приходить ко мне. Не все, конечно, но многие… просить совета. Доверять свои секреты… какие это были глупости с точки зрения взрослого человека, но для них не было ничего важнее. И я старалась. Как умела. Я хотела стать кем-то, кто нужен этому месту. И этим детям. Возможно, потому что мне было отказано в праве на своих.

Вздох.

- А это?

Милдред перевернула последнюю страницу. Паренек в темном костюме жался к стене, будто надеясь сродниться с ней.

- Гевин, тогда еще он только-только в городе появился. Дикий запуганный мальчик. Точнее не мальчик по возрасту, но по уму – сущее дитя. Оллгрим взял его под свою руку. Привел ко мне, чтобы читать научила.

Парень выглядел вполне взрослым.

- Он…

- Не умел ни читать, ни писать. Он мало говорил о себе, но было понятно, что жизнь его не слишком жаловала. Ему явно приходилось голодать. И бродяжничал он долго. Но учиться он хотел. Редко человек усваивает информацию с такой скоростью. Вскоре мое участие заключалось лишь в книгах, которые я передавала через Оллгрима. Из парня вышел отличный егерь. Насколько я знаю.

Мисс Уильямс взяла альбом из рук Милдред.

- К сожалению, это все, что осталось… говорю же, год был на редкость неудачным. Многое сгорело с лабораторией. А вы пейте чай. Отличное средство от головной боли. Проверено.

Чай и вправду был хорош.

А в мотеле Милдред ждали розы.

Много роз. Таз, в котором плавали темные, будто на крови выращенные, цветы и еще кое-что. Милдред увидела искру золота. И отстранила Луку, который молча попытался задвинуть ее за спину.

Она протянула руку.

Коснулась цветка, оказавшегося на удивление мягким, шелковистым. Теплой воды, у которой уже появился затхлый аромат. Она дотянулась до дна и подцепила золотую нить. Вытащила ее и кулон в виде сердечка.

Кулон качнулся влево.

Вправо.

И замер, стряхнув прозрачную каплю воды. Он, потерянный вместе с Элли, был здесь, рядом и…

- Знаешь, - Милдред нашла в себе силы улыбнуться. – Кажется, меня узнал не только шериф.