Екатерина Лесина - Драконья кровь

И имя его мисс Уильямс произносит с нежностью.

- Несколько раз школа поучаствовала в благотворительной ярмарке, на этом все и утихло. Разве что Джорджина так и не успокоилась… она запретила сыну ходить в школу. А Станислав решил не ссориться. Может, и к лучшему… Клайв всегда был сложным мальчиком.

Снова снимки.

Лица.

И тихая городская жизнь, которая проходит мимо Милдред. Люди, люди и снова люди. Удивленные. Растерянные. Серьезные. Осознающие важность момента. Искусственные позы и случайные фото, сделанные, когда те, кого снимают, не подозревают о том. И здесь люди живые, настоящие.

- У вас талант.

- Да нет… случается, что из одной пленки и сделать можно кадр-другой, не более. А вот у Деккера действительно талант. Мальчик сердцем прикипел к нашей лаборатории. Очень переживал, когда она сгорела.

Милдред подобралась.

- Нет, ничего такого… лето выдалось на редкость сухим. Вспыхнула трава, а когда начинается огненная поземка, то достается всем. Школа-то защищена была, Станислав изначально настоял на этом, а вот пристройка вспыхнула. Все оборудование и не только. Архив пленок, который там хранился. Отпечатанные снимки. И бумаги… совсем новые наборы для изучения радиоактивности. Пятьдесят долларов один! Помню, их привезли буквально накануне, а с ними и реактивы для химических экспериментов. Станислав желал, чтобы наша школа была не хуже, чем в Тампеске.

- А вы?

- А я была рада. Но… - мисс Уильямс закрыла альбом и прижала к худой груди. – Это был нехороший год… очень нехороший… много всего случилось и как-то сразу. Смешно жалеть о лаборатории, когда погибли люди.

Она замолчала, спохватившись, что явно сказала лишнего. Но тут же вздохнула, спрятала альбом на полку, чтобы вытащить другой.

- Вот… это Элисон. Официанткой работала… не только ею. Поговаривали, что она охотно оказывала мужчинам услуги определенного толка… вы понимаете?

Милдред кивнула.

- Глупый случай, конечно. Нелепый, я бы даже сказала, беспрецедентный по глупости. Элисон постоянно заводила романы не с теми мужчинами. Ссорилась. И потом случалось… всякое. Новый приятель ее избил и так, что сломал ногу, но потом они помирились и выпили. Много выпили. Элисон в принципе злоупотребляла. И когда они протрезвели достаточно, чтобы осознать случившееся и пригласить Станислава, было поздно. Раны загноились. Ногу пришлось отнять…

Женщина смотрела исподлобья. Возможно, она была когда-то красива, но возраст и дурные привычки не оставили красоте шанса. Она стояла, глядя исподлобья. Морщины. Потекшие щеки. Полная шея. И отвисшая губа, к которой прилипла сигарета. Светлые локоны собраны в небрежную прическу.

- Она умерла не сразу, верно? – Милдред потянулась к снимку, но вынимать из тонких полосок, которыми он крепился к листу, не стала.

- Верно. Сперва даже показалось, что Элисон поправиться. Ее перевезли из Тампески. Станислав нанял сиделку на первое время. Он часто помогал местным в подобных вопросах. Помог приобрести кресло. И даже работу какую-то дал, чтобы она с сыном не погибла.

Сын?

Милдред перелистнула страницу.

- Нет, вот он. Деккер. Я же говорила, - мисс Уильямс поняла все верно. – Он хороший милый мальчик.

В одежде явно с чужого плеча. Впрочем, здесь многие одевались так, как выходило, но эта бедность особенно бросалась в глаза. Рубашку даже не пытались подшить, а штаны висели. И в дыры на коленях проглядывали эти самые колени.

- Сколько ему было?

- Ему… погодите. На пару лет старше Ника… в тот год, стало быть, пятнадцать исполнилось. А это Альберт Хендриксон, - палец учительницы остановился на другом мальчишке, который стоял будто бы в стороне и изо всех сил старался выглядеть старше прочих. Кожанка на плечах. Кепка, съехавшая набок. Выражение лица нарочито равнодушное, независимое. Во рту – сигарета, но это нормально. Сколько ему? Тоже около пятнадцати. – Он утонул. Здесь, на Драконьем берегу.

Стало быть, парень из списка Луки, по которому только и удалось, что дети и вправду погибали. От инсульта ли, по иным обстоятельствам, как знать.

- А это Томми.

Агент Хендриксон выглядел раздолбаем. Светловолосым, с огромными глазищами, в которых читалось любопытство, и с оттопыренными ушами. Он стоял, вцепившись в метлу, и пялился в камеру то ли с восторгом, то ли с ужасом.

- Очень живой был мальчик. До того происшествия… оно сильно на него повлияло. Ник.

Хмурый толстяк в слишком хорошем костюме, чтобы сойти за своего. Три подбородка упирались в белоснежный воротничок, из-под которого выглядывал змеиный хвост галстука. Ребенок выглядел недовольным и раздраженным, что немудрено. Пиджак натянулся на его груди, того и гляди пуговицы треснут.

- Вихо…

А этот вполне в своей стихии. Не стоит, сидит на корточках, повернувшись так, чтобы всем были видны явно новые и красивые сапоги.

Высокое голенище.

Узоры.

И белая кожа. Кто покупает такую обувь детям, у которых нога растет быстро? Разве что очень любящие родители.

- О да, его матушка была удивительной рукодельницей.

- Была?

- Она и сейчас жива, но не помню, чтобы еще работала с кожей. Хотя… вам стоит ее навестить. Уна.

Мелкая тощая девчонка, которая прячется за остальными, но потом, будто опомнившись, тянет тощую шею, выглядывает.

- И Зои…

Две косы. Банты. Клетчатое платье и белый передник. Аккуратна, как и подобает леди.

- Вы их всех учили?

- Очень многих, - согласилась мисс Уильямс. – И если думаете, что я пропустила что-то… возможно и пропустила. Вот Альберт был жесток. Стыдно признаваться в таком, но… я вздохнула с облегчением, когда его не стало. Умный мальчик. С таким… знаете ли, четким пониманием того, что дозволено, а где следует остановиться. Он мог закидать камнями бродячего щенка, но никогда бы не сунулся к чужой собаке. Во всяком случае, пока хозяин смотрит. Однажды он спрятал змею в ящике моего стола. Обычную, но привязал к ней сухую погремушку.

Лицо мисс Уильямс исказилось.

- Я тогда сильно испугалась. И ведь не могла доказать, что это он, хотя знала, что Альберт любит охотиться на змей. В горах их хватает. Станислав говорил с ним. И мальчишка извинился. Меня он больше не трогал, а вот на Нике отыгрывался сполна.

Она перевернула лист.

Два брата. И насколько не похожи, хотя Томас изо всех сил старается подражать старшему. Та же поза, то же выражение лица, и даже у рубашек рукава закатаны одинаково.

- Он умел действовать через кого-то. Как правило, через Тома. Тот брата обожал. И готов был на все, чтобы угодить. Поэтому пара слов, пара намеков и начиналось… иногда Альберт подсказывал младшим какую-нибудь пакость, но в принципе, они вполне и сами справлялись. В то время Ник был удачной мишенью.