Екатерина Лесина - Драконья кровь

И пришла к выводу, что ей осточертело это захолустье. Красивые женщины почему-то особенно устают от провинциальной тишины.

- Да и я… был далек от ее идеала. Не подумайте, я старался. Я привозил ей цветы. Не ограничивал в тратах. Она могла выписать себе наряды хоть из Нью-Йорка, хоть из Вашингтона, хоть из Парижа, но… она сама желала увидеть Нью-Йорк, Вашингтон и Париж.

Только парень сидел на цепи, суть которой, правда, была Луке не совсем понятна, но он верил, что, если бы Эшби мог, он бы наизнанку вывернулся, чтобы жене угодить.

- К тому же у меня есть пациенты. Дела. Обязанности определенного толка. Драконы опять же. Вы не поверите, но молодые драконы болеют едва ли не чаще, чем люди… у нас вообще много общего, но драконы честнее.

- Когда вы поняли, что жена вам изменяет?

Взгляд искоса. И стало быть, действительно понял.

- Вихо перестал заглядывать. Говорил, что занят. Он и раньше бывал занят, это не мешало ему останавливаться в моем доме. Порой мне начинало казаться, что он считает этот дом своим.

- Ревновали?

- Пожалуй, что да… но это глупость, конечно. Просто Вихо был таким, каким отец хотел бы видеть меня. Решительным. Смелым. Не отступающим перед трудностями. Напротив. Вихо был рад любому вызову. Мне порой казалось, что он нарочно искал что-то, что другим казалось сложным. Невозможным. Невероятным. Он как-то обмолвился, что ему тяжело жить, не испытывая сильных эмоций.

Тех, что дает доза.

Или охота. Лука знает. Лука сам таким был. И остался. Где-то. Как-то. Частично. Возраст позволил разуму взять верх над дурью, но разве он смог бы жить вне игры?

Вне охоты?

А главное, согласуется с тем, что старый приятель сказал. И да, в духе парня было бы приударить за первой красавицей города, которая ко всему стала первой же леди в этом захолустье. А ей? Освободившейся от удушающей матушкиной заботы и осознавшей вдруг, что тошно и от дома, и от поместья, и от собственно жизни, разве не глянулся бы парень, который буквально горел?

- Незадолго до исчезновения он пришел. Я уже тогда… понимаете, когда женщина ждет кого-то из рода Эшби, эта беременность дается тяжело. Ребенок выпивает мать. Мы можем лишь поддерживать силы и надеяться, что их хватит…

- Кормить кровью девственниц?

- У матушки побывали? – Эшби ничуть не удивился. – Бросьте. Сами посудите, где столько девственниц взять. Но да, кровь в семейном рецепте присутствует. Драконья.

Стало быть, не все, рассказанное улыбчивой старушкой, такой уж бред.

- Еще травы, около двух десятков. Некоторые – весьма специфические, которые можно обнаружить лишь здесь. Это особое место. Когда-то люди изменили эту часть мира, использовав силу источника, и теперь этот мир изменяет, что травы, что людей. К тому времени, когда Вихо пришел, я уже все понял. Это несложно сопоставить. Дом, к которому Зои почти утратила интерес. Ее разговоры, что нужно помириться с Уной, что той необходимы мои забота и внимание, что Вихо слишком беспечен, а девочка осталась одна. Ее нервозность. И ее нежелание ко мне прикасаться. Я перестал заглядывать к ней в спальню сразу, как она объявила о своем положении. Но и до того она… скажем так, не отличалась темпераментом.

- Значит, он к вам пришел?

Сложнее всего в обычном разговоре отделить важное от словесной шелухи. И Лука пожалел, что не прихватил с собой диктофон. Потом вспомнил, что в местах, подобных этому, машинки работали с перебоями, и потому записи ни один суд не признает.

- После того, как Зои родила. Я присутствовал. Я… должен был. И да, достаточно было одного взгляда, чтобы понять, чей это ребенок.

Ноздри Эшби дрогнули.

А Лука ощутил острое желание убраться. Не важно, куда, лишь бы подальше.

- Это было просто подтверждение. Нет, меня поздравили. И я принял поздравления. Возможно, я и вправду слаб и жалок. Быть может, хотел услышать все от них. Или… не пожелал, чтобы имя Эшби оказалось замешано в скандале. Выбирайте, что вам больше нравится.

Ничего.

- А ваш…

- Он исчезал. Возвращался. Отсыпался. И снова исчезал. Пытался сойтись с егерями, но они… скажем так, они приняли Уну, но это не значит, что и Вихо стал своим. Скорее наоборот. Его полагали чересчур шумным и активным. Как бы там ни было, я оказался перед выбором. И перед своей неспособностью его совершить. Зои… ждала. Скандала. Разговора. Чего бы то ни было. Я видел по ее глазам, но продолжал делать вид, что ничего не происходит. Забрал ее и ребенка. Привез в дом. Устроил праздник в городе. Вел себя, как идиот.

Или как человек, который предпочитает месть холодной.

- И да. Я… наведался. В Тампеску. Это почти край для меня, но некоторое время я вполне способен находиться там, не испытывая дискомфорта. Найти гостиницу, которую облюбовала Зои, оказалось несложно. Выяснить, кто ее навещал, и того проще. Право слово, не знаю, зачем. Тогда мне казалось, что без свидетелей мои обвинения будут всецело голословны.

Лука поскреб щеку.

А сам бы он как поступил? Тихо отошел в сторону, оставив жене право принимать решение? Нет, не в его характере. И избытком милосердия он не страдает. Да и вообще…

- А потом ко мне пришел Вихо. Он был… другим. Он попросил прощения. Чтобы вы знали, Вихо никогда и ни у кого не просил прощения, а тут вдруг… встал на колени. Сказал, что никогда, но это ведь любовь. Я должен понять, что такое любовь.

Понял ли?

Лука бы не понял. Он бы нос сломал уроду, которому вздумалось бы протянуть грабли к Милдред. И грабли бы тоже. И… кое-что другое.

Наверное.

- Он сказал, что пытался бороться. Что… он знал, насколько Зои важна для меня. Но в моем доме она была несчастна. Что она пыталась повеситься. Представляете? Именно тогда они впервые поцеловались. Меня не было. Я пытался помочь очередному то ли человеку, то ли дракону… даже не знаю, кому именно. Главное, что меня не было в доме. А Зои решила повеситься. Она устала. От меня. От моего имени, которому требовалось соответствовать. От матушки своей, что наведывалась каждый день и напоминала, благодаря кому Зои так счастлива. Она поняла, что попала в клетку, из которой не вырваться.

И решила наложить на себя руки? Вполне в духе истеричной артистичной барышни. А тут спаситель и любовь, без которой никак не обойтись. Это что бензину на костер из нервов плеснуть.

- Сперва Вихо надеялся удержать ее от глупости. Потом…

…переспал.

- …понял, что и сам влюбился. Он хотел сказать. Клялся. И я видел, что он не лжет. Но возникло дело, которое его не отпускало…

…или которое он сам не способен был отпустить. Это вернее.

- Он рассказал, кем работал. И я не поверил. Сперва. Потом, когда он принес клятву… с клятвами на крови не шутят, а моих сил хватило, чтобы принять ее. Так вот, это все звучало…