Екатерина Лесина - Драконья кровь

- Мне?

- Им. Это, наверное, тоже… болезнь.

- Болезнь, - согласился Томас, усаживая ее на постель. – Ноги подними и под одеяло.

О том, что ему даже немного грустно, что Билли скоропостижно скончался, он говорить не стал. Голову ему отрезали за дело, и жаль, что мертвому.

- Потом… уже когда в бюро перевели, встречался с одной. Она секретарем работала. В бюро на самом деле хватает женщин. Стенографистки. И секретари. И в архивах тоже.

- Красивая?

- Очень.

- И что не сложилось?

- Все, наверное. Она ждала, что я буду таким… идеальным мужем. Буду возвращаться домой к ужину, а потом вместе станем гулять. Ходить в кино. Или в театр. Потом, позже, я уйду с опасной работы, осяду в каком-нибудь статистическом отделе. Дослужусь до должности, если не начальника, то заместителя. Мы купим дом в пригороде.

Уна слушала внимательно и только губы покусывала, точно сдерживала желание что-то сказать.

- Детей заведем. И собаку. Или двух. А я… я вдруг понял, что это все… что не то, неправильно. Она замечательная, а я дурак. Потому и не сложилось.

- И вправду дурак, - Уна откинулась на подушки. – Посидишь?

- Посижу.

- Я ведь ей завидовала.

- Кому?

- Зои. Она… она всегда была такой, какой мне не стать, хоть ты из шкуры вылезь. И не потому, что я полукровка. Просто… у меня никогда не получалось носить эти сраные платья так, чтобы красиво. И не рвать одежду. А если я ее не рвала, то все равно умудрялась испачкаться и так, что мама за голову бралась. Волосы вечно путались. И говорила я слишком громко. Смеялась во весь голос. Не нравилась мальчишкам. Кроме Ника. Но это потому, что с ним никто больше не хотел дружить. Если бы захотели, он бы выбрал кого получше.

Вздох.

И закрытые глаза.

- А потом… у меня появились драконы. Это многое изменило. Им оказалось неважно, как я выгляжу. И во что одета. Они видели меня другой, понимаешь?

Томас присел рядом.

Рука у нее холодная, пальцы и вовсе ледяные, синеватые. Он провел по ладони. Линия жизни тянется до самого запястья, и мама сказала бы, что жизнь Уне суждена долгая, но сложная. Вон сколько черточек пересекают эту несчастную линию, будто режут ее на куски.

- И я становилась другой. Люди… это пустое. Они слепы. А вот драконы… с драконами намного проще.

- Не сказал бы.

- Тебе надо попробовать, - она зевнула. – Еще когда Ник вернулся, я подумала… он же похож на них. Очень похож. Может, он тоже увидит меня другой? А он выбрал Зои.

- Мне жаль.

- Я ревновала. Дико. Исступленно. Именно поэтому, наверное, с Билли так вышло… хотела доказать, что я не хуже. Что меня тоже можно любить.

- Не хуже, - подтвердил Томас. – И можно.

Он коснулся бледного запястья губами, поймал пульс и отпустил.

- Ты просто… просто…

- Просто, - согласился Томас. – Я просто. И ты просто. И все, если разобраться, тоже просто.

- Да. Наверное. Только… я боюсь.

- Чего?

- Все закончится, и ты уедешь. А я… я не смогу. Раньше я могла себя обманывать. Мечтать, что однажды уберусь из этой дыры, что поеду посмотреть мир. На тот же Большой каньон. Или на водопад. В жизни водопадов не видела. Но правда в том, что я не смогу их оставить. А ты не сможешь остаться.

- Почему?

- А зачем тебе? – она смотрела спокойно и серьезно. – Однажды ты уже вырвался отсюда. Так для чего тебе возвращаться?

- Быть может, затем, что мое место здесь?

[1] Болезнь была описана в 1957 году австралийским врачом Зигасом и американцем Карлтоном Гайдузеком. Куру – типичный пример прионовых заболеваний человека – губкообразных энфевалопатий.

[2] В 1976 году доктор Карлтон Гайдузек был удостоен Нобелевской премии по физиологии и медицине за открытие инфекционного характера болезни куру. Хотя сам он до конца не верил в существование прионов.

[3] В нашем мире это открытие было сделано недавно.

[4] Центр по контролю за эпидемическими заболеваниями был создан в 1946 г. при Департаменте общественного здоровья. В настоящее время полное название Центр по контролю и профилактике заболеваний США.

Глава 21

Глава 21

Николас Эшби не вернулся.

Его не было утром.

И к обеду, который кухарка накрывать не стала, отговорившись занятостью. И вообще, она не звала людей, заполонивших дом, а раз так, то пусть сами о себе и заботятся.

К ужину Эшби тоже не появился.

Кукол почти всех описали и разложили по коробкам. Кто-то обзавелся именем, но большинство пока оставались игрушками.

Сто пятьдесят три.

Ранние попроще. И лица, и волосы. И одежда, которую шили из лоскутков ткани. Неловкие неровные швы, пусть и тот, кто их делал, старался, но одного старания недостаточно.

Аляповатость рисованных лиц.

Чересчур яркий румянец, слишком темные тени и крупные губы. Эти куклы были почти уродливы, и Лука лишь надеялся, что за ними не стоят реальные люди.

Он бы спросил. У него вообще накопилось вопросов к Николасу Эшби, но тот не явился. Когда за окнами стали сгущаться сумерки, Лука сказал:

- Надо подавать в розыск.

- Думаешь? – Милдред сидела на полу, обложившись листами бумаги.

Что-то доставили сегодня, что-то она извлекла из старых папок. Выписки из церковной книги. Газеты. И фотографии. Много фотографий, которые без удивления и тени возмущения отдал Деккер.

Он был в доме.

На кухне.

В отличие от прочих, кого на кухню не пускали, ма Спок испытывала к парню явную симпатию. И выражалась она в круглых пухлых булках и свежем молоке. От молока Лука и сам бы не отказался, да и вообще поесть бы стоило. Он плохо переносил голод.

- Или скрылся. Или вляпался.

В обоих случаях найти Эшби стоило бы.

- А егеря?

Милдред задумчиво разбирала очередную коробку со снимками.

- Говорят, что в пещерах нет. Но… - егерям Лука не верил. У них была своя, какая-то на редкость странная логика, в которой жизнь драконов была важнее человеческой. И Лука крепко подозревал, что, окажись Эшби убийцей, они расстроятся. Но отнюдь не самому этому факту, а тому, что оный факт стал достоянием гласности.

- Есть что интересное? – он в очередной, может, сотый, а может, и тысячный раз обошел комнату, которая была слишком мала для двоих, и остановился за спиной женщины. Вот она повела плечами. Вот коснулась шеи. Красные ногти выделялись на ней каплями крови.

Нехорошее ощущение.

Тревожное.

И Лука трясет головой, пытаясь отделаться.

- Не знаю. Смотри… мисс Уильямс. А это Станислав Эшби.

И розовый куст. Снимок черно-белый, сделан издалека, но любому, кто взглянет, очевидно, что эта пара неравнодушна друг к другу. Они стоят, зацепившись взглядами, касаясь друг друга кончиками пальцев, словно боясь расстаться и не имея сил удержаться рядом.

Выражение лиц.

И розы.

Треклятые алые розы.

- И вот снова… и опять… - Милдред выкладывала цепочку фотографий. – И еще…