Екатерина Лесина - Драконья кровь

Прогулка.

И вновь, слишком близко, чтобы эта близость была случайной, и в то же время не касаясь друг друга. Полуоборот.

Улыбка.

Слово, которое было произнесено, но на пленку не попало.

- А вот здесь только она…

И еще одна цепочка снимков. Мисс Уильямс поливает розы. И стрижет. Прижимает руку ко лбу. Перчатка огромна и заслоняет лицо, но в самой ее фигуре есть что-то этакое, заставляющее задержаться на ней.

Она курит, облокотившись на забор, а взгляд устремлен куда-то вдаль.

И сидит на ступеньках школы с раскрытой книгой.

Что-то объясняет стайке парнишек. И явно отчитывает хмурую девчонку, в которой Лука не сразу узнал Уну. Она льет воду на разбитое колено.

И куда-то спешит.

Она с ружьем. И в мужском костюме.

- Как-то…

- Многовато, правда? – Милдред продолжала выкладывать цепочку из снимков. Украденные кадры чужой жизни. А ведь определенно мисс Уильямс не знала, что ее фотографируют.

- А парень что говорит?

- Еще не спрашивала. Он… не знает, что привезли все снимки.

- То есть?

- Я попросила его дать фотографии, - Милдред положила очередную мисс Уильямс, ту, что сидела в баре, закинув ногу за ногу и вид имела весьма неподобающий для школьной учительницы. – И он привез. Два ящика. Вон там. В них нет ничего интересного. Обычная жизнь обычного города. И пейзажи. Пустыню он снимает красиво.

А вот это лицо искажено гневом и кажется почти уродливым. Открытый рот, вывернутые губы. Морщины на носу.

Надо же, мисс Уильямс способна кричать.

- И я попросила Аштона, чтобы отправил кого-то… изъять.

- А ордер?

- Боумен сказал, что будет и ордер.

- Звонила?

- Да, - она убрала волосы со лба. – Не злись. Я хочу его понять.

- Так?

- Да. Все люди говорят о себе. Кто-то словами, кто-то действиями. Или вот… снимками. Деккер определенно был ею одержим.

Хрупкой блондинкой, которая не утратила своей привлекательности и годы спустя.

- И не только он, видишь?

Очередной снимок, где Станислав Эшби все-таки решился обнять школьную учительницу, а она прильнула к нему всем телом. И эти двое казались единым.

- Если говорить отстраненно, то мы имеем модель, в которой Станислав Эшби занял роль отца. Но ведь оставалась еще мать. У Клайва она была одержима религией, у Деккера пила безбожно. И явно не подходила на роль матери.

- В отличие от мисс Уильямс?

- Именно. Возможно, он перенял эту одержимость, – она смотрела снизу вверх. – Такое вот… наследство.

- Надо поговорить с парнем.

- Надо, чтобы Джонни на них взглянул, - снимков становилось слишком много. Они грозили заполонить всю комнату. – Я думала над тем, что он сказал. Про болезнь. Если предположить, что знаменитое проклятье Эшби – это именно болезнь, которая каким-то образом поражает женщин… и детей? Возможно, что детей. Именно через… семенную жидкость.

Милдред очаровательно покраснела.

- Что заболевает и мать, и плод… хотя, конечно, не сходится. Матушка нашего Хендриксона умерла в весьма почтенном возрасте.

- От чего?

Она потянулась и подвинула к себе тощую папку, судя по всему с личным делом. Луке тоже почитать стоило бы, хотя, конечно, вряд ли там найдется что-то и вправду важное.

Пропустили же.

И блок в мозгах, и болячку эту.

У Луки засвербело между лопатками. А если… про болячку он пока только Боумену доложился. Пусть у него голова болит.

Спину Лука поскреб. Тишком.

- Что, страшно?

- Страшно, - он сел рядом. На полу неудобно. Жестковато. Хотя крепкий и не треснет под его, Луки, весом. – Если помрешь, то и хрен бы с ним. Рано или поздно все. А так, как эта… чтоб живой, но ни ногой, ни рукой. У меня приятель имелся. Как приятель. Знакомый. Так-то друзей немного…

Она смотрела. И слушала.

Редко какая женщина умеет слушать. Казалось бы, что тут сложного? Сиди и помалкивай, а вот тоже… Милли еще злилась, что он нормально рассказать был не способен, хотя Лука старался. Честно старался. А не выходило.

- Ему в одной драке спину перешибли. И так, что лучшие целители только и могли, что руками разводить. Мол, не лечится. Он в коляске потом… ноги выхудли. Сам злой стал. На всех обижался. И пил. Я бы тоже пил. Если бы так. И злой был. Но сейчас думаю, что ему еще повезло. Эта девушка, она и пить-то не могла, да… не хочу даже думать о таком.

- Джонни тебя смотрел.

Как и Милдред. И прочих, и сиделок в том числе. Будь болячка заразной, сиделки точно попали бы, но нет. Миссис Фильчер тоже была чиста. И значит, это не заразно, беспокоиться не о чем.

Вот только и шея уже чесалась.

И ноги.

И даже пятки.

- Это нервное, - Милдред дотянулась и погладила Луку, утешая. Даже стыдно стало, что его, этакого бугая, утешать надобно.

- И это нормально, - от Милдред сложно было спрятаться. – У каждого свой страх.

- А у тебя какой?

- Не знаю. Не задумывалась. Наверное, вновь… не суметь помочь. Оказаться на той дороге. И знать, что ты, возможно, выживешь, а… она нет. И я понимаю. Знаю, что всех спасти невозможно.

- Как и я знаю, что вряд ли подхватил эту… погань.

- Именно. Но разум – это одно, а эмоции – совсем другое. И вопрос лишь в том, что победит.

Лука поскреб ребра. У него явно побеждал не разум.

- Так вот… мне кажется, что кровь Эшби каким-то образом защищала от болезни. Позволяла ее сдерживать. Или вот, как у Уны. Болезнь была, но не принесла вреда, наоборот, Джонни сказал, что такая регенерация – это не совсем нормально.

Мысль была здравой.

Кровь, конечно, они возьмут и у всех, все равно нужно для подтверждения родства, но пока она отправится в Нью-Йорк, пока пройдет сквозь нутро той уродливой машины, пока результаты истолкуют, напишут отчеты… да, с Джонни оно всяко быстрее.

- Мне вот одно интересно, - Милдред уперлась кулаком в подбородок. – Почему миссис Эшби погибали. И почему другие оставались живы? Почему девчонка понесла от Саммерса, но все равно заболела. И главное, почему он все-таки не женился на мисс Уильямс?

В полночь Лука дал распоряжение.

Николаса Эшби следовало найти. Вопрос лишь в том, как…

Когда Уна заснула, Томас решился выйти. Хотелось есть.

И пить.

Но есть сильнее. Голод был таким, что мутило, а слабость накатывала волнами, будто это не Уна, а он болел.

Ночь.

И часы внизу отбивали время.

…это очень старые часы, - мистер Эшби стоит за спиной и присутствие его заставляет держать спину ровнее в надежде, что она будет достаточно ровной, именно такой, как и желает видеть спину мисс Уильямс. – Их привезла в приданое Патриция Эшби, Патриция Эшби, в девичестве Арлингтон. Их и розы. И сундук с золотыми монетами. А еще книги, которые достались ей, как старшей в роду, пусть и женщине. В те времена женщины не могли владеть имуществом. Они имели право передавать его от родителей к мужу.