Марина Дяченко - Масштаб

Она почуяла подвох. Её глаза из ореховых сделались тёмно-каштановыми.

— Кроме текстов, у меня нет информации о вашей стране, извини. Мне нужен был толковый детектив, способный работать в посольском особняке. Сама я не могу всё время ползать с лупой!

Все великаны дураки, меланхолично подумал Лео. Это расистское суждение, которое не делает чести приличному человеку. Все дураки поступают глупо, Эльза — великанша, стало быть, я попал в переплёт оттого, что тексты, изданные у нас, доступны на Альтагоре в электронном виде…

— А теперь оформляй изъятие тела, — сказала она тоном, не терпящим возражений. — Позже я поделюсь с тобой данными экспертизы и, возможно, выслушаю твои соображения, а пока что допроси свидетелей!

— Изъятие отменяется, — сухо отозвался Лео. — После того как я осмотрю место происшествия, тело посла отправят спецрейсом домой.

— И затянут экспертизу на пять или шесть часов? — она, кажется, растерялась. — Ты что, не доверяешь нашей лаборатории?!

— Я всё сказал.

Её глаза окончательно почернели, веки опасно сузились.

— Вы не будете здесь распоряжаться, детектив!

— Я уже здесь распоряжаюсь, — проговорил он ещё суше. — И у меня не двадцать четыре часа, а гораздо меньше, и тратить время на пререкания я не намерен.

Он оборвал связь. Несколько секунд сидел на ступеньке, прислушиваясь: он боялся, что во внешней комнате сейчас откроется гигантская дверь, содрогнётся пол, как при пятибалльном землетрясении, и послышится рёв сразу нескольких великанов. Что им стоит проломить стены, переловить всех, кто находится в особняке, забрать тело посла силой?.. При помощи микрохирургов провести микровскрытие… Несчастный посол не заслужил такого унижения.

Было тихо. Лео потихоньку выдохнул и посмотрел на часы: журналист-соавтор присочинил для красоты, что Лео носит серебряный хронометр с секундной стрелкой. Хронометр у Лео где-то был, но таскать на руке он предпочитал дешёвый пластиковый корпус с электронным табло. Просто потому, что его можно никогда не снимать.

Правительство Ортленда уже собралось на экстренное заседание. Армия Альтагоры уже перешла в состояние повышенной готовности. Великанша Эльза была излишне оптимистична, когда говорила про двадцать четыре часа.

— Когда вы вошли в комнату, окно в кабинете было закрыто или открыто?

— Открыто. — Секретарь нервно сглотнул. — Я хорошо помню, потому что был сквозняк. Незапертая дверь хлопала и привлекла моё внимание. Я постучал… Андерс… господин посол не ответил… Тогда я вошёл и увидел. Половина второго ночи…

— Вы ничего не трогали в комнате?

— Нет. Я только закрыл окно, потому что сквозняк…

— Но сейчас окно распахнуто и защёлка сломана.

— Так ведь… это сделала великанша, уже после убийства. У неё был щуп… с камерой. Она пальцем выдавила окно снаружи, просунула внутрь камеру и сняла… В смысле осуществила съёмку…

Окно кабинета на втором этаже. Лео представил, как Эльза Бауэр встаёт на четвереньки, склонив широкое сосредоточенное лицо над посольским особняком, и гигантским пальцем без маникюра выдавливает пластиковую раму…

— Вы были здесь, когда великанша осматривала комнату?

— Э… нет. Это не для моих нервов. — Секретарь принуждённо усмехнулся. — Её лицо было прямо здесь, напротив окна… Я вышел.

— То есть вы не знаете, касалась ли она предметов, брала ли что-то?

— Вроде бы всё на месте, — неуверенно проговорил секретарь.

Всё на месте, кроме орудия убийства, подумал Лео.

Следов борьбы в комнате нет. Смерть наступила вследствие удара в область правой височной кости. Нанести удар мог человек того же роста, что и посол: в этом случае убийца был правшой и подошёл сзади, и в руках у него был тяжёлый предмет. Либо нанести удар мог некто, находившийся снаружи, просто щёлкнув пальцем.

Лео силой воли изгнал из воображения картину: щелчок, вроде как сшибающий насекомое. Удар, сокрушающий череп. Тело отлетает внутрь комнаты, к столу. Вот он и лежит у самого стола, и кресло чуть сдвинуто…

— Вчера ночью к особняку приближались великаны?

— Совершенно исключено, — твёрдо сказал секретарь, поймал взгляд Лео и чуть переменился в лице. — То есть… Я обычно слышу, когда открывается та дверь, снаружи… великанская. И как в большой комнате кто-то ходит. А вчера не слышал.

— Вы правша, господин секретарь?

— Д-да…

Из-за жёсткого цейтнота Лео был вынужден совмещать обыск с допросом свидетелей. Или подозреваемых. Официального статуса у сотрудников посольства до сих пор не было. А между тем, судя по первым впечатлениям, убийцу следует искать именно здесь, в особняке.

— Покажите вашу коллекцию молотков, — сказал Лео.

— Коллекцию, — механически повторил секретарь, как если бы ему задали убийственный вопрос на экзамене, — коллекцию… чего?!

Все инструменты в особняке хранились в строгом порядке — Лео смог в этом убедиться, когда менеджер распахнул перед ним дверь склада в цокольном этаже.

Менеджер, в отличие от тощего секретаря, был сложен плотно и основательно, по-крестьянски. Этот человек знал толк в хозяйствовании, был педантичен и опытен. По молодости проворовался, был осуждён, потом амнистирован, покаялся и бросил пить. А теперь, похоже, переживал срыв, и хорошо бы отобрать у него бутылку.

— Я совершенно трезв, — менеджер помотал головой, будто отказываясь признавать реальность. — Вот, полюбуйтесь…

Чего здесь только не было — каждый предмет на своём месте, в поролоновом гнезде, в соответствующей коробке, с непременным инвентарным номером. Молотков имелось три, разной величины, все с квадратными бойками.

В то время как предмет, которым убили посла, не имел углов или выступов.

— Больше нет ни одного молотка, господин детектив, — менеджер говорил с чувством, так патетически, будто приносил вассальную присягу. — И вообще ни одного инструмента, кроме тех, что вы видите. Здесь ничего случайного, каждую железку можно отследить по документам! Я учитываю в этом доме каждую скрепку!

И он воздвиг перед Лео стопку подшитых бумаг: инструкции и техпаспорта на микроволновку и духовую печь, стиральную машину, автоматический пылесос и сотню других приборов, включая мини-сауну и теннисную пушку для тренировок.

— В штате не предусмотрена должность техника, — менеджер хотел бы говорить с достоинством, но получалось что-то среднее между жалобой и похвальбой. — Всё приходится делать самим. Если полка покосилась или труба протекла, к примеру…

Он привычным жестом полез в карман пиджака и вытащил садовые резиновые перчатки. Надел, будто собираясь немедленно приступить к работе, и тут же, спохватившись, снял и спрятал обратно в карман.