Сергей Федоранич - Выжженная трава

— В чем конкретно выражается то, что вас тревожит? Чем вам это мешает? В чем вы видите угрозу для себя?

— В той ситуации было много несправедливости, и она вся как будто бы стянулась в капсулу и вошла в одного человека. Теперь он — носитель капсулы. Он этого не знает, но ему неуютно. Пока он чувствует легкий дискомфорт. Но рано или поздно он поймет, что это не просто дискомфорт, что это нужно разрядить и выпустить.

— Я так понимаю, какое-то время носителем этого знания были вы? И вы уцелели.

Она кивнула и ответила:

— Мне удалось избежать рикошета, я осталась цела. Но меня снова начинает засасывать. Я вижу этого человека, понимаю, что он начинает что-то подозревать. Я вижу, что он копает себя и рано или поздно он что-то найдет. Когда это случится, у него не останется сомнений в том, кто именно должен стать его жертвой. Он выберет меня.

— Увернулись единожды, повторите это и снова, — сказал он.

Она покачала головой.

— Нет, в этот раз точно нет. Поэтому я здесь. Поэтому я прошу вас решить проблему.

— Я так и не понял, в чем заключается проблема и каким вы видите ее решение.

Несколько минут она сосредоточенно думала. Он никуда не торопился. Дождь закончился, оставив после себя мокрый асфальт и капающие крыши. Ему нравился насыщенный озоном воздух, легкий и свежий, словно ранним утром весной. Сумерки сгустились до непроглядных, и на улицах зажглись фонари. Они сидели на лавочке, под козырьком, их лица скрылись в тени от прохожих.

— Представьте сундук, — сказала наконец она. Ему стало интересно, поймет ли он очередную ее попытку в метафорах обозначить проблему, которую она просит решить? Интересно, устроит ее решение в виде метафоры?

— Представил, — сказал он и честно представил сундук: деревянный, с резной крышкой и гладкими стенками. Темно-коричневый, с узором под настоящее дерево, покрытый лаком. На крышке замок, старый, его можно открыть только ржавым ключом с усилием на втором полуобороте.

— У вас есть ключ от замка, — сказала она. — И вы храните в этом сундуке какие-то ценные вещи. Вы купили его недавно на антикварной распродаже, принесли домой, вставили ключ и открыли. Вам навязали этот сундук, вы вроде бы были и не против, но особо он был не нужен. Продавец так просил, что вы решили, что для чего-нибудь сундук сгодится. Решили, что положите туда вещи, пусть это будут документы — паспорт, там… не знаю, что еще. Какие-то ценные бумаги. Вы все это сложили туда, особо не рассматривая сундук, потому что он не с любовью был выбран. Заперли и поставили на видное место. И вы, видя его, через какое-то время понимаете, что с ним что-то не так. Сначала это немного смущает, а потом начинает беспокоить. Слегка. Вроде как небольшой дискомфорт. Сундук да и сундук. Что в нем такого? Обычное дело, ничего особенного. Но вас не отпускает. Каждый раз, когда вы его видите, вы что-то чувствуете, но не знаете, что именно. И вот в какой-то момент вас окончательно доканывает эта неизвестность, вы берете его в руки и осматриваете. И снова ничего. На какое-то время вы успокаиваетесь, но в глубине души знаете, что ничего не выяснили о своей проблеме. Вы начинаете беспокоиться за судьбу тех документов и, когда они вам потребовались, слишком поспешно берете тот сундук, забираете документы, а потом возвращаете их и тут только понимаете, в чем дело. Внешние габариты сундука не соответствуют внутреннему содержанию. Полость внутри намного меньше, чем должна быть. Вы трясете сундук и слышите, как что-то внутри шелестит. И как вы не слышали раньше?! Вы понимаете, что там двойное дно. Берете нож, поддеваете им и находите несколько листков бумаги, пару черно-белых снимков и кассету для магнитофона. Вы читаете письма, смотрите фото и слушаете запись. И узнаете страшную тайну, которая долгие годы была скрыта в этом сундуке. Что вы сделаете?

— Лично я? Выброшу все и забуду. Но на меня равняться не стоит.

— Я бы тоже так поступила, — согласилась клиентка. — Но не этот человек, у которого сундук с тайной. Он еще не знает, что его смущает. Но очень скоро ему потребуется то, что он в него положил. И тогда он точно все поймет. Он все найдет. И молчать не будет. Потому что тайна — не его, за ее раскрытие ему ничего не будет. Бояться нечего. Договориться с ним невозможно. Я это точно знаю.

— Что я должен сделать? — спросил он.

Она посмотрела на него смело и решительно. Добра в ней не осталось совсем.

— Заберите сундук, пока он его не открыл. Пока не разгадал секрет. А если он это сделает, то не дайте рассказать об этом. Любой ценой.

Сундук с сокровищами мертвецов предстояло найти в кратчайшие сроки. Заказчице было не по себе давно, и она вышла на нужных людей не тогда, когда ей этого хотелось, а когда получилось. У него в этом кейсе совсем не было выбора — урегулировать нет времени.

— Абсолютно невиновный человек, — сказал он в пустоту, — совершенно ни в чем не виноватый. Оказался обычным владельцем сундука. Такое может случиться с любым. Абсурд.

В комнате никого не было, и ему никто не ответил.

Он снял одежду и тщательно осмотрел тело на предмет появления новых повреждений. Он называл их так не потому, что они в самом деле были повреждениями, а просто считал их таковыми. Их появление от него не зависело, и, как бы он ни старался себя уберечь, они все равно ниоткуда появлялись и больше никогда не исчезали. Повреждения были похожи на небольшие темно-серые круги, практически синяки, но все же другого оттенка. Словно остывший след толстого пальца, которым кто-то из того мира ткнул его.

Новых повреждений не было. Привычные два на груди, чуть выше левого соска и на правой ключице, и три на животе. У большинства людей локация таких повреждений ниже — на ногах, ягодицах и пояснице, а у него выше пояса.

— Есть простое правило, которого надо придерживаться, — сказал он, — никогда не пытайся понять истинных мотивов, это ненужное и опасное знание, которое выйдет боком не только тебе.

Он принял душ, запустил стиральную машину и включил телевизор без звука. Ему нравилось наблюдать за персонажами в ящике, которые о чем-то спорили, гневались или радостно говорили. Он не винил их в радости, как людей с улицы. Телевизионные люди — это не обычные люди. Когда включаются камеры, они натягивают на лица театральные улыбки и светят своими зубами. Это работа, и это понятно.

Он распаковал новую пачку таблеток. Врач сказала ему, что теперь горсть можно заменить одной пилюлей. Препарат дорогой, ждать долго, поэтому лучше купить сразу на два курса, а пропив один, сразу заказывать третий и так далее. Он пил уже пятый. Анализы были в норме, чувствовал он себя хорошо — значит, все действительно идет как надо. Вот только как живут обычные люди, у которых нет денег на лекарства? Как они борются с болезнями, как не умирают от отсутствия обычной гигиены, когда организм захлебывается слизью, которую никак не вымыть, а только можно выгнать этими дорогими таблетками? Он не понимал, как такие, как он, могут радоваться жизни. Ведь это тьма, беспросветная, безысходная… Где повод для радости?