Антонина Крейн - Теневые блики [litres]

Их-ха! Грубая технология против высокой магии, обожаю «метод топора»!

Ходящие вздрогнули и с новыми силами начали что-то там сплетать в своих худющих и бледнющих, костлявых пальцах.

Я вприсядку, сгорбившись, некрасиво, но эффективно, бросилась к Полыни. Все мои знания времен школы и наставничества гласили – команда лучше, чем один. Один ты идешь быстро и бодро, но лишь в команде – далеко.

Оказавшись рядом с куратором, я вытянула из бокового кармана своего мешка вторую бутылку и снова кинула ее в теневиков. На сей раз, увы, они были готовы и встретили мой снаряд высококлассным щитом. Но я дала Полыни необходимое время для того, чтобы прикрыть нас с фронтона толстой, огнеупорной энергетической сферой.

– Вали отсюда, и побыстрее, – выкрикнул он, пока наш щит один за другим пытались пробить стихийные заклятья.

– Ага, щаззз, – возразила, хитро переплетая ладони и мысленно решив: если унни не захочет пойти мне навстречу, я ее заставлю. Как в старые добрые времена классической магии.

Почувствовав принуждение, теневые блики на изнанке моих век так яростно полыхнули, что я вскрикнула от боли и отшатнулась. Полынь грубо схватил меня за плечи и, буркнув что-то на стародольном языке, оттолкнул.

Пинок, сопровожденный магией, оказался на диво силен: я отлетела метров на пятнадцать, пребольно ударившись головой о собственный же забор (обидно, однако). Ну и вырубилась, как же иначе.

Да что за день такой.

Когда я пришла в себя, вокруг была лишь темнота и тишина, приправленная звуком срывающихся с решеток капель. Я тряхнула головой.

Зря: липкие из-за влажности волосы мигом приклеились к шее. Я потянулась их поправить и поняла: мои запястья упакованы в добротные железные наручники. Хорошо хоть, в раздельные. Да и цепь была длинной – вставай и садись, сколько влезет, хоть зарядку делай.

– Вот прах… Прах… Прах… – это не было эхом. Это, раз за разом, бормотала я, разрабатывая голос, как всегда, не блещущий после долгого молчания. Добившись нормального тона, я окликнула:

– Полынь, ты тут?

Ответа не последовало.

Я сощурилась, пытаясь разглядеть в темноте кандалы. Увы. Темница полностью соответствовала своему названию: хотя глаз выколи, разницы не будет.

– Полынь?!

– Кап-кап, кап-кап, – издевались падающие капли.

– Я тут, – наконец-то раздался тихий голос откуда-то сбоку.

Я выдохнула.

– Почему ты молчал?

– Приходил в себя. Меня чем-то накачали, чтобы подавить Умения. – И правда, язык у Полыни заплетался, голос был вялым. Впрочем, звук доходил свободно, откуда-то из-за моей спины. Видимо, между нашими камерами было окошко.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – забеспокоилась я.

– Насколько это возможно в казематах Теневого департамента… – пробормотал куратор в ответ. Какое-то время он молчал.

Потом Внемлющий снова нарушил тишину:

– У тебя свободны руки?

– Нет. А у тебя?

– Пф… И руки, и ноги – все в скобах. Даже на шее цепь, с ума сойти. А вокруг – Пузырь Линга для особо опасных. Я надеялся, ты ощупаешь свою камеру и сможешь что-то придумать.

– Я могу немного двигаться туда-сюда, в пределах метра. Но разве отсюда можно сбежать?

– Учитывая, что нам назначали казнь утром, будет глупо не попробовать, как считаешь?

– Полынь, прости меня, мне так жаль, что это случилось… – вдруг прорвало меня.

– Не жалей, – его голос был очень строгим. – Случилось и случилось. Но то, что ты здесь – это бред, конечно. Если бы не глупая попытка противостояния в саду, у них бы на тебя не было ничего стоящего. А так… Да.

– Эээ… Ну, вообще-то, это ты кинул в Ходящих заклинание. Я попробовала первой, да. Но безрезультатно. Хороший специалист из Правого ведомства наверняка доказал бы, что я просто решила размяться, а злобные теневики напали. То есть с точки зрения формальной логики мы здесь именно из-за тебя. Не швырни ты тот «снежок» – убежал бы уже далеко-далеко, а я, как ты сам отметил, была бы выпущена из пыточного подвала.

Ответное молчание за стеной показалось мне очень обиженным. Могу представить себе ход мыслей Полыни: да я там тебя спасал, весь такой из себя шикарный, а ты теперь меня крайним выставляешь! Неблагодарная!

Нет, ну а что? Он действительно ошибся. И лучше я скажу ему об этом сейчас, чем буду годами копить обиду, которая сгноит в итоге и мою душу, и наши отношения.

И все-таки прерву саму себя: какая же я оптимистка, оказывается! Мы сидим в темнице, вроде как приговоренные к смертной казни, а я рассуждаю о пользе немедленного высказывания претензий во имя долгой и продуктивной дружбы. М-да.

– Ладно, Полынь, забыли. В любом случае, это было благородно – кинуться на мое спасение. Получилось весьма романтично – строгий карьерист, оказавшийся мятежным Ходящим, ставит на карту свою жизнь, чтобы помочь юной Ловчей, не всегда выставлявшей себя с хорошей стороны…

– Проехали, – деловито отрезали с той стороны. – И, кстати, я не мятежный Ходящий.

– Ну да, конечно.

– Я серьезно. Если ты перестанешь корчить из себя шута, все расскажу. А потом попробуем устроить побег.

Согласившись с таким планом, я поудобнее устроилась на гнилой соломе, застилающей пол темницы, оперлась затылком о стену позади себя и приготовилась слушать.

Когда мне было пять лет, мои родители, с подачи тетушки Тишь, продали меня королю.

Дело в том, что Лесное королевство с самого момента своего образования комплексовало из-за множества вещей. Наша страна была подростком на зрелой арене мировых государств. Нервным, озлобленным и талантливым, которого каждый пытался нагнуть в меру своих способностей. Для серьезной игры мы совсем не годились. То правомочности у нас было маловато, то история бедновата, то мы никому не нравились из-за долголетия и магии кургана.

Внешние враги – это ладно. Но от возможной смуты внутри нужно было сразу придумать лекарство. А то, как оно бывает: сплетни, слухи, подпольные кружки, план революции, государственный переворот – и вот уже у власти стоит жалкий приспособленец, который за горсть золотых сдаст нашу страну в подчинение другим.

Нет. Такой сюжет нас не устраивал, не для того мы возвращались из Шэрхенмисты на землю наших предков.

Вот и пришлось власть имущим окружить наше общество сторожевыми псами, которые одних инакомыслящих могли срезать на корню, а других – просто припугнуть, потому что никакая магическая предрасположенность не делает человека бесстрашным. Бесстрашными, Тинави, людей делает только правильное воспитание вкупе с тяготами жизни, но это совсем не шолоховская история, что уж там.