Антонина Крейн - Теневые блики [litres]

Я быстро глянула на его слишком ухоженные для мужчины ногти и военную выправку. Широко улыбнулась:

– Что ты! Тебе показалось.

Мы вывернули на бульвар Туманных Предзнаменований.

– Тогда у меня есть предложение, – кивнул Мел. – Вон то здание с башенкой, знаешь, что это? – Он указал пальцем на двухэтажный особняк из красного кирпича, до самой крыши увитый плющом. Именно к этому особняку мы столь энергично – неурочно энергично, я бы сказала – и направлялись.

– Ты ничего не перепутал, Мелисандр? Я тут местный житель, а не ты. Это же Исторический музей.

– Вот-вот. А я туда давно собирался. Сходишь со мной? Сейчас?

– Мел. Ночь на дворе, ау. Все закрыто.

Историк вдруг вытащил из кармана брюк связку ключей и весело позвенел ими:

– Это мой вчерашний выигрыш в карты. За который я поплатился порезом. – Он коснулся припухшего века. – Позволит нам немного погулять по полуночному музею, м?

– Ты выклянчил ключи от музея?!

– Выиграл, а не выклянчил. У местного охранника. На пару дней, скоро верну. Ну что, Стражди? Хочешь приключений?

– Предложение необычное, но нет. Прости, Мел, я домой. Я и так уже еле плетусь. И вообще… Это разве законно? Вас бы упечь обоих за такие ставки!

– Неужели тебе настолько не любопытно? – Мелисандр продолжал тащить меня вперед.

– Наоборот – любопытно, но не настолько.

– Зря! Любопытство – лучшая из человеческих черт. Тем более история показывает, что зачастую даже самые не связанные друг с другом на первый взгляд вещи в итоге складываются в великолепную мозаику. Так что никогда не сопротивляйся новому, лучше откройся ему и пропусти сквозь себя. А время все разложит по полочкам, – с пасторской интонацией заявил господин Кес.

– Тебе бы проповеди читать. – Я зевнула.

– Увы, моим мертвецам они ни к чему, – осклабился он.

– В смысле – твоим мертвецам, Мелисандр? – не поняла я.

– Ну… В смысле историческим персонажам, – стушевался саусбериец.

Потом, поймав мой взгляд, расхохотался:

– Ты что, решила, я убийца какой? Аж замерла, как тушканчик, право слово, ну, Стражди!

– Отвали, Кес! – вяло огрызнулась я.

Затем я вырвала у него свою грешную руку и обессиленно упала на удачно попавшуюся скамейку:

– Я устала. Поймай мне кеб, пожалуйста.

– Ну… Ладно. Будет сделано, красавица, – подмигнул он и протянул мне почти пустую бутылку вина, с которой бродил все это время. – Ты допей пока.

Я зачем-то допила.

И, напоследок сладко зевнув, резко отрубилась, бесславно рухнув на скамейке вбок.

– Выходить-то будете, госпожа Страждущая? – Кто-то не очень вежливо тряхнул меня за плечо.

С воплем «А, что, где?!» я подскочила и головой стукнулась о потолок кареты. Кучер, будивший меня, недовольно покачал головой и отошел от дверцы.

Я выкатилась наружу, испуганная и тщетно пытающаяся сообразить, что происходит. Передо мной, весь в золотистых магических огоньках, уютно светился мой коттедж. Островок света в летней темноте.

– Мшистый квартал, 12, – подтвердил кучер, оказавшийся гномом, и с трудом вскарабкался на козлы. – Ваш друг сказал вас сюда доставить.

– Так, а откуда мы ехали? И сколько сейчас времени? – поспешила уточнить я.

– От Исторического музея. Час пополуночи, милочка, – презрительно скривился кучер и, во избежание дальнейших расспросов, стеганул лошадей.

Я потянулась, похлопала себя по щекам и пошла по извилистой садовой дорожке домой. Ну, вляпалась не смертельно – хотя летяга сбоку грязновата, мда.

Если кучер не врет, то Кес, как честный человек, погрузил меня в кеб вскоре после того, как я вырубилась на скамейке. Ха. А мое умное тело, кажется, лучше меня знает, как сваливать от надоевших кавалеров!

Развеселившись от этих мыслей, я, посвистывая, открыла дверной замок и бодренько ввалилась в прихожую.

Там моя песенка резко оборвалась: из-под двери, ведущей в спальню, пробивалась тонкая полоска света, которая не имела ничего общего с декоративными огоньками снаружи. О-оу.

Я отстегнула от пояса биту и покрепче ее перехватила.

Пинком ноги отворила дверь и с громким воплем «Иййййя!» впрыгнула в некое подобие боевой стойки.

На кровати в обнимку с моим филином сидел Карл. Мальчик, кормивший птицу лютиками (лютиками, прах побери!), поднял на меня свои огромные сине-бирюзовые глаза:

– Ой, здравствуйте… А я зашел проведать Мараха и что-то задержался…

Я с максимально возможным достоинством выпрямилась после своей раскоряченной позы на полусогнутых и строго сказала:

– Вот и здорово. Нам с тобой пора серьезно поговорить, мальчик.

С улицы раздался бой часов… И впрямь – час ночи. Небеса-хранители, я когда-нибудь посплю?

Карл нехило напрягся, когда я заявила, что пришло время для тяжелого разговора.

Марах почувствовал мой настрой и испуганно заухал. Скосил круглые глаза на мальчика, что-то для себя решил и сделал два аккуратных птичьих шага вбок. Нейтральная территория, что. Уже не с Карлом, но еще не со мной. Хитрец.

Гость тяжело сглотнул. Кадык на его худой ребяческой шее истерически взметнулся вверх. Карл глядел на меня с опаской.

Я, скрестив ноги, плюхнулась перед кроватью на ковер. Буду смотреть на оппонента снизу вверх – зато сижу в любимой позе Полыни из Дома Внемлющих. Считай, на удачу. Если есть для меня на данном этапе жизненного пути пример знающего человека, то это Полынь. Так что стану «зеркалить» куратора по максимуму – пусть это придаст мне сил и важности в чужих глазах!

Я ждала, что Карл что-то скажет или спросит в ответ на мое предложение поговорить, но не тут-то было. Мальчик молчал.

Ох уж эта позиция «ответного удара»! Ты теряешь преимущество инициативы, зато никогда не выдашь лишнего. Сама люблю так делать. Доведи соперника до белого каления, пусть вывалит наболевшее, – и тогда уже будем оправдываться. Возможно, обвинение окажется куда легче, чем могло бы. Ведь кто знает, какую из твоих тайн разворошили?

Помню, была у меня такая ситуация: я разбила дорогущий хрустальный шар магистра Орлина, годами пылившийся на дальней полке шкафа, и весь день ходила на цыпочках, ожидая скорой расправы. Вечером наставник вызвал меня к себе. Велик был соблазн раскаяться в содеянном с самого порога (вдруг за добрую волю уменьшат наказание?), но я сдержалась. И правильно. Оказалось, магистр Орлин просто хотел поругать мой почерк в домашке. А насчет шара он так никогда и не завел разговора. Чую, вообще не заметил пропажи. Королевские подарки – они такие. Дорогие, но бессмысленные.