Антонина Крейн - Теневые блики [litres]

– Ничего себе, – подивилась я. – И что же, Святилище под всех так подстраивается?

– Не знаю. Ведь здесь не было никого, кроме нас. – Он наморщил нос. – Но я не помню, чтобы местная погода ориентировалась на меня.

– Новичкам везет. Как и дуракам, – я отмахнулась. – Позвольте, продолжу о работе?

– Да, конечно.

– Расскажите, как именно черная краска взаимодействует с унни.

Принц легонько улыбнулся, заставив ямочки на щеках проявиться еле-еле. Скорее обещание, чем ямочки. Но уже неплохо.

– Как я уже сказал, черная краска улавливает свободные частички унни, которых полно в мире, и стягивает их к одному месту. Такими свободными частичками наполнены, в том числе, наши мысли, если мы специально не сосредотачиваемся на чем-то одном. Поэтому я и говорю, что «от краски нельзя оторвать глаз». Большинство людей не думает. Почти никогда не думает, представляешь? Они делают все по привычке, механически, по накатанной. Живут на рефлексах, упуская суть. Унни гуляет в их головах, как перекати поле. Искра не контролирует эту унни, светясь еле-еле. Конечно, краска заставит таких людей увлечься картиной. Поэтому я и любил свою «Черную серию». Она помогает сразу определить тех, кто не живет по-настоящему: они начинают пускать слюни перед полотнами, никакого сопротивления, никакой собственной оценки… Это очень грустно.

– И действительно, – цокнула я языком.

Что же, получается, наш маньяк выбирал для своих жертв наиболее… хм… не думающих людей? Как-то странно.

Я спросила:

– Лиссай, а есть места в нашем мире, где унни отсутствует? Напрочь?

– Конечно, нет! Как ты себе это представляешь? Тогда это будет уже не наш мир. И не наша Вселенная. Скорее – Хаос… – Принц поразился моему вопросу, и, глядя в его распахнутые глаза, я чистосердечно призналась:

– Я не очень разбираюсь в теории магии.

– Как и большинство людей. – Лиссай вздохнул. – Что очень печально, потому что использовать волшебство, не понимая, как что устроено, – крайне опасно. Унни, вместе с бромой и искрами – это основа нашей Вселенной, ее наполнение и суть. Унни вечно течет и меняется, благодаря ей мы в состоянии познать время. Брома, напротив, придает энергии форму, отвечает за стабильность. Драконы ведают бромой. А вот боги-хранители – ты когда-нибудь задумывалась, что они хранят? Они хранят унни. Вернее, ее свободный поток. Они следят за тем, чтобы все развивалось, двигалось. Они – главные апологеты перемен во Вселенной. Вперед или назад все движется – это уже наш, обладателей искры, выбор, главное, чтобы ничто не стояло на месте. Не будет унни – не будет ничего. Искра, помещенная в мертвую брому, не даст жизни, сразу потухнет, как потухнет огонь без воздуха.

У меня потихоньку начала пухнуть голова, но я не сдавалась.

Сосредоточилась и уточнила:

– А наоборот? Если потухнет искра, что случится?

– В момент смерти унни покидает владельца. И, пока она не найдет себе новое пристанище – живое или нет – она свободна. А еще растерянна. Унни только что умершего человека можно просто забрать. Для этого даже не придется вступать в классический поединок с энергией – она слишком слаба, сама идет в руки. Просто забираешь и все.

Я аж подпрыгнула:

– Вы хотите сказать, что, если у меня нет магии, я могу кого-то угрохать и после этого использовать всю его унни, как захочу? Прямо колдовать?

Лиссай ощутимо забеспокоился от подобных высказываний.

Святилище начало наполняться цветными клочками тумана. Они хаотично метались по полянке туда и сюда, звеня при столкновениях. Настоящее воплощение моей взбудораженности. Но мне было не до этого. Я чувствовала, что дело о маньяке обрастает новыми потрясающими гипотезами.

Принц понизил голос:

– В теории, да. Если успеть поймать унни ровно в тот момент, когда тухнет искра. Это называется чистой магией, хотя чистоты в ней немного… Но она позволяет делать почти что угодно – даже запредельное – ведь с чистой унни не нужно бороться. Однако я от всего сердца не советую тебе пробовать, Тинави.

Я махнула рукой:

– Я и не собираюсь, не бойтесь. А вот кое-кто другой, видимо, позарился на подобную добычу. И, получается, чем больше человек ты убьешь, тем больше унни, готовой к сотрудничеству, у тебя будет… Чистая магия, ишь ты! А черная краска… Хм. Я правильно понимаю, что, если разрисовать человека черной краской, потом его убить, то на какое-то время унни останется в теле, как в клетке? А если это будут не просто рисунки, но специальные формулы… – Я начала лихорадочно ходить по беседке. – То унни сразу отправится в нужное маньяку место. Верно?

– Да, – осторожно подтвердил Лиссай.

Его зеленые глаза наполнились печалью.

Я же вспомнила о смерти торговца Бундруми, предшествовавшей магическому нападению на Мелиссу. Стало ясно, где убийца взял необходимую для колдовства энергию: это была унни почившего ювелира.

А когда маньяк убивал по ритуалу, с краской, то всю унни отправлял в некое место и не мог мгновенно потратить.

Поэтому и Айрин убита на середине моста – в тот момент у него и впрямь не было магии, так как унни пошла «впрок»… У меня ноль доказательств, но теоретические выкладки подтверждают: у маньяка нет своей магии!

Кажется, только что я нехило сузила список подозреваемых.

– С ума сойти. Почему о чистой магии никто не знает? Эта же настоящий клад для всяких психопатов! – изумилась я.

– Именно поэтому Дом Ищущих со времен хранителей держит эту информацию в секрете, вовремя беря обет молчания с тех, кто додумался сам и жаждет обнародовать открытие, – пробурчал Лиссай. – Вот только я такой балабол в Святилище…

– Так это же просто прекрасно, что балабол, Лиссай! Вы сегодня мне очень помогли! – Неожиданно для себя я звонко чмокнула принца в щечку.

Он мгновенно запунцовел, как это бывает только со светлокожими рыжиками.

И я с удовольствием почувствовала, как в душе снова звенит, перекатывается вчерашний магический «ручеек». А ведь настроение у карловой магии и Святилища – одно и то же. Хм. Интересно.

Когда я мысленно «потянулась» к этому теплу в груди, погодные метаморфозы резко увеличили темп. Яркое солнце воссияло над Святилищем. Из леса вокруг нас вышли, как из древних легенд, диковинные животные и навострили уши, всматриваясь в меня со смесью любопытства и тревоги. Цветные птицы распушили хвосты и запели.

Лиссай покачал головой:

– Никогда Святилище не устраивало таких зрелищ для меня. Никогда. Только для тебя. Даже обидно.

– Вот вам подарок, чтобы грустно не было! – Я вдруг поняла, что моя жемчужинка от Бундруми будет куда лучше смотреться на Лиссае.

Принц весь такой же светло-прозрачно-перламутровый, как и она. Я сняла клипсу с воротника и прицепила ее на лацкан принцевой пижамы.