Антонина Крейн - Теневые блики [litres]

Именно туда я повела Полынь.

Когда мы прибыли на место – светлую полянку, заросшую клевером и колокольчиками, посреди которой возвышался камень, – куратор, к моей радости, восхищенно выдохнул – мол, красиво! Я расстелила пледы, разложила еду. Рабочий день был в самом разгаре. Это придавало нашей импровизированной вечеринке залихватский характер. Добавляло удовольствия.

Мы чокнулись берестяными стаканчиками, благоразумно взятыми у госпожи Пионии, и радостно накинулись на свежий сыр и разнообразную зелень: благоухающий тимьян, кудрявый кресс-салат, острую руколу и горьковатую петрушку.

– Хей, Полынь, – я решилась спросить то, что давно меня мучило. – А почему ты так хочешь стать Генералом? Неужели тщеславие?

Куратор старательно прожевал пучок укропа, потом прокашлялся и задумчиво ответил:

– У меня есть родственница. Она в беде, и я хочу ей помочь. Но, кроме короля, никто не может ее спасти. Вот и вся история, – пожал плечами он.

– Ого. Что случилось?

– Сначала – судьба. А потом ее подвел собственный выбор, – горько усмехнулся куратор, нарезая сыр треугольниками.

– Все мы совершаем ошибки.

– Ну, обычно люди действуют не столь масштабно, как моя тетка, – цокнул языком Полынь.

В дереве возле нас приоткрылась щель, из которой явилась дриада. Нежная дева сладко потянулась после дневного сна и уже начала мурлыкать какую-то песенку, когда заметила нас. Тотчас умолкла, вспыхнула от смущения, подхватила юбку и спряталась обратно. Щель со скрипом затянулась. Я хихикнула.

Ничего не значащий эпизод, но именно из таких забавных мелочей складываются хорошие дни и теплые воспоминания. Если, конечно, эти мелочи замечать.

– Так что приключилось с твоей тетушкой? – полюбопытствовала я у Полыни.

– Она вляпалась в одну историю.

– А ты, любящий племянник, хочешь спасти ее из лап преступного мира? – высказала догадку я.

Полынь хмыкнул:

– Преступного мира?.. Ну, нет. К тому же я бы не назвал себя любящим племянником. Наоборот, под конец у нас были крайне натянутые отношения. Но она спасла мне жизнь, и теперь – моя очередь.

– Ух ты. Расскажешь подробности?

– Ты сама все узнаешь, как только я стану Генералом, – подмигнул Внемлющий.

Потом перевел тему:

– Спасибо, что работала вместо меня в эти дни. Ты оказалась куда круче, чем я рассчитывал.

– А то! – Я польщенно осклабилась и подняла берестяной стаканчик. – За то, чтобы я и дальше превосходила твои ожидания!

– За то, чтобы твое эго не раздулось слишком сильно, – добродушно фыркнул куратор. Я швырнула в него шишкой.

Время шло. Мы болтали о том о сем. Полынь рассказывал о предыдущих двух годах в роли Ловчего, я вспоминала смешные ситуации времен наставничества. Еще мы с упоением сплетничали об общих знакомых. И мечтали о светлом будущем: куратор признался, что надеется однажды возглавить Иноземное ведомство.

Я повинилась, что до сих пор не могу решить, чему посвятить свою жизнь. Но точно хочу, чтобы в ней были тайны и загадки, магия (тут Полынь опустил взгляд, решив, что это грустная мечта, ха!), друзья, книги и путешествия. А еще много-много солнечных дней и уютных вечеров. Интересная работа (Ловчей подходит), красивые балы, близкие отношения с семьей. Вкусные ягоды на завтрак и, в идеале, своя собственная лодка, чтобы рассекать по шолоховским рекам, когда вздумается. Любви тоже хотелось бы. И продолжить играть в тринап, заниматься чьягой, рисовать маслом.

А главное – хотелось бы делать что-то такое, что меняло бы в лучшую сторону и меня, и мир вокруг. А может, даже миры. Потому что я начинаю всерьез задумываться о том, сколько секретов от нас прячет Вселенная. И, что, возможно, моя роль – раскрывать их. Один за другим.

Внемлющий дослушал мной растянувшийся список и пробормотал:

– Есть одна вещь в тебе, которую я не совсем могу понять. А спрашивать в лоб не рискую.

– Рискни сейчас, – милостиво разрешила я, умиротворенная.

Куратор вместо ответа сощурился и пристально уставился мне в глаза. Виски заболели, а потом я чихнула.

Прах. Мы ведь это уже проходили, а у меня из головы вылетело. И не только с Полынью…

– Что ты пытаешься сделать в такие моменты, а, Полынь? – сузила глаза я.

– А ты правда не понимаешь? – подозрительно уточнил он.

– Кажется, понимаю.

– Тогда чтоб я знал, где ты этому научилась, если не в Шэрхенмисте. И не у Тишь.

Мы оба замолчали, продолжая смотреть друг на друга. В воздухе повисла тайна, близко-близко, руку протяни – и можно лопнуть, будто мыльный шар. Но я не знала, как именно. А Полынь, видимо, не знал, хочет ли.

Неожиданно мне на плечо села неизвестная ташени. А потом, как это всегда и бывает, безвольно рухнула вниз: Карлова магия с ними не помогает. Я развернула записку:

«Тинави, это Мелисандр. Пишу от архивариуса Фундаментальной Библиотеки Шолоховской Академии. Пожалуйста, найди меня здесь как можно быстрее. Спасибо».

Я прикусила язык: тон письма был взволнованным, да и сам факт того, что Мелисандр решил прибегнуть к чужой помощи, чтобы связаться со мной, говорил о срочности. Я бросила взгляд на Полынь. Он продолжал сидеть, не шелохнувшись, как каменный истукан.

– Мне нужно идти, это по поводу Кеса.

– Тогда увидимся завтра в девять.

Я покидала полянку со смешанными чувствами. Вроде хорошо посидели, но этот смазанный финал…

У меня не оставалось сомнений, что Полынь умеет читать мысли, и мой «блок», о котором говорил Карл, не впервые смущает куратора.

Кроме того, уже дважды Полынь упоминал в наших диалогах Шэрхенмисту и некую Тишь. Тогда, когда решил сыграть в «три вопроса», и теперь. Что это за баба, прах побери? Его шэрхен-подружка? Какая-то могущественная чародейка, раздающая направо и налево тайные знания в стиле «Карловой магии»?

Вернее, не направо и налево, а только каким-то отдельным людям… Каким? Почему Полынь скрывает свое умение?

Интересно!

Помню, здание Фундаментальной Библиотеки строили с помпой, на деньги какого-то мецената из новой знати.

Меценат, судя по всему, хотел произвести впечатление на короля Сайнора. Поэтому продемонстрировал свою щедрость по полной программе. Библиотека была огромна! Настолько огромна, что почти всегда пустовала. Студенты – народ веселый, учатся постольку-поскольку и вспоминают о книжках лишь накануне сессии. Как следствие, два раза в год тут людно. В остальное время – шаром покати.

Сейчас потихоньку разгорался сезон экзаменов. Поэтому несколько унылых студиозов все же сидели в длинных залах со сводчатыми потолками, многоярусными шкафами и очаровательными приставными лесенками. Студенты сосредоточенно пялились в заумные учебники и монографии. Юные, гибкие умы! Надежды королевства!