Литтмегалина - Острые камни

Эйна выслушала Лайлу, молча крутя в руках вторую выгорающую саму по себе сигарету.

– Нет, Лайла, – тихо сказала она. – Это я защищала тебя. От того, что ты сделала, от того, какая ты. Ты была моей лучшей подругой. Ты утопила сестру у меня на глазах, а я просто пошла домой и затаилась как мышь. Хотя молчать мне было очень, очень больно, потому что Морен была милая девочка и не заслуживала того, что ты сделала с ней.

Но уже в шесть утра следующего дня меня разбудили люди из полиции. Они были одеты в штатское и допросили меня в сквере неподалеку от дома. От них я узнала, что ты позвонила им сама и все рассказала. Я была уверена, что ты призналась в убийстве, как только успокоилась и в тебе заговорила совесть. В любом случае, хотя я и была готова солгать ради тебя, Лайла, я просто не знала, что говорить, чтобы наши версии совпали. Поэтому я сказала им правду: рассказала, что видела своими глазами. Умолчала только о твоем злобном шепоте, чтобы не усугублять твою вину.

Они спросили меня, уверена ли я, что действительно видела, как ты топила Морен. Они повторяли этот вопрос много раз. Не знаю, что их смущало. Но я была уверена. Все отпечаталось в моей памяти, как вырезанное острым ножом на древесной коре. Они сообщили, что ты, Лайла, утверждаешь, будто ничего не помнишь о содеянном. Что настаиваешь, будто потеряла сознание, затем, очнувшись, увидела Морен мертвой и решила, что с той произошел несчастный случай. И это перекладывало вину за убийство Морен на меня. Тогда я поняла: ты пытаешься меня подставить.

Несколько недель я спрашивала себя: как я могла так обмануться в тебе, как ты могла так поступить со мной?! Потом мне сообщили, что ссадины на твоих руках, возможно, полученные во время борьбы с жертвой, насторожили следствие и заставили усомниться в твоих показаниях. Еще чуть позже мне было объявлено: эксперты пришли к выводу, что ты совершила убийство в состоянии паталогического аффекта, которое привело к последующей потери памяти. Так как ты не осознавала своих действий и не могла контролировать себя во время преступления, тебя должны были освободить по решению суда.

Следователь спросил меня, считаю ли я, что они должны пропустить тебя через суд. Дать узнать тебе и всему городу, что ты убийца своей сестры – неважно, что невольная. Опорочить на всю оставшуюся жизнь. Он сказал, что твоя психика оказалась очень шаткой. Именно поэтому ты впала в столь острое состояние, раскрыв, что Морен – твоя сестра, которая все это время обманывала тебя. Он сказал, что с учетом аффекта, твоей молодости и психического состояния им проще свести дело к несчастному случаю вместо того, чтобы пускать его в суд. Если я заявлю, что солгала. Что меня вообще там не было, и, когда вас двоих начало одновременно вырубать от алкоголя, некому было помочь.

Я не хотела, чтобы ты страдала. И я написала признание в даче ложных показаний. Но я помнила твой хищный взгляд, когда ты шептала: «Сука заслужила», выходя из озера. И не верила в аффект. Скорее уж в то, что ты решила отомстить отцу, лишив его любимой дочери. Но все же иногда на меня находили сомнения. Вдруг ты такая же жертва обстоятельств, как я? Вдруг ты действительно живешь в неведении о том, что натворила? Хранила ли я твой секрет, или секрет от тебя, нести его мне было тяжело.

Лайла вцепилась в край столешницы.

– Это неправда. Я не могла убить Морен. Это сделала ты. Убийца.

– Но это ты жаловалась на боль в плече в день после – следователь мне рассказал. И у тебя были царапины на руках, – Эйна поднялась со стула и прошла к столу Лайлы. Остановилась напротив нее и посмотрела ей прямо в глаза. – Убить человека нелегко, верно?

Лайла застыла. Она посмотрела на свои руки, затем вдруг вскинула их, запрокинула голову, качнулась всем телом и рухнула со стула на пол.

– Это нервный припадок! – Илия соскочил с места. – Придержите ей голову!

Лайла выгибала спину и билась в судорогах, выкрикивая нечто невнятное. Ее глаза закатились. Лиза наблюдала за происходящим с выражением странной отчужденности, и только в ее прозрачных зеленоватых глазах хаотично метались мысли.

– У нее нет эпилепсии? – спросил Илия, фиксируя трясущуюся голову Лайлы.

– Не было, – мотнула головой Эйна. От шока ее зрачки стали большими, как плошки.

Когда движения Лайлы замедлились, Илия и Эйна перенесли ее на диванчик в углу. Лайла обессиленно свернулась в комок, дрожа и икая. Стоя возле и глядя на нее, Илия чувствовал себя беспомощным очевидцем им же самолично организованной катастрофы.

– Сколько времени? – как свозь вату услышал он ровный голос Лизы.

Илия посмотрел на наручные часы.

– Без пятнадцати одиннадцать.

– Меня просили связаться с дежурным в управлении в одиннадцать часов. Ожидали новостей. Думаю, он не обидится, если я позвоню чуть раньше. Тут же есть телефон?

Эйна молча ткнула пальцем в сторону стеклянной стены кафе, затем попыталась погладить Лайлу по плечу, но та отпрянула.

Проводив взглядом Лизу, Илия задумался, что она затевает. Какая-то часть его сознания до сих пор отказывалась поверить в то, что он слышал и видел. Еще меньше ему хотелось верить, что, кажется, их с Лизой неосторожные действия усугубили боль людей, которым и без того приходилось всю жизнь терпеть страдания.

Лизы не было около двадцати минут. Лайла совсем затихла. Эйна молча стояла возле нее. Илия сел на стул, подпер руками голову и задумался, тщетно пытаясь найти выход из ситуации, кажущейся герметичной, как плотно закрытая пластиковая бутылка. Когда хлопнула дверь за вернувшейся Лизой, он вздрогнул и выпрямился.

– Можете избавить друг друга от взаимных обвинений, – деловито объявила Лиза. – После полудня настоящий убийца Морен был пойман при нападении на девушку в соседнем городе и сейчас дает показания. Удалось установить его причастность к недавнему убийству на озере, которое мы упоминали в разговоре с вами, Лайла. По поводу Морен он сам дал признательные показания. Опасный маньяк, почти сорок лет терроризирующий подростков и молодых женщин, наконец окажется за решеткой.

– Что это значит? – прервав повисшую за сообщением Лизы потрясенную паузу, спросила Эйна и недоверчиво встряхнула головой.

Вышедшая из оцепенения Лайла обратила на них мокрый растерянный взгляд.

– Гипотеза о причастности к вашему делу некоего неизвестного ранее следствию человека оказалась верна.

– Там были только мы трое, – выплюнула Эйна. – Откуда мог вдруг объявиться неизвестный? Не пытаетесь ли вы вычистить то дерьмо, что здесь навалили?

Догадка была потрясающая, но Лиза вошла в раж. Ее было не сокрушить. Холодное профессиональное выражение на ее лице не сбил бы и удар кирпича.