Сара Гэйли - Магия лжецов [litres]

Она помотала головой.

– Я проводила в ней все время, Айви. Приходила туда раз в два дня. Но это было до того, как она стала свободна. Когда… когда в ней еще жила Сильвия.

Я смотрела на нее во все глаза – наконец картинка складывалась. Вот почему в тот вечер, в наше с Рахулом свидание, она плакала на моем диване. Тогда она пришла не ради меня. Не ради эмоционального воссоединения двух сестер. Не ради утешения или налаживания семейных уз. Нет, она хотела почтить память Сильвии. Отдать дань их отношениям. Вспомнить любовь, которая у нее здесь была.

А я помешала ее горю. Потому что эта квартира не должна была быть моей. И эта жизнь тоже. Они должны были принадлежать ей.

– Расскажи мне остальное, – срывающимся голосом попросила я. – Расскажи, что ты сделала.

Прежде чем ответить, Табита сделала глубокий вдох.

– Ну, с Кортни все получилось замечательно. Так что я сказала Сильвии, что могла бы провести ей операцию.

Я покачала головой.

– Но, Табби…

– И я ее сделала, – продолжала она, как если бы я не перебивала. – Я обустроила проход в секции «Теоретической магии» таким образом, чтобы нас никто не обнаружил. Мне пришлось установить в другом конце прохода дополнительные меры защиты: на всякий случай, небольшое объявление о производящейся реорганизации, отключающие свет чары и звукоизоляцию. Заниматься всем этим она доверила мне. Хотя я сомневалась, что кто-то вообще придет – в самом начале года тут обычно никого не бывает.

– Но почему здесь ? – недоверчиво поинтересовалась я. Мой голос становился все пронзительнее и громче, книги вторили мне шелестом страниц. – Почему, к примеру, не дома? В твоей или ее квартире? Зачем это делать в школе ?

– Мне нужны были книги, – спокойно ответила Табита. – Мы не могли вынести их отсюда, а в них содержатся тексты… – Она протянула руку и коснулась кончиком пальца корешка безымянной книги, которая, казалось, была сделана из воды. – Я не смогла бы приобрести эти тексты без привлечения внимания. – Она улыбнулась мне с отсутствующим взглядом, когда ее рука медленно погрузилась в книжный переплет.

– Табита? – резко окликнула я ее – она несколько раз моргнула и отдернула руку. Я отвела взгляд от покрывшейся рябью книги, хотя невольно возвращалась к ней каждые несколько секунд.

– Ладно. Значит, ты все здесь обустроила. А пространство стерилизовала?

– Само собой, – фыркнула она. – С планированием у меня все отлично, Айви. Я подготовила это место за день . А потом мне пришлось искать замену на свои уроки и дать отравленную еду нескольким учителям, чтобы наше с Сильвией отсутствие не казалось подозрительным.

– Ты отравила людей? – переспросила я, но Табита меня, похоже, не слышала.

– Операция длилась три дня без перерыва. Я не могла спать. Не могла сделать перерыв на обед. Рака было так много, Айви, он был… он был везде . Это как отделять зерна риса от овса. Но я сделала это. Я нашла его полностью. Удалила все раковые клетки. Я спасла ее . – Она вся светилась от радости.

– Это невозможно, – прошептала я.

Табита скривила губы.

– Неужели? – огрызнулась она. Затем потянулась к пространству напротив груди и вытянула из воздуха лист бумаги. – Невозможно , говоришь? Тогда прочти заключение коронера. И скажи мне, упоминается ли там где-нибудь слово « рак» . – В ее голосе слышались резкие, нетерпеливые нотки.

Я взяла у нее лист, провела большим пальцем по оторванному уголку – тот остался, когда она вырывала его из отчета. Но читать не стала. Теперь он уже не имел значения.

– Зачем ты его забрала?

Сестра закусила губу и отвела взгляд.

– Я боялась, что ты обо всем догадаешься, если увидишь заключение, – ответила она. – Как только узнаешь, что она была больна тем же видом рака, что и мама, сразу поймешь…

Я оборвала ее кивком. Мне не хотелось слушать дальше.

– Так что было потом? Почему ты… почему она умерла? Вы с ней поссорились? – Я вновь пыталась говорить мягко, чтобы не казалось, будто я осуждаю ее за убийство человека посреди школьной библиотеки. – Она что-то сказала, когда ты собрала ее обратно? – Глаза Табиты наполнились слезами, она, мотая головой, зажала рот обеими ладонями. Я продолжала наступать: – Что случилось, Табита? Ты должна мне сказать.

Ее тело содрогнулось.

– Я уснула, – прошептала она, и из ее глаз хлынули слезы. – Я изо всех сил старалась не спать, но прошло три дня, Айви. Целых три дня мне приходилось удерживать все ее части тела вместе, я не могла ее собрать, пока операция не будет завершена, иначе рак мог распространиться дальше, понимаешь? – Она издала истерический смешок. Слезы струились по ее лицу, стекали по подбородку и свисали каплями. – Почти закончив сборку, я жутко устала. По крайней мере, мне казалось, что это уже конец , что я завершила последние присоединения, но… Я чувствовала сильную усталость, потому что работала на износ, и просто не могла выполнить необходимые действия. Я закрыла глаза, всего на секунду. – Она умоляюще посмотрела на меня. – Всего на секунду . А когда открыла их, она уже была… – Табита показала на кровавые пятна. – Я пыталась ее вернуть, но у меня не получалось. Все разваливалось, и я не могла… – Она словно скульптор, стремившийся кусками глины вернуть форму вазе, лепила руками воздух. – Я не могла ничего сделать.

Я не стала обнимать рыдавшую сестру, уткнувшуюся лицом в ладони. Не стала в успокаивающем жесте класть руку на ее плечо. Вместо этого я смотрела на расползшиеся по ковру пятна, слушая плач по той, кто оставил их. Когда рыдания начали стихать – сколько прошло времени: двадцать, тридцать минут? – до меня дошло, что книги замолчали.

Она уснула. Всего лишь. Спасла свою девушку от рака, живьем сожравшего нашу мать, а в последние несколько секунд… просто уснула. Мне неизвестно, как обычно проходят магические операции, но если их принцип схож с немагическими, то рядом с врачом должна работать огромная команда специалистов, которые ассистируют ему, вовремя что-то подают и удаляют – одним словом, помогают. Следят за тем, чтобы хирург не переутомлялся и был внимателен.

А моя сестра не только совершила невозможное. Но и совершила это невозможное одна . И не могла ни с кем этим поделиться.

– Табита? Мне кажется, ты должна кому-нибудь рассказать об этом.

Она вскинула на меня глаза.

– То есть ты должна кому-нибудь рассказать, да?

Я покачала головой.

– Нет, я считаю, ты сама должна это сделать. Мне кажется… мне кажется, тебе следует это с кем-то обсудить. А еще – оставить работу в Осторне.

Табита дрожащей ладонью вытерла глаза.

– Я не понимаю, – проговорила она.

– В общем, – начала я, – вот что я хочу тебе сказать, Табита. То, что ты сделала с Кортни, очень напугало ее и, возможно, сильно травмировало . Она не станет никому говорить, что это была ты – во всяком случае, сейчас. Но чем дольше ты здесь остаешься, тем выше вероятность, что это все-таки произойдет. Тогда они так же, как и я, просто сложат два и два.