Сара Гэйли - Магия лжецов [litres]

Сестра с хмурым видом уставилась на меня.

– Но ты же не собираешься никому говорить?

Я встала и отряхнулась. На одежде ничего не было, хотя почему-то казалось: что-то прилипло ко мне. Неизвестно, смогу ли я когда-нибудь избавиться от этого ощущения.

– Не собираюсь, – подтвердила я.

– Но… почему? – Табита по-прежнему сидела на полу, глядя на меня снизу вверх. Я видела перед собой сестру и в то же время незнакомку.

Как же сильно мне хотелось, чтобы мы снова были вместе – сестры и подруги после стольких лет. Чтобы она во всех смыслах походила на меня. Чтобы она вновь стала моей . Я хотела, чтобы мы обе оказались в мире, где это возможно.

Но этому не бывать. Она больше не та девочка, что держала меня за руку в инкубаторе, ловила со мной лягушек, помогала мне втайне краситься маминой помадой в шалаше из простыней. Мне был незнаком этот человек. С этими мыслями пришло осознание: все, что я знала о ней – подаренные за прошедшую неделю улыбки и смех, намек на былые отношения, – туманом перекрыл тот факт, что я пыталась раскрыть преступление, которое совершила она.

Табита – просто моя сестра. И навсегда ею останется.

– Правосудие ничего не даст, – ответила я, и меня мгновенно окатило дождем усталости. – Но ты ужасно поступила с Кортни. Ты ведь это понимаешь? – Она сильно закусила губу, но глаз не отвела. – Твой поступок мог ранить ее даже больше, чем сейчас, и к тому же ты не защитила ее должным образом. Так что… послушай. – Я потерла глаза. Как я устала . – Найди какую-нибудь научно-исследовательскую лабораторию или что-то в этом роде. И работай там. Но здесь ты не можешь больше преподавать, ясно? Предлагаю сделку. Ты уходишь из Осторна – вообще уезжаешь к черту из страны. А я никому не говорю о том, что ты сделала. Только… только ты не сможешь вернуться.

Табита изучала меня осторожным взглядом.

– А что ты скажешь Торрес?

– Правду. Я скажу ей, что МСУ были правы. Теоретическая магия дала сбой. Сильвия влезла в черную коробку, в которой оказалась кобра. – Я не стала добавлять, что эту кобру звали Табитой Гэмбл. Вряд ли она правильно меня поймет.

Сестра встала с пола и потянулась ко мне, но я, отступив назад, увернулась от ее объятий. Она осталась неловко стоять с красным опухшим лицом, пока я всеми силами избегала ее взгляда. Затем шагнула в сторону, обходя ее, и ногой угодила прямо в одно из длинных ответвлений кровавого пятна.

– Прости меня, – сказала Табита. Я уже начала отвечать – хотела сказать: «Все нормально», хотя ничего нормального в этом не было, – но она не дала мне вставить слово. – Прости, что манипулировала тобой.

– О чем ты говоришь?

Она одарила меня кривоватой грустной улыбкой.

– Я напоила тебя. Кое-что добавила в твою воду, чтобы расслабить сознание, и попыталась внушить мысль, что Александрия Декамбре должна быть подозреваемой. Думала, смогу таким образом пустить тебя по ложному следу. Я даже… даже немного применила теоретический динамизм.

В голове вспыхнула картинка: сидевшая напротив меня Табита говорит, что в последний раз, когда Александрия Декамбре шантажировала учителя и не получила желаемое, она вела себя очень агрессивно . В эти секунды ее кривая усмешка не сходила с губ, словно она поведала мне о розыгрыше, который спланировала еще в детстве.

– Что ж, тебе удалось, – сказала я. Мышцы челюсти свело, как только стало ясно: это она накачала меня . – Я ведь подозревала Александрию Декамбре. Даже была абсолютно уверена, что она убила Сильвию. Она всего лишь ребенок, который не до конца осознает свою силу, но ты-то прекрасно знаешь, какой силой она обладает, не так ли? – Кривая улыбка застыла на лице моей сестры. – Самое смешное, что ты именно тот человек, кто мог бы вести ее на протяжении следующих нескольких лет. Ей предстоит очень трудное время, и вы двое… Господи, – выдохнула я, проведя рукой по волосам. В груди заклокотал безумный смех. – Вы же совершенно одинаковы. Она, может, и не манипулирует людьми специально, зато поселяет в людях страх, чтобы получить желаемое, верно? – Мой голос становился все громче, но мне было наплевать. – Она хочет, как и ты, пудрить людям мозги. Знаешь, занимаясь этим делом, я постоянно спрашивала себя, а не схожу ли с ума? – Я покачала головой и позволила усталости погасить гнев, разгоравшийся в моей душе. Оно того не стоило. – Ей бы действительно не помешал такой наставник, как ты, – пробормотала я. – Хотя бы в качестве хренового примера.

Перед уходом из секции «Теоретической магии» я коснулась подушечками пальцев корешков книг на ближайшей полке. Они по-прежнему хранили гробовое молчание и неподвижность. Из-за стихшего шепота мои глаза вдруг обожгло горячими слезами. И я не стала сдерживать их, покидая эту мертвую тишину.

Я шла к жилым домам для сотрудников Осторна с чувством отчужденности, давившим мне на плечи уже семнадцать лет – за ними последуют и другие годы. Вряд ли мне удастся нести его дальше. Не потому что чуть больше недели меня травили, мне лгали и манипулировали мной самыми разными способами, на которые эти чертовы маги способны. Не потому что я была зла, обижена, истощена. Вовсе нет.

Я просто не знала, что теперь делать. Как жить дальше. Убеждала себя, что, по сути, ничего не изменилось: я оставалась все такой же одинокой, какой и была до того, как взялась за это дело. Ведь у меня ничего не было. Ни с Рахулом, ни с Табитой. И те, и другие отношения в лучшем случае только зарождались. Рахул был тем, кто, безусловно, волновал меня, в кого я была, определенно, влюблена, и кто совершенно точно меня возбуждал. Но у нас не сложилось с ним настоящих отношений . Я даже не знала его второго имени. Что же касалось Табиты: было приятно воображать, как мы вновь становимся подругами, восстанавливаем наши разорванные сестринские связи. Я словно оказалась ребенком, игравшим с кукольным домиком. Жила нелепой мечтой, где значила нечто большее, где имела нечто большее. Но прошла всего неделя, и за это время я больше мечтала о нашем будущем воссоединении, чем действительно налаживала отношения с сестрой.

Я мысленно представила, как вернусь к себе домой, лягу на пол в темной гостиной и буду так лежать до тех пор, пока мои кости не рассыплются, постепенно растворяясь в ковре. Вот это, по крайней мере, похоже на стоящую мечту.

Но сначала надо собрать вещи в осторнской квартире, где я жила. Открыв дверь, я застыла на пороге.

Сначала решила, будто ошиблась домом. А потом поняла, что вижу квартиру глазами незнакомца – обычного человека. Меня словно молнией поразило. Грудь больно сдавило от осознания, как же далеко все зашло. Это место рассказывало совсем уж неприятную историю. Разбросанные по полу папки. Приклеенные к стене ужасные фотографии тела Сильвии, сопровождаемые пометками об особенностях расположения трупа. Выстроившиеся на кухонном столе пустые бутылки: ром, джин, вино, вино, вино, вино. Тянущийся по коридору хвост из бумаг.