Тим Пауэрс - Последние дни. Том 2 [litres]

Когда они вылезли из машины и направились к дому, Пламтри обняла его одной рукой за талию и положила голову ему на плечо. Кокрен открыл дверь ключом, пропустил ее вперед, дал в руки пакет из винного магазина и снова запер дверь на ключ, а после этого, вполне естественно, оба направились в спальню. Там был все тот же беспорядок, который они оставили после своего торопливого визита пять дней назад.

Пламтри отвинтила пробку «Саузерн комфорт», щедро плеснула ароматной жидкости в стакан, стоявший на тумбочке, и осушила его одним глотком. Потом начала одной рукой расстегивать пуговицы блузки, и указательным пальцем другой прикоснулась к его губам.

– Молчи, – шепнула она.

Кокрен кивнул и, сев на кровать, принялся снимать грязные туфли.

Оставшись без ключей от номера в мотеле, Анжелика, Пит и Мавранос уже час сидели в синем пикапе на стоянке мотеля «Стар». Мавранос не стал ничего есть в «Баре неудачников», и позже, не вытерпев, перешел через улицу и купил сэндвич с тунцом, но есть его вернулся в машину. К тому времени, когда он покончил с едой и бросил обертку на пол, ни Кокрен, ни Пламтри, ни Кути так и не появились. Примерно каждые пять минут кто-то из них терял терпение, вылезал, поднимался по лестнице и стучал в дверь, но ответа, естественно, не было.

Они вернулись сюда окольным путем через зеленые газоны Президио. Пит вел машину, а Анжелика смотрела, нет ли за ними слежки. Кокрен и Пламтри сбежали из бара и уехали, прихватив с собой карабин Анжелики, оставшийся под передним сиденьем их машины, но у нее был еще пистолет 45-го калибра, а револьвер Мавраноса теперь лежал на сиденье грузовика под развернутой картой «Три-A».

Плоть Анжелики отзывалась трепетом на прикосновение пистолета, торчавшего теперь у нее за поясом.

Гулкий грохот, и, после того как с сетчатки ушло пятно от ослепляющей бело-голубой дульной вспышки, она увидела, что позади мчащейся «Гранады» стало одной мотоциклетной фарой меньше… и тогда навела подскакивающую мушку ружья на следующую фару.

– Арки, сколько будет дважды двенадцать? – быстро спросила она.

Мавранос вздохнул и вытер ладонью запотевшее лобовое стекло.

– Двадцать четыре, Анжелика.

– Это у тебя , Анжи, сознание то мутится, то проясняется, – раздраженно бросил Пит с заднего сиденья. – Ты спасла всех нас. Если бы мои дурацкие руки могли держать оружие, то из окна машины стрелял бы я .

– О, Пит, я знаю, что так и было бы, – подавленно ответила она, – и ты возвращался за мной оба раза, когда в нас стреляли. Я рада, что это не был ты. Я не хотела бы этого для тебя.

Мавранос искоса прищурился на нее с выражением, которое вполне могло говорить о понимании и сочувствии.

– Дважды тринадцать! – рявкнула она.

– Двадцать шесть, – сказал Мавранос. – Ты как-то говорила, что два года назад, на «Куин Мэри», застрелила какую-то даму, решив, что она убила Пита. Сегодня ты подумала, что эти парни убили меня. Оба раза плохие люди убили бы нас, если бы ты их не остановила, если бы не убила их самих. Сколько будет половина от двух?

– О, – сказала она с неожиданным, подчеркнутым весельем в голосе, – меньше одного, если, конечно, речь идет о нас с Питом. – Она смотрела мимо Мавраноса и теперь опустила голову и потерла глаза. – Сколько времени здесь стоит этот бирюзовый «БМВ»? У него мотор не выключен. Видите пар?

Пит повернулся на сиденье, чтобы посмотреть.

– Там сидят четверо, – сказал он через мгновение. – Двое на заднем сиденье какие-то… забавные.

Мавранос не отрывал взгляда от тротуара Ломбард-стрит.

– А вот и Кути, – внезапно сказал он.

Анжелика молниеносно обернулась – и увидела, что бредущая со стороны офиса мотеля тоненькая фигурка действительно Кути. Она распахнула дверь, спрыгнула на асфальт и, помчавшись ему навстречу, услышала, как открылись две другие двери, и Пит с Мавраносом последовали за ней.

Она также услышала, как работавший вхолостую автомобиль переключил передачу и тронулся с места, набирая скорость.

«Зеленый потрошитель , – приговаривал про себя Кути, ковыляя по тротуару Октавия-стрит в сторону Ломбард-стрит; он боялся думать о своих приемных родителях, независимо от того, найдет их живыми этим погибельным утром или нет, – Зеленый гигант, Зеленый рыцарь. Голову должен ему я отдать. Зеленый потрошитель, Зеленый гигант» [15] «Зеленый Потрошитель» (The Green Ripper) – детективный роман Дж. Макдональда; «Зеленый Гигант» (Green Giant) – марка замороженных овощей; Зеленый Рыцарь (Green Knight) – герой одной из поэм о короле Артуре и его рыцарях. .

Несколькими часами ранее, в комнате на верхнем этаже волшебного пансиона, возникшего на углу Стоктон и Вашингтон-стрит, Кути обеими трясущимися руками стискивал бутылку вина «Кусачий пес» – и беспомощно гадал, как же ему устоять и не выпить вино прямо там. Он был уверен, что женщина, лежавшая теперь мертвой на кровати, говорила правду: что бутылка содержит настоящую безнаказанность, что, выпив ее, он просто утратит – утратит даже след – грандиозного греха, из-за которого каждый собственный вздох казался ему бесстыдным деянием отвратительного самозванца. Кути в отчаянии думал, что, если его приемные родители еще живы (особенно если они живы!), он должен выпить это вино: если они каким-то образом избежали гибели, то он просто не мог допустить и мысли о том, чтобы вернуться к ним с отметиной убийства на душе. Анжелика сразу же разглядит ее на его лице, как не могла бы не заметить татуировку.

Но он знал, что, если выпьет этого вина, забудет и о них тоже. Вино добросовестно заберет не только все его грехи, но и всех и все, что он любит, – и, поскольку он выпьет его украдкой, без должного разрешения, вино, несомненно, никогда не вернет ему ни крошки отнятого. Вино предлагало нечто вроде зрелости (вернее, отказ от всей его юности), выпив его, он стал бы мужчиной, но при этом вино полностью подчинило бы его себе.

После этих раздумий, которые на деле заняли лишь несколько секунд, он поднял бутылку над головой и швырнул ее в холодный камин. Она без малейшего звука растворилась в темноте, и Кути подумал, что дом впитал ее в себя, не выразив ни неодобрения, ни обиды. Лишь после этого он полностью – и не без страха – осознал, что предпочел остаться Кути Хуми Салливаном – раненым приемным сыном Пита и Анжелики Салливан, четырнадцатилетним подростком, совершившим убийство не далее как сегодня утром.