Тим Пауэрс - Последние дни. Том 2 [litres]

«Однажды мы вошли сюда через дверь, находившуюся в Лос-Анджелесе, – думал он, – а теперь из Сан-Франциско… Насколько древним должно быть это заведение и из каких других мест открывались сюда двери? Возможно, еще на кожаных петлях, на протяжении веков и даже тысячелетий? Из Бостона, Лондона? Рима, Вавилона, Ура?»

Тут он с облегчением увидел, что на стене висят те же самые современные кнопочные телефоны-автоматы, одним из которых они пользовались, чтобы позвонить клоуну Стрюби.

– Послушай, – хрипло сказала Пламтри. – Чего нам делать-то? Только бежать.

– Ладно, – ответил Кокрен. – Но от чего? И куда?

– Ты ведь помнишь, – полушепотом сказала Пламтри, – кто такой «он» из списка на обороте меню, да? После того как он явился в восемьдесят девятом году, у меня все кости болели и кровь из носа хлестала. А на Святой неделе девяностого, когда он пытался выиграть корону в покер на озере Мид, он заполучил меня на полтора дня, и у меня случился нервный припадок, так что я не запомнила даже, что чувствовала тогда. Но на этот раз, закончившийся вчера утром, он владел мной почти трое суток, и я даже хожу с трудом, что вчера, что сегодня. – Она прикоснулась к подбородку и уголку рта. – И готова поклясться, что он брился, находясь в этом теле.

Кокрен поморщился и кивнул.

– Не исключено… Как ты говорила, ему это… требовалось.

– То-то и оно! Он не призрак, не мертвый – он накладывает свою естественную форму на это тело, стоит ему хоть немного пробыть в нем. И получается… как будто я жру стероиды. У меня лезет щетина, и уверена, что он сбил мой менструальный цикл. – Она сморгнула слезы, и Кокрен понял, что она напугана и, пожалуй, прилагает все силы, чтобы удержать ход за собой. – Думаю, если он захватит меня на более-менее долгий срок… – Она хлопнула себя по груди, – вот это сделается полностью мужским – дубликатом его тела, того, которое разбилось, чуть не пришибив меня, на тротуаре в Соме в 1969 году.

Кокрен развел руками.

– И что ты можешь сделать ?

– Боже! Сама не знаю. Придумать, как убить его; только Дженис не говори. А до тех пор спрятаться и держаться подальше от этого мальчишки, Кути: он чрезвычайно им интересуется.

– Мы можем поехать ко мне домой, – предложил Кокрен. – Ты должна помнить его: когда мы на той неделе туда заезжали, тобой была именно ты.

Она откинула назад пряди спутанных белокурых волос и уставилась на него.

– А тебя не пугает, что придется жить рядом с убийцей? И даже то, что я могу вдруг еще и мужиком сделаться?

Кокрен взглянул в испуганные, прищуренные глаза Коди и признался себе, что за кошмарные последние восемь дней эта молодая нахалка сделалась – к добру ли, к худу ли – частью его жизни. Пронзительное влечение, которое он первоначально испытывал к Дженис, утихло, но сейчас он не мог представить себе жизни, в которую, пусть жестко и ошеломляюще, не входила бы Дженис Корделия Пламтри.

– Я думаю, – ответил он с усталой усмешкой, – что мы с тобой партнеры.

– По рукам.

Он пожал ее холодную ладонь.

– Тогда в путь, – сказала она.

– Согласен. Но все же давай перекусим сначала. – Он улыбнулся. – А потом, когда приедем, ты поможешь мне избавиться от угнанной машины, что стоит у меня во дворе.

– С этим я разберусь, – ответила она. – Я не забыла о ней.

Когда Кокрен и Пламтри вернулись в кабинку, Тутмос даже не поднял глаз от своей сковородки. Официантка как раз принимала заказы на еду, и Кокрен, не раздумывая, заказал карпа в вине, а Пламтри, вновь хмуро изучив меню, сердито ткнула пальцем в фаршированные мидии.

К тому времени, когда подали еду, Кокрен прикончил оба своих пива и заказал еще два. Рыба по вкусу напоминала, пожалуй, сваи от старого причала, винный соус оказался безвкусно кислым, и к тому же Кокрен никак не ожидал, что в этом блюде может оказаться изюм.

Присутствующие в баре все так же разговаривали шепотом, и после четвертого стакана пива Кокрен заметил, что шепот являл собой контрапунктный унисон – быстрый дрожащий распев, в котором акцентами звучали стук и тарахтение костей по стойке. Измученные на вид люди обоего пола дергано прохаживались взад-вперед и между соседями, и, несколько мгновений разглядывая их в растерянном недоумении, Кокрен сообразил, что их спастическое шевеление представляло собой танец. Танцорам, похоже, он не доставлял никакого удовольствия (возможно, они плясали против воли). Фон для быстрого дрожащего шепота и клацанья костей составлял глубокий, медленный рокот, похожий на звук мельничного колеса.

Пламтри наклонилась к нему и шепнула:

– Давай-ка двигать. И, чтобы избежать осложнений … просто выйдем, никому ничего не говоря.

Они без труда снова выскользнули из кабинки и удалились по усыпанному песком полу; за их спинами Анжелика, явно пытаясь отрешиться от собственных ужасных воспоминаний о недавних событиях, говорила что-то утешительное Мавраносу, Пит Салливан махал пустым стаканом и пытался привлечь внимание официантки, и Кокрен с Пламтри бочком, чуть пригнувшись, изобразив на ходу нечто вроде нескольких шаркающих па безрадостного группового танца, двинулись ко входной двери.

Снаружи ветерок нес со стороны парка «Золотые Ворота» запахи свежей зелени и мокрой земли, под лучами солнца, прорвавшегося сквозь утренние тучи, ярко сверкали дождевые капли, все еще усеивавшие коричневую «Гранаду» и синий «Сабурбан». Как ни странно, других машин на стоянке не было.

Кокрен открыл пассажирскую дверцу «Гранады» для Пламтри, но она приостановилась возле пикапа, чтобы взглянуть внутрь сквозь пыльное стекло. Кокрен, напротив, старательно отводил взгляд от этого окна, не желая видеть искореженный, сломанный скелет Скотта Крейна.

Пламтри содрогнулась всем телом и шагнула назад, чтобы устоять на ногах, но в следующий миг снова прильнула к окну и заглянула внутрь.

И снова споткнулась и, добравшись нетвердой походкой до «Гранады», посмотрела на своего спутника пустым взглядом.

– Ты в порядке? – спросил он и, взяв себя в руки, включил зажигание.

– В полном, – ответила она. – Помолчи пока. По пути в… по пути останови купить сигарет и выпивки. «Мор» простые и «Саузерн комфорт».

Кокрен ответил: «Хорошо», – и лишь потом вспомнил, что она просила его помолчать, и кивнул. Поскольку он был пьян, ему оказалось совсем не трудно думать лишь о том, как доехать оттуда до Миссион-стрит, по которой предстояло ехать на юг до 280-го шоссе, по нему еще семь миль до Саут-Дейли-Сити, расположенного точно на противоположной стороне шоссе от пересаженного туда городишка-кладбища Колмы, и его пустого, пустого дома.

Оба они молчали, пока Кокрен вел свою развалюху по прямым узким шоссе южного Сан-Франциско, потом описывал петлю на запад горы Сан-Бруно с рекламными щитами, зазывавшими в дегустационные залы «Пейс-винъярдс», и даже когда он остановил машину и нырнул в придорожный магазин спиртных напитков; через двадцать минут после выезда со стоянки перед «Баром неудачников» он свернул на дорожку у своего дома и выключил мотор.