Уна Харт - Дикая Охота [litres]

Мне было любопытно узнать, как выглядит отпрыск Диана Кехта. Почему-то представлялся такой же заносчивый засранец, как он сам. Яблочко от яблони и все такое. Но что-то подсказывало, что их разногласия появились не на пустом месте. Может, этот Финн – полная противоположность папаше. Во всяком случае, мне хотелось в это верить.

– Финн был зол и очень напуган. Я еще никогда не видела, чтобы взрослый человек так кого-то боялся. А потом я услышала вызов, и мы не успели как следует обсудить твой случай. Но мне показалось, что они хотят помочь.

Я так и не понял, утешает меня Грейс или нет. Хотелось бы верить, что она говорит всерьез, потому что потерять надежду гораздо хуже, чем так ее и не обрести.

Настроение было паршивым. От Охоты осталось гнусное послевкусие, и, похоже, не у меня одного. Диан Кехт ехал далеко позади и наверняка боролся с искушением подобраться ближе и послушать, о чем мы беседуем. Мне, честно говоря, было плевать. Нет ничего такого, чего я бы не мог сказать ему в лицо. Ничего такого, что уже много раз не сообщал. Он догадывался, что я настраивал Грейс против него.

– Диан Кехт заявил, что раскаивается в том, что сделал. Ты веришь ему?

Ох, это такой сложный вопрос…

– Скажем так, я верю, что он раскаивается, пока ему это на руку. Он всегда был практичным. Я ведь помню, как он пришел в Охоту: сам встал на колени и умолял принять его. Якобы хотел научиться смирять свою гордыню, от которой одни неприятности. Мы все знали, кто он такой. О нем слагали баллады – противоречивые, надо сказать, но всегда героические. А когда о ком-то ходят исключительно героические легенды, это значит только одно: он запугал достаточно людей, чтобы никто не смел усомниться в его отваге… Но мы все же приняли его. Нам как раз недоставало одного всадника, и вдобавок Рона на последней охоте тяжело ранила дичь. Он так сильно болел, что мы опасались, что вот-вот распахнутся Врата и затянут его. Диан Кехт обещал вылечить его – и вылечил. А в качестве благодарности попросил нас каждый вечер наносить ему четыре удара кнутом, чтобы он никогда не забывал о тех четырех ударах, которыми убил сына. Все было очень пафосно.

– Тут должно быть какое-то «но»?

– Чтобы понять, какой перед тобой человек, не смотри, как он ведет себя с равными. Лучше взгляни, что он творит с теми, кто ничего не может возразить. Я видел много сумасшедших опытов Диана Кехта над пойманной дичью. В отличие от нас, эти ребята застревают в круговороте – они умирают и возвращаются до тех пор, пока не провалятся за Врата или пока сила проклятия не иссякнет. Не то чтобы кто-то из нас их особенно жалел, это ведь добыча. Кроме того, Диан Кехт и впрямь совершенствовался в искусстве целителя. Вот только… Это было противно. И наверняка довольно мучительно для тех несчастных, из которых он пытался сотворить химер. Человек, который вроде как раскаивается, так себя не ведет.

Какое-то время мы ехали молча. Впереди маячила сгорбленная спина Лоры, укутанная плащом. Тыковка старался вести лошадь ровно, чтобы его спутница не соскользнула. Время от времени она оборачивалась и смотрела на дочь, улыбаясь усталой, но счастливой улыбкой.

– У меня только один вопрос, – сказала Грейс. – Если вам было противно, почему никто его не остановил?

Молодец, девочка! Не знаю, кто научил тебя бить под дых, но получается у тебя виртуозно… Отвечать мне не хотелось, но я все равно выдавил из себя правду:

– Нам было плевать.

Я был уверен, что Вивиан не сбежит. Волей этой женщины можно скалы дробить, и раз уж она обещала, что расплатится с нами, то за ней не придется гоняться по всему Фьёльби. Бывали люди, которые пытались торговаться уже после того, как их просьбу исполнили, но обычно это ни к чему не приводило. Правила есть правила, исключений ни для кого нет.

Хотелось закончить со сбором долгов побыстрее и отправиться отогреваться домой. На нашем пляже сейчас тепло и ветрено, а вода должна быть как парное молоко. Больше всего мне не хватало этой соленой волны, которая проглатывает тебя, отрезает от большого шумного мира. Иногда я завидовал Рону, который мог просто исчезнуть, уплыть от нас. Каждый раз, когда я вспоминал песок и море, у меня начинался фантомный зуд по всему отсутствующему телу.

Но предстояло еще завершить работу. Вивиан успела куда-то смотаться и переодеться в платье до пят, расшитое бриллиантами, поверх которого накинула шерстяной плащ. Либо она за время нашего отсутствия прыгнула на несколько веков назад, либо навестила троллей. Кажется, у нее были с ними какие-то проблемы, но сейчас вроде никто не тащил ее обратно под гору.

– А где Салли? – спросила Грейс, едва поравнявшись с теткой.

Что еще за Салли?

Вивиан удивленно глянула на племянницу:

– Откуда ты о ней знаешь? Впрочем, можешь не беспокоиться. Она дома.

На встречу к нам Вивиан пришла не одна. Не знаю, как я понял, что рыжая парочка – те самые, о ком я столько слышал. Со стороны они выглядели совершенно обычными, но была в них особая нечеловеческая красота, словно свет исходил от кожи. В мое время люди верили, что рыжие волосы достаются только потомкам богов. Что ж, в их случае почти так оно и было.

Вот они, значит, какие – идеальные создания, не зачатые, не вышедшие из женского лона, явившиеся на свет уже совершенными. Я так жадно рассматривал их, а они меня, что внезапно всем троим стало неловко, и мы неуклюже засмеялись. Следовало ли их появление трактовать как согласие мне помочь?

– Крис!

Грейс так резко выпрыгнула из седла, что едва не выронила меня в снег. Не то чтобы моя голова от этого сильно пострадала, но вот самолюбие было бы задето. Кому хочется упасть в грязь лицом на глазах у бывшего возлюбленного девушки, которая тебе нравится?

Я ожидал, что она передаст меня кому-то, но вместо этого подруга подскочила к Крису и обхватила его рукой за шею. А я оказался на несколько секунд впечатан ему в подмышку. Та была довольно странной формы, надо сказать. Да у этого парня нет руки! Я попытался позлорадствовать, но не вышло. Вместо этого ощутил нечто вроде солидарности. Культя была заботливо забинтована, а сверху прикрыта целлофановым пакетом, чтобы не попала зараза.

Мы посмотрели друг на друга и все поняли. Быстрее, чем Грейс, я уверен. Крис был ниже меня (ладно, сейчас-то, конечно, выше), его кожа казалась темнее моей, а тело было больше жилистым, чем мускулистым. Тело скорее танцора, чем бойца, скорее дичи, чем охотника. (Какой-то у меня пунктик на телах…) Попади Крис к нам в виде добычи, из него вышел бы кто-то верткий и быстрый, как ртуть, – наверное, соболь. Но такие к нам редко попадают. Черные ясные глаза выдавали в нем порядочного человека, и это было, пожалуй, противнее всего. Окажись Крис гадом, я бы мог с чистой совестью сказать Грейс, чтобы не тосковала о нем. Но гадом он не был, учитывая, какой путь проделал, чтобы найти подругу.