Сергей Григоров - Каждый выбирает [СИ]

Танцы чередовались выступлениями известных артистов, веселыми розыгрышами и играми, тостами в честь тех или иных успехов, достигнутых ремитцами за прошедший год. Юлианна попробовала было затащить его за портьеры — не понятно, правда, что она там намеревалась делать, на что рассчитывала — но Олмир отшутился и отправился в парк.

Начался фейерверк. Под грохот петард и отблески распускающихся в небе огненных цветов королевские гости принялись кататься на маленьких лодочках по дворцовому озеру. Естественно, кто-то стал бороться, разыгрывать шуточные морские сражения и оказался в воде. Несколько лодочек перевернулось просто так, от неумелых действий седоков. В общем, было много смеха и ахающих возгласов.

Олмира отвели в королевские покои под утро — сам он, наверное, не дошел бы. Сил совсем не осталось.

А с раннего утра продолжение торжеств. Раздираемый на части, Олмир только к полудню почувствовал, что намеченная программа праздника подходит к концу.

Предпоследним видом соревнований многоборцев было скалолазание. Спортсмены должны были без страховки взобраться на двадцатиметровую стену, имеющую совсем мало трещин и выступов. К этому времени осталось всего три претендента на высокий титул победителя, только двое из них проходили в финал. Антон Благов, как это ни странно, все еще продолжал участвовать в соревнованиях. Целое утро он боролся в одиночестве, потерял много сил и получил несколько травм. Самая неприятная из них — растяжение в плечевом суставе («петух» сильно потрепал его в поединке по греко-римской борьбе). Чудо, что он сумел добраться до полуфинала.

Тут возникла ситуация, доказывающая, по мнению всех комментаторов, почему судить соревнования многоборцев мог только король. И дело здесь не только в квалификации, знании малейших нюансов спортивных состязаний. Любой другой наверняка был бы необъективным, принял бы решение, благоприятное для команды своего герцогства.

Случилось следующее. Первым на стенку под бурные овации взобрался представитель команды «кабанов». Преимущество его было неоспоримо. Но два следующих атлета поднялись фактически одновременно. Благов раньше положил ладонь на кромку, раньше лег на живот, но травма руки помешала ему быстро выпрямиться, и на долю секунды его опередил «медведь». Трибуны взорвались от переживаний.

Кому присудить второе место? Кто будет соперником «кабана» в финале? Судья-секретарь дал справку: правила четко не оговаривают, как поступать в этой ситуации. Король волен принять любое решение.

Поразмыслив, Олмир решил, что будет справедливо объявить вторым Благова. Как-никак, но он первым добрался до верха. Подумаешь, замешкался на мгновение. На то есть объективные причины — полученная травма.

Прежде чем высказать свое решение, еще раз подумал: а не потому ли он отдает предпочтение Благову, что боится быть обвиненным в подсуживании в пользу своей команды? Пришел к мнению, что не боится, Благов действительно достоин продолжить борьбу за чемпионский титул.

Трибуны встретили решение Олмира продолжительными аплодисментами. Но все же возникло много перешептываний и непонятных выкриков с оборотами «он знал», «заранее было известно». Некая заминка случилась и среди судей. Почувствовав неладное, Олмир напрямую поинтересовался, в чем дело.

— Да глупости все это, Ваше Величество, — поспешил успокоить его судья-секретарь. — Говорят, что Род с Нилом месяц назад предсказали победу Благову. Не понимаю, что здесь неожиданного. Я, например, тоже был уверен в его победе. Он действительно лучший. Настоящий чемпион.

Олмир поймал себя на мысли, что если б он знал про это предсказание, то постарался бы засудить Благова. Как легко это можно было бы сделать! Вслух же сказал, недоумевая:

— Так он еще не победил.

— Считайте, что уже. В фехтовании он на голову превосходит «кабана».

Так оно и произошло. Несколько обманных выпадов, закрутка, и противник Благова, обезоруженный, застыл, ощущая холод стали на своем горле. Никакой борьбы, чистая победа.

Награждая победителя, Олмир все переживал по поводу сбывшегося родиниловского предсказания. Ну почему ему раньше не рассказали про это!

Настроение его совсем испортилось во время торжественного приема во дворце. Более нудного мероприятия невозможно было придумать. Олмир должен был вручать всевозможные награды и премии за достигнутые успехи в течение прошедшего года. Каждый шаг, каждое слово и реплика были заранее расписаны. Не допускалось никакой самодеятельности. От короля требовалось только важно надувать щеки да передавать очередному подошедшему его награду.

Что я здесь делаю вместо того, чтобы заняться чем-нибудь интересным, мучил себя Олмир риторическими вопросами. Кто придумал мне это наказание? За что? Неужели я ничего не могу изменить? Вон, предсказали Благову победу — он и победил, как бы ни старались его соперники. И даже я, который мог, казалось, повлиять на результат, ничего не сделал… Нет, бежать! Бежать отсюда куда глаза глядят, пока меня по-настоящему не превратили в куклу, в безотказную машину. В маленького паучка, плетущего сети по чьей-то указке… «Кокроша убийца»…

Чашу терпения переполнила процедура присвоения дворянских званий. Список претендентов на получение графского титула завершал Акумов. Переживания Олмира усилились. Всплыли из памяти ехидные слова Рода: «Это так же верно, как и то, что барон Акумов в ближайшее время получит из Ваших рук графский титул». Не бывать этому!

— Мы почти никак не можем повлиять на распределение премий, — помнится, позавчера вечером причитал Леон Октябрьский, — это прерогатива всевозможных общественных комиссий и советов. Расплодилось их больше некуда! Очень жаль. Какой рычаг влияния вырван из наших рук! Зато присвоение дворянских званий практически полностью в нашей компетенции. Канцлер весьма тонко использует в наших интересах это обстоятельство, просчитывает на тысячи шагов вперед…

Что ж, придется разрушить хитроумные комбинации Бориса Краева. И когда дошел черед до Акумова, глашатай набрал воздуха, чтобы вызвать его к президиуму, Олмир сказал:

— Наверное, пора закончить…

Акумов замер, подняв ногу чтобы сделать шаг. Челюсть его отвисла. Никогда еще он не попадал в подобное положение. Никогда его не унижали так сильно.

— Ваше Величество, — взвился канцлер, — осталось еще…

— Нет! Хватит на сегодня. Желаю тем, кто считает себя незаслуженно обделенным нашим вниманием, в следующий раз получить сообразно своим заслугам. Объявляйте прием законченным.

Акумов съежился, как сдутый шарик, и затерялся в толпе.

На канцлера страшно было смотреть. Он стоял, низко опустив голову, и руки его нервно дрожали. Рухнула стройная система политических шажков, столь тщательно выстроенная им в кабинетной тиши. Он не представлял сейчас, за что хвататься, что делать. Воспитание не позволяло ему в чем-либо упрекнуть короля. Он винил себя в том, что пустил важную процедуру на самотек, не согласовал все вопросы с Олмиром. Ранее подобные мероприятия всегда проходили как по маслу, никто не допускал импровизаций. Что сейчас двигало королем? Видимо, надо обстоятельно обсудить создавшееся положение.