Гапарон Гарсаров - Ламбрант и Зодиак сатаны

Лаз оказался длинным. Он напоминал промокшую водяную горку в каком-нибудь аквапарке с той лишь разницей, что здесь царила тьма и двигаться приходилось наверх. Ксюша карабкалась совсем как заправский диггер, хотя ни фонаря, ни даже оружия ей не досталось. Но вскоре она увидела какой-то луч в конце тоннеля и зашевелилась куда как бодрее.

Выбравшись на более широкую площадку, девушка приметила подсвеченный череп. В отличие от пещеры в Харнаурды-Кей, этот оказался человеческим, но так же с горящей свечой в зубах. Мирон уже осматривал странный осветительный прибор, желая, видимо, прихватить его с собой. Вот только череп был прочно прикреплён к пещерной стене.

Отсюда в разные стороны уходили три тёмных коридора. Из каждого поддувал сырой ветер, отчего Сапуренко поёжилась. Из-за желтоватого огонька свечи всё вокруг казалось золотистым: камни, стены, низкий потолок. Прикоснувшись к поблёскивающему сталагмиту, Ксения одёрнула руку. Тот был холодный, точно лёд.

– А, всё айнгефрорен , – восхитился Зибуэль, потребовав от Гостицина снять куртку. – Значит, охранная система кивернитов здесь ещё никем не снята…

Закутавшись в верхнюю одежду, люциферит принялся заглядывать в каждый коридор и с шумом вбирать воздух кривым носом. Сергей Владимирович же обнял себя за плечи, остановившись возле черепа со свечой. Как она могла гореть в холодных условиях, никем не контролируемая, – оставалось загадкой. Однако Мирон быстро разрешил её, проведя пальцем по немигающему пламени. Это показалось мужчинам настолько увлекательным, что они принялись повторять трюк, хихикая друг на другом.

К ним бы с радостью присоединилась следователь, но куда как интереснее было наблюдать за Зибуэлем. Тот несколько раз принюхивался к двум противоположным коридорам, словно определяя, по какому из них надо двигаться дальше.

– Ну-ка подыши, – приказал он, схватив Ксюшу за руку, и подтолкнул её вперёд себя. – Васс фульст ду ?

– Воняет, – призналась девушка, поморщив носик.

– А вот хиер ? – поспешил люциферит, потянув девушку к другому коридору.

– Здесь тоже воняет, но мочой…

– Значит, идём дорт … сюда, – обрадовался бычий пленник, вновь толкнув Сапуренко вперёд.

Двигались они долго и в кромешной тьме. Во всяком случае, Ксения ничего не видела, идя буквально на ощупь. Хорошо, что коридор не имел резких поворотов и был достаточно широким. Под ногами хрустели мелкие камешки и ледышки. Становилось холоднее, будто впереди располагался ледник. С разных сторон доносилось клокотание воды. Эхо разлеталось далеко вверх, что могло означать только одно: у коридора имелся высокий потолок.

Гостицин с Тимофеевым хранили молчание. Видимо, пример с Яном, который теперь носил во рту камень, подействовал на них должным образом. Поэтому Ксюша тоже не решалась задавать лишние вопросы, хотя и еле сдерживалась. Она по-прежнему не понимала, как оказалась в такой ситуации. Правда, Зибуэль производил на неё сильное впечатление. Несмотря на его облик, ему хотелось доверить даже свою жизнь. Тем более он единственный знал, что именно находится в этой тёмной горе.

– О, я ! – удовлетворённо прогудел люциферит, когда спереди подул слабый ветерок. – Он близко. Васс фульст ду ?

Мужчины на всякий случай кивнули. Сапуренко же поморщилась от запаха мочевины, и в голове вспыхнули какие-то образы из прошлого. Вот она заходит в общественный туалет на центральной остановке, вот на полу лежит чьё-то тело, а вокруг суетятся милиционеры. Кажется, это было не так давно, но девушка не смогла определить, когда и по поводу чего.

Впрочем, по мере того, как коридор стал подниматься и сужаться, в голову приходили и другие воспоминания. Например, катание на северных оленях на каком-то городском празднике, чей-то день рождения в прохладном кабинете, где согреться можно было только водкой, и танцы голышом вокруг пентаграммы. И едва это видение пронеслось перед глазами, как Ксюша увидела перед собой светящуюся на стене пещеры звезду.

– Штее ауф ! – приказал Зибуэль, схватившись за плечо девушки.

Линии, нарисованные в конце коридора, горели тем же желтоватым светом, что и волшебная свечка во рту черепа. Поэтому мрак, в котором все двигались последние полчаса, здесь немного рассеялся. Пентаграмма была большой, высотой с человеческий рост. По её краям просматривались какие-то слова на незнакомом языке. Судя по тихому бормотанию Зибуэля, ему они оказались понятны.

Недолго думая, люциферит вдруг запрыгнул на стену и пополз вверх, словно паук. Своим сопровождающим он ничего не сказал, стремительно взбираясь к потолку, на котором играли тени.

Вскоре послышался стук. Он был неровным, постоянно обрывался, а на заднем фоне как будто бы раздавался чей-то приглушённый стон.

– Закончила?.. – возник там недовольный голос.

В ответ послышался крик чайки, которая будто выпрашивала у туристов лакомство. За этим последовал новый стук и шелест крыльев.

Зибуэль сбавил скорость, заметив, что стена ближе к потолку обрывается. Там имелось какое-то пространство, освещённое солнечными лучами. Поддувал ветер и слышался плеск волн Хадаты где-то на заднем фоне. Несомненно, это была та самая вершина в виде тёмной пирамиды. И когда люциферит осторожно выглянул из своего укрытия, он убедился в этом.

Пещера здесь напоминала ту же заснеженную вершину Харнаурды-Кей, за тем лишь исключением, что её продувал сквозняк. Никакой зодиакальной площадки с отсеками на полу не наблюдалось. Всюду были разбросаны камни и сверкали перья. И не удивительно, ведь спиной к пещерному обрыву, за которым прятался Зибуэль, сидела огромная крылатая тварь. Видимо, она была напарницей той неудачливой птицы, которую утащил Глот.

Существо что-то клевало, склонившись над постаментом. Когда вновь послышался стон, люциферит понял – там находился заветный пленник. Его тело оказалось прикованным к такому же массивному кресту. Вот только наказанием ему служило вовсе не пребывание в брюхе чёрного быка. Его поедала дьявольская птица практически вживую.

Закончив с «трапезой», крылатая тварь что-то прокурлыкала и с голубиной осанкой обошла постамент. Теперь Зибуэль мог получше разглядеть своего собрата, которому досталась столь мучительная судьба. Выглядел он ужасно. Сквозь остатки тёмной одежды просматривались кости и разорванные куски кожи вперемешку с мышцами. Вниз стекала тёмная кровь, образовав вокруг креста целую дорожку. Именно вдоль неё и передвигался эфонад, стуча зубами, чтобы прожевать отклёванный кусочек пленника.

Несмотря на всё это, заложник птицы был жив. Он повернул голову в сторону обрыва, словно почувствовав там постороннего. И Зибуэль разочарованно раскрыл рот. На него смотрел полуистлевший рогатый череп. Пустые глазницы, полоска кожи на носу, остаток рта в виде свисающих губных мышц и более-менее сохранившийся серый подбородок.