Юлия Корнеева - Велька и Ромка против черных карликов

– Метра три отсюда, – подтвердил Краблик.

– Я ее вытащу оттуда, но скажи своей бабушке, чтобы она не царапалась, – предупредил Ромка.

– Бабушка, тебя сейчас начнут спасать. Не знаю как, но начнут, – заголосила в трубу девочка. – Только ты ноготки спрячь, а то придется тебе там до пенсии просидеть.

Благодаря своей уникальной способности вытягиваться, словно мягкая резина, Ромка свободно засунул руку в трубу и вскоре, застрявшая кошка была благополучно вызволена из жестяной западни и доставлена в комнату.

Стоило Ромке опустить кошку на пол, как та фыркнув обернулась благообразной пожилой дамой, очень похожей на школьную учительницу. Ее белоснежно-седые волосы были уложены в высокую прическу, красиво гармонирующую с темно-синим костюмом. Зеленые глаза на покрытом тоненькой сеточкой морщин лице пожилой дамы внимательно изучали своего спасителя.

– Благодарю вас, молодой человек, – наконец произнесла она, одарив Ромку чуть заметной тонкой улыбкой.

– Бабушка! Целая и невредимая! – радостно воскликнула девочка, бросаясь на шею к пожилой даме.

– Со мной все в порядке, дорогая, – обнимая внучку, заверила бывшая кошка.

– И не стыдно вам! – не выдержала Велька, ничуть не умиленная этой семейной сценой. – Пожилая женщина, а занимаетесь воровством, да еще внучку к этому приучаете.

– Позвольте представиться, я – Сапрушкина, аферистка в седьмом поколении, – гордо вскинув голову, заявила пожилая дама. – Все известные воры и мошенники Абрадара – представители нашего славного рода. И моя внучка должна продолжить нашу династию, поэтому я обязана передать ей свои знания в области изящной аферы и навыки изощренного мошенничества.

– А голубые бантики вам зачем? – задал Ромка давно мучавший его вопрос.

– Это знак всех женщин-воровок нашего рода. Мужчины на месте преступления оставляют ржавые гвозди. Не так изыскано, но зато более устрашающе, – важно пояснила пожилая дама.

– А по вам и не скажешь, что вы аферистка, – простодушно признался Ромка, не в силах избавиться от образа школьной учительницы.

– Ох, молодой человек, – озорно сверкнув глазами, сказала Сапрушкина-старшая. – Вы не видели меня в молодости: скольким мужчинам я вскружила головы, незаметно опустошив все их карманы, какое количество сейфов вскрыла одни вот этим ногтем, – похвасталась она, протягивая Ромке холеную руку с длинными, отполированными ногтями. – А попробуйте, ненароком столкнувшись с прохожим на улице, за пару секунд снять с него часы, вытащить бумажник, а если повезет, то и лишить его билетов в театр. Вот где ловкость рук!

– Тоже мне, искусство, – буркнула Велька, глядя на лежавшую перед ней гору ворованных вещей. – Обирать доверчивых людей – это не искусство, а просто свинство.

– Ну, мы у них не последнюю рубашку забираем, – невозмутимо парировала Сапрушкина. – Если они смогли позволить себе золотой портсигар, то, будь уверена, с голода не умрут. А что вернее всего, купят себе другой, еще дороже прежнего.

– Вы так же рассуждали, когда воровали часы у стекляшки? Между прочим, эти часы – фамильная ценность, и он ими очень дорожил, – возмущенно напомнила мошенницам Велька.

– Здесь отличилась моя внучка, – глядя на девочку сияющими от гордости глазами, похвасталась Сапрушкина-старшая. – У малышки талант перевоплощения. Как она была хороша в роли цыганки – смуглое личико, черные кудри, – вспоминала она с таким счастливым лицом, словно ее девочка заняла первое место на конкурсе бальных танцев, а не участвовала в банальном ограблении.

– Да она еще такая маленькая! – в ужасе глядя на пожилую даму, воскликнул Ромка. – Ей же в школу надо ходить.

– Ну, во-первых, она не такая и маленькая. Много-много белой пудры для придания лицу подобающей бледности, синие тени под глазами, водопад слез, жалостливый рассказ о трудном детстве – и готов образ забитой малышки из интерната для как их там…? – обратилась бабушка к внучке.

– Для бестолковых детей, – довольно улыбнувшись, напомнила Сапрушкина-младшая.

– Точно, для бестолковых детей. Так вот, эта роль придумана специально для вас, – порадовала ребят Сапрушкина-старшая.

– А что вы вообще делали в этой гостинице? – продолжила допрос Велька.

– Мы всегда так делаем, – принялась раскрывать секреты воровства Сапрушкина. – Сначала я под видом кошки хожу в людных местах, подслушиваю разговоры, в общем, намечаю будущую жертву. Ну, а уж потом в дело вступает моя внучка.

– Это что же, ваша внучка была той самой старушкой, которая стащила вчера бумажник у усатого мужчины? – полюбопытствовал Ромка.

– Нет, это была я, – гордо призналась Сапрушкина-старшая. – Мы договорились с внучкой встретиться здесь сегодня утром. Но вчера мне подвернулась такая удачная возможность незаметно стащить бумажник этого усатого простофили, что я не сдержалась.

А потом еще вас принесло на мою седую голову. Чтобы подслушать ваши разговоры, мне пришлось симулировать внезапный приступ симпатии к этому облезлому кролику, – бросив жалостливый взгляд на онемевшего от возмущения Краблика, повествовала пожилая дама. – Вы своим рассказом про ценность компаса совершенно сбили меня с толку. Я решила, а вдруг он действительно чего-то стоит?

Утром, встретившись с моей девочкой, мы согласовали все наши действия. И пока внучка отвлекала вас своими разговорами, я украла компас. Умница моя, она рассказала, как ловко подставила вам под ноги свою метлу, чтобы задержать ваш приход в номер. Спустившись, я спрятала компас в ее потайную сумку, уже догадываясь, что за него много не возьмешь. Но самую большую ошибку я совершила, когда поверила в твой рассказ о кладе и карте, – обращаясь к Вельке, с горечью призналась Сапрушкина. – Ничего не скажешь, талантливая игра, – вызывая довольный румянец на Велькиных щеках, похвалила она.

– Но я-то, я-то, доверчивая старуха! Так погореть! Я оставила внучку наблюдать за вами, а сама решила предпринять еще одну попытку. Вот и попалась. Впервые за всю мою блестящую воровскую карьеру! – с горечью закончила свой рассказ опытная воровка.

– Так может, вам пора на покой? – спросила размягченная похвалой Велька, не в силах сдержать свой интерес к этой женщине, никак не вязавшейся с ее представлениями о воровстве. Правда, надо отдать должное, Вельке еще ни разу не приходилось сталкиваться с профессиональными грабителями, так что ее интерес был вполне объясним и простителен.

– Да, я могла бы почивать на лаврах, будучи признанной королевой воровского мира, – немного печально произнесла Сапрушкина, в осанке и движениях которой и впрямь сквозило нечто царственное. – Но я должна показать дорогу своей девочке. Я же говорю, у нее талант преображения. Правда, обдуривание и обкрадывание пока хромает.