Юлия Корнеева - Велька и Ромка против черных карликов

– А может, ей лучше в актрисы пойти? – подал голос молчавший до сей поры Тень, внимательно ловивший каждое слово Сапрушкиной.

– Куда? – вскинув тонкие брови-ниточки, не смогла скрыть своего изумления Сапрушкина-старшая. – В актрисы? Это что еще за профессия?

– Да уж не хуже вашей, – ядовито заметил Краблик, не простивший Сапрушкиной эпитета «облезлый». – Вот и перевоплощалась бы на радость зрителям. А то вместо цветов и аплодисментов она может заработать наручники и тюремную решетку.

– Но род Сапрушкиных…., – расправив плечи, величественно начала пожилая дама.

– Знаем, знаем, – невежливо перебил ее Ромка. – Но, может быть, пора основать новую, театральную династию?

– Ваше имя известно лишь в воровских, так сказать, узких кругах, а внучка может прославить вашу фамилию на весь мир, – искушал Тень.

– Хотя есть еще один вариант, – предложил Краблик. – Можно наслать на вас Вездесущих членов ревизионной комиссии. И тогда вы точно схлопочете срок за нецелесообразное и запрещенное использование магии в личных, злодейских интересах, – пригрозил он, решив на практике использовать метод кнута и пряника.

– Бабушка, может, правда, стоит попробовать? – робко спросила девушка, не отводя напряженного взгляда от сурово сжатых губ Сапрушкиной, обдумывающей все выгоды и недостатки этого предложения. – У меня все равно плохо получается обдуривание. Наверное, я неспособная. А знак многоликости у меня под лопаткой вовсе не говорит о том, что я буду воровкой. Помнишь, в детстве все говорили, что есть сомнения....

– Какие могут быть сомнения? Ты моя внучка! Следовательно, пойдешь по моим стопам. А многоликость еще ни одному вору не повредила, – наставительно заметила многоопытная Сапрушкина-старшая.

– Ее ждут поклонники, овации, успех, признание, почет, – перечислял Тень, загибая пальцы.

– Ох, бабушка, – умоляюще повторила девочка, заметив колебания честолюбивой пожилой дамы. – Можно мне пойти поработать в театр?

– Поработать? – медленно, словно пробуя это слово на вкус, переспросила несгибаемая Сапрушкина. – Это в смысле честно трудиться?

– Ну да, – кивнула головой девочка. – Хотя бы для разнообразия. – Помнишь, ты рассказывала, что тот усатый господин, у которого ты стащила кошелек, служит директором какого-то театра.

– Сапрушкины никогда не работали на задворках, – категорично отрезала пожилая дама. – Если уж и начинать, то только в столице!

– Значит, можно?! – ликующе воскликнула Сапрушкина-младшая, подпрыгнув от распирающих ее эмоций.

– Ты действительно этого хочешь? – с сомнением спросила бабушка. – И променяешь жизнь, полную приключений, опасностей, риска, богатства на убогое кривляние перед толпой зевак?

– Но ты же сама говорила, что у меня получается играть разные роли, – лукаво напомнила ей внучка.

– Если ты обещаешь, что наша гордая фамилия прогремит на весь Абрадар… – высокопарно начала Сапрушкина.

– Обещаю! Обещаю, – повисла на бабушке Сапрушкина-младшая. – Прогремит под фанфары. Клянусь Всевидящим оком! – торжественно пообещала она.

– Слушайте, мы так опоздаем на воздушный экспресс, – забеспокоился Краблик. – Пойдемте скорее вниз, а то, пока мы устраиваем судьбу несостоявшейся воровки, судьбам всего человечества грозит опасность.

– Перед началом новой жизни не забудьте раздать награбленное имущество, – строго напомнила Велька, помогая Сапрушкиной-младшей запихать ценности обратно в сумочку-метлу.

– А может, сохраним их на память о блистательном прошлом? – с сожалением глядя на скрывающиеся под прутьями золотые часы и ожерелья, предложила Сапрушкина-старшая.

– Нет уж, лучше верните их владельцам во имя блистательного будущего, – непререкаемым тоном отрезала принципиальная Велька, поощряемая одобрительными кивками своих спутников.

Когда путешественники и семейство Сапрушкиных спустились на первый этаж, он был практически пуст. За исключением госпожи Нечюхай с Дрёмой на плече и фокусника, пытающегося заставить заколдованные им стрелки часов идти в нужном направлении, в холле гостиницы никого не было.

– Где же вы были? – кинулась к путешественникам госпожа Нечюхай. – Экспресс уже прибывает. Быстрее, выходим на улицу.

Но ребята стояли, не в силах оторвать взгляд от хозяйки гостиницы. На ней было то самое платье от тетушки Тотти, сшитое из розового закатного облака, озаренного звездной пылью. Госпожа Нечюхай была в нем так обворожительно прекрасна и мила, что галантный Тень, не выдержав, выпалил эти слова в разрумянившееся от удовольствия лицо хозяйки.

– Правда? – по-детски обрадовалась она. – Ведь сегодня на фестивале будет Всевидящее око. А он мужчина, хоть и в годах, но неженатый, – заговорщески шепнула она детям, заливаясь счастливым смехом. – Кто знает, может быть, мне повезет, и я получу приглашение в его самый закрытый, запечатанный, засекреченный дворец! – мечтательно произнесла она, заставив Ромку и Вельку гадать, чего же ей хотелось больше всего произвести впечатление на Всевидящее око или посетить его легендарное жилище.

– Вот только нигде не могу найти свою кошечку, – огорчилась госпожа Нечюхай. – Никак не пойму, куда она делась? Я хотела взять ее с собой на фестиваль.

– Не переживайте, – утешила ее Сапрушкина-старшая. – Кошки существа независимые и не любят излишней опеки. Я уверена, что с ней все в порядке.

– Вы думаете? – нерешительно спросила хозяйка гостиницы, внимательно вглядываясь в лицо пожилой дамы и удивляясь, откуда ей так знакомы ее изумрудно-зеленые глаза.

– Дрёмушка, оставляю тебя на хозяйстве, – покидая гостиницу, торжественно объявила госпожа Нечюхай. – Проследи, чтобы здесь было все в порядке. Я тебе доверяю.

– Конечно, конечно, не волнуйтесь, – бойко заверил ее Дрёма. – Все будет просто замечательно. Я глаз от усердия не сомкну. Вы же знаете, какой я добросовестный, трудолюбивый и ответственный. Ваше имущество в надежных лапках.

Ромка, Краблик и Тень с большим сомнением выслушали обещания Дрёмы, ничуть не сомневаясь, что, как только за госпожой Нечюхай закроется дверь, весь дом содрогнется от мощного храпа этого кипучего лентяя.

Услышав призывный гудок поезда, отъезжающие заспешили на улицу. Воздушный экспресс только что прибыл, и из-под его колес еще вырывался белоснежный, искрящийся пар. Ромка с Велькой заметили, что поезд, вагоны которого были выкрашены в белый цвет, а окна окаймлены ярко-красной полоской, стоит не на тротуаре, а как бы висит в воздухе, чуть покачиваясь на разноцветной дорожке. При ближайшем рассмотрении дорожка оказалось радугой, чьи полоски исправно выполняли функции рельс.