Анна Никода - Домовой

— Завтракали? — вздохнула я.

— Неа! — раздалось хором. Ну конечно, это же не так интересно, как сунуть любопытный нос к тете ведьме.

— Заходите уже, я сама уберу… — я сдалась, распахивая дверь в сени. На полу белела лужица молока и расколотые остатки блюдца.

Дети просочились мимо меня, тут же вцепившись в бутерброды, а я принялась за уборку, стараясь успеть раньше, чем они доедят и начнут искать новое развлечение.

— Тетя ведьма, а молоко для Барсика? — раздалось из-за дверей. Я досадливо плюхнула сырую тряпку на лужицу молока, растерла по старым доскам. Неудивительно, что домовой сюда не заходит — того и гляди под пол провалишься… Напрячь, что ли, Гришку? Но это до весны теперь.

— А я ему нового достану! — не дождавшись ответа, заявила Ксюшка и я явственно услышала, как она попыталась приподнять тяжелую крышку погреба. И последующий затем грохот.

— А, чтоб вас… — тряпка брошена, отправилась выяснять. Обошлось без жертв — просто приподнятая ненадолго крышка рухнула обратно. Но мое терпение на сегодня уже лопнуло, так что я раздала каждому по подзатыльнику и отправила лущить тыквенные семечки на чердак. Детский сад, честное слово!

Когда в обед они неохотно ушли (иначе риск получить от матери ремнем возрастал десятикратно), я наконец расслабилась. Эти утренние набеги повторялись изо дня в день: развлечений в деревне немного, а на хуторе тем более.

После обеда пришла Машка. Ревниво осмотрелась по сторонам, убедилась, что близнецов нет, и уже по-хозяйски расположилась за столом. Против ее прихода я как раз ничего не имела: у девчонки оказалась удивительная память на травы. Она слету запоминала и составы сборов и свойства трав и была куда усерднее обычных детей. Я не раз наблюдала, как она, высунув от усердия язык, толкла в ступе сбор от кашля — самый популярный этой зимой — тщательно отмеряя ровно столько, сколько я сыпала на глаз. Поначалу я еще боялась давать ей в руки пестик и это оказалось скорее вынужденной мерой — с похожими на сосиски пальцами я мало на что была способна. И обнаружила, что Ника была права. Не в том плане, что мы должны торговать, конечно — это глупость. Но талант у Машки определенно был.

Если бы она еще не отвлекалась на болтовню:

— А к нам вчера дядя Сережа приходил, — рассказывала она у меня за спиной. Я, абстрагировавшись насколько возможно, наполовину влезла в погреб, перебирая картошку. Та частью померзла, потому что я, замотавшись осенью, забыла утеплить стены. Зато куры с коровами будут счастливы — уже почти ведро набралось, и не только картошки. — Звал меня с собой, сказал, что я его «музя»… Алиса, а что такое «музя»?

— Муза, — поправила я, пытаясь вспомнить, кто такой этот «дядя Сережа» и куда он зовет мою Машку. Надо бы ему пыла-то поумерить… Испортит мне девчонку, я же ему тогда горло перегрызу… Ага, человечьими зубами. — Это человек, рядом с которым другой человек начинает делать что-то очень хорошо.

— Ага, — глубокомысленно заметила Машка и я поняла, что она уже унеслась в своих фантазиях слишком далеко.

— А почему он тебя так назвал? — я вылезла из погребла, выволокла за собой ведро с испорченными овощами и, набросив на плечи тулуп, остановилась в дверях.

— А я ему столько рассказала! — девчонка мечтательно вздохнула. — И как церковь взорвали, и про священника, и про тебя, и про бабку Настасью…

— Ма-а-нь! — страдальчески ткнувшись лбом в косяк, протянула я, жалея, что не могу откусить голову уже ей. Мгновенно стало понятно, кто такой дядя Сережа — последний оплот той чокнутой братии, набежавшей в деревню после истории с церковью. То ли писатель, то ли просто охотник за сверхъестественным, один из самых упрямых. Остановился он у Петьки Крапивина — одного из местных алкоголиков, и общая тяга к спиртному их так сплотила, что он пропил и первый снег и массовый исход остальных «понаехавших», очнувшись, только когда дорогу уже завалило. Теперь он, периодически вылезая из запоя, ходил по домам, собирал сплетни и обещался написать шедевр. Я с ним встретилась у головы — когда пришла в баню. Они уже успели вдвоем усидеть полбутылки самогонки, что вызвало во мне бурное негодование — не для того я полгода голове почки лечила, чтобы он их одним махом угробил!

В общем, вероятно, в книге, главным злодеем окажусь именно я. И вот теперь неожиданное продолжение.

— Мань, а я-то причем?

— Ну, вы ведь дядь Лешу спасли! — искренне удивилась она. — Теть Лис, а вы больше не дружите?

— С чего ты взяла? — поражаясь ее детской проницательности, я попятилась в сени, чтобы оттуда сбежать в сарай.

— Ну, он больше на хутор не ходит, — заявила внимательная Машка. От греха подальше, я захлопнула двери, оставив ее одну. Вот же… Цены бы ей в разведке не было, если бы еще мозги на месте стояли…

Выскочив на улицу, я пробежалась по морозу, хрустя свежим снегом под валенками, и, выпустив клубы пара, заскочила в сарай. Внутри пахло прелым сеном, навозом и немного — дымом. Печка работала — в вентиляционных отверстиях было видно, как светились в полутьме угли от сгоревших дров, а когда я открыла заслонку, чтобы добавить пару поленьев, они полыхнули красным, вызвав во мне нехорошие ассоциации.

Зябко поведя плечами, я подавила желание оглядеться. Спокойно разгребали солому куры, перебирали копытами коровы, скаредно пофыркивая друг на друга за кусок брошенной им свеколки, шуршали на чердаке мыши. Кот, зараза, совсем разленился.

Все спокойно.

— Теть Лис? — любопытный Машкин нос всунулся в двери, заставив меня вздрогнуть и досадливо поморщиться — дожили, человека не услышала, не учуяла!!! — А где вы Новый год будете отмечать?

— В лесу, — брякнула я, запаривая месиво для теленка и ставя кастрюлю на печь. Если такие морозы продержатся всю зиму, дров мне не хватит.

— А можно я с вами? — тут же спросила девица. Я подняла глаза к потолку. Интересно, в туалете для меня тоже найдется компания?

— А бабка как же?

— Так она старая! — возмутилась Машка, влезая в сарай. — Она в десять уже дрыхнет! Тем более телевизор сломался, даже на президента не посмотреть, а в лесу я еще не отмечала! Дядя Сережа говорит, я очень необычная!

Очевидно, это должно было объяснить желание отмечать Новый год в лесу, но тут я уже не выдержала:

— Мань, не буду я ничего отмечать, — я выгребла собравшийся навоз в тачку, перехватила ее за ручки и развернулась к выходу: — Открой двери. И закрыть не забудь…

Когда я вернулась с огорода, Машка с расстроенной мордочкой ждала меня в сенях.

— А почему не будете?

— Не хочу, — буркнула я, мечтая, чтобы хоть в эту ночь меня оставили в одиночестве. Ей-богу, в городе вокруг меня крутилось меньше народу! — Все, не болтай. Ты от кашля сбор доделала?