Елена Свительская - Песня моей души [СИ]

Нэл недоумённо моргнул. Я запоздало заметила, что в комнате почему-то по-прежнему светло, как в начале вечера. А, наверное, он намагичил…

— Никуда я его не девал! — растерянно ответил Нэл, — То есть, я слышал, что он куда-то пропал — и в Черноречье случился переворот. То есть, два переворота… но зачем мне ввязываться в политику Черноречья, да ещё и таким глупым способом?!

— Ну, дела… — задумчиво протянул воин, — Странно… но кто-то ж помог ему исчезнуть! Вот интересно, кто? И зачем?.. Ты своей магией можешь посмотреть?

— Иди ты! — проворчал маг и отвернулся.

— Эх, — Станислав вздохнул, — Интересно же!

Хм, оказывается, тайны чернореченского двора совсем не тайны для двора новодальского! Но… если кто-то помог Мстиславу исчезнуть, то, действительно, кто и зачем?..

Около полудня я очнулась от фруктового запаха с нежными душистыми травяными нотками, причём, очнулась на своей постели, разутая, но в одежде и поверх одеяла. Трава и фрукты… Кан что-то готовит?

На пороге растерянно замерла. Когда он успел так волосы отрастить, всего за одну ночь?! И… но, нет… Ох, он же…

— Кан в порядке, но пока не очнулся, — улыбнулся мне Нэл, повернувшись ко мне, — Но вот очнётся в лучшем случае через неделю. Цветана, кстати ушла, с тем лекарем. Сказала, что у неё срочные дела, поэтому ей очень нужно уйти. Просила передать, что очень извиняется, что не попрощалась. Ты, кстати, садись, хлеб я уже приготовил, сейчас кашу доварю… — он придвинул по столу ко мне тарелку с маленькими выпеченными кругляшами из тёмного теста с разноцветными вкраплениями.

Хлеб, свежий и ещё тёплый, обладал изумительным запахом, а вот вкус… изумительная смесь букета травяных вкусов и даже… кусочки фруктов и ягод! Съела всего чуть-чуть, а настроение уже стало подниматься, будто крылья выросли за спиной.

— Ешь побольше, там травы, восполняющие силы. Тебе это полезно, — заботливо добавил эльф.

Правда, он посмотрел на меня как-то странно. Он… отравить меня хочет?.. Так… Кан…

— Да нету там яда! — возмутился Нэл, видимо, сомнения слишком ярко отразились на моём лице.

Сердце моё испуганно сжалось от какого-то неприятного ощущения… или… предчувствия…

— Так… что не так? Что-то же не так, верно?

Нэл вздохнул, погрустнел. Значит, предчувствие меня не обмануло: что-то случилось, неприятное.

— Кан… он… живой?! — вскочила, с грохотом опрокинув лавку.

— Кан живой. Жить будет. Очнётся, — остроухий устало потёр переносицу, — Успокойся, с Каном всё в порядке. Вероятно, обойдётся без серьёзных последствий.

— Но… — я стояла, нервно сжимая подол. Было ощущение, что случилось что-то не то, что-то ужасное…

Мужчина обошёл стол, поставил лавку на место.

— Сядь, пожалуйста. Поешь. Потом скажу.

— Нет, сейчас скажи, что случилось! Что-то же случилось!

Нэл вздохнул.

— Цветана утром спрашивала меня, не мог бы я кое-кого проведать. Разу ж я маг… раз уж я спокойно переместил то войско…

— Вячеслава?..

— Да, Вячеслава, если ты о чернореченском принце.

Ощутила какой-то подступающий ужас.

— Вячеслав… он… он… ушёл за Грань?!

— Нет, — голос эльфа был грустным, он не смотрел мне в глаза.

— Так что же? Что с Вячеславом?!

— Он выжил, но… заболел…

— Это… страшная болезнь?

— Люди зовут её «проклятьем алхимиков», мы — иначе. Но даже мы не знаем лекарства от этой болезни.

Вроде он стоял с другой стороны стола, но почему-то подхватил меня, когда я начала падать…

Прошло двенадцать дней. Кан ещё не очнулся, но Нэл, регулярно заглядывавший к нам, говорил, что он всё-таки идёт на поправку. Вадимир нас больше не беспокоил. На седьмой день вернулась хозяйка, что-то говорила, мол, её заставили королю рассказать. Пытать обещали. Я притворилась, будто поверила.

Кстати, уже на восьмой день главный маг Лысегорья вернул всех новодальских воинов обратно, прямиком в столицу, магией. Они, обросшие бородами и оголодалые, продирались сквозь лес, кой-где питаясь пойманной дичью, говорили, что медведя где-то завалили и сожрали сразу, почти сырым, а также корнями, ягодами, грибами и «подкожным жиром». Лириард, главный маг Лысегорья, сказал, что, по его подсчётам, их выкинуло куда-то в Многоречье, близ границы с Лысегорьем, которую они пересекли и заблудились в лысегорских лесах. Да, собственно, все Лысегорье было почти сплошным лесом. Что касается главного мага Многоречья, тот почему-то не вмешался сразу, а позже утверждал, что ничего не знал. Хотя в Многоречья была своя школа магии, соответственно, там уйма своих магов, и как они все поголовно ничего не заметили?.. Нэл, которому я рассказала, услышанное от Цветаны, сказал, что, может, просто Стоян, многореченский король, просто предпочёл не вмешиваться в чужие дрязги. А ещё задумчиво добавил, что, кажется, Лириард — не человек, а из древних магов или из боевых. Впрочем, не моё это дело…

Вячеслав заболёл «проклятьем алхимиков». Нэл говорил, что там многие чернореченцы ходят в грусти после этого события, так как успели полюбить, зауважать или хотя бы заинтересоваться юным королём, правившим так мало, но успевшим сделать довольно много за этот срок. А Цветана…

Цветану как будто подменили. Или, нет… Она внезапно повзрослела. Юная графиня из испуганного и легкомысленного существа вдруг превратилась в серьёзную и деловую даму — и в считанные дни основала в собственном поместье близ столицы лекарскую школу.

Причём, там была своеобразная система преподавания. Помимо основного состава учеников и учителей, продолжающего пополняться за счёт добирающихся до столицы новодальцев, прослышавших о месте, где можно учиться полезному делу и бесплатно кормиться, получить бесплатно кров, туда могли приходить и на время лекари, родственники больных, сами больные или просто заинтересованные. Каждый вечер во дворе или в главном зале дворца в поместье Цветаны — она смущённо призналась, что там есть даже свой дворец, «небольшой совсем» — собирались люди, обсуждая какую-то одну болезнь. Тему каждого собрания объявляли заранее в столице и окрестностях. Все садились в круг — в центре Цветана, писцы, учителя школы и особые гости — а вокруг ученики, больные, родственники больных. Сначала рассказывали учителя школы, потом все дополняли, кто знал что-то ещё. Спрашивали и явившихся больных, их родственников. Лечили, объясняли, как лечить. Обсуждали известные рецепты, способы лечения. Писцы тщательно всё записывали.

Часть копий уходила в библиотеку вновь открывшейся школы, часть — в области, где от этой болезни страдали, и, обязательно, по одной копии от всех записей — в библиотеку Вадимира. Тот, вначале настроенный скептично, после девятого врученного ему свитка призадумался и велел выдавать некоторую сумму: в оплату лучших рецептов. Также велел сделать копии некоторых хороших книг по траволечению и лекарскому искусству, для школы Цветаны. Библиотека школы росла. Набирались дети-сироты, для обучения грамоте, чтобы сделать из них переписчиков книг.