Елена Свительская - Песня моей души [СИ]

— А что я?

— Ты знал и… и ничего не сказал?!

— Ничего не слышу, ничего не знаю, — передразнил он меня, ухмыляясь.

И мы все невольно засмеялись.

— Да и вообще… я так понял, что вы там хорошо устроились где-то возле этого мальца, — задумчиво добавил Станислав, — А что опасно вам рядом с чужеземцем, так то у вас своя голова на плечах должна быть. С кем дружбу водить — решайте сами.

— А ты зачем помогать школе напросился? — спросила чуть погодя девочка, — Разве ты когда-нибудь интересовался лекарским искусством?

— Да так… — мужчина сплюнул разжёванную травинку и потянулся за следующей, — Да когда они там уже наговорятся? Я себе зад отморожу сидеть на этой земле!

— А ты и не сиди, — ухмыльнулась Цветана.

— А и не твоё это дело, — проворчал Станислав, правда, в следующий миг сам усмехнулся.

Они… а может, у Цветаны и Станислава всё-таки… дружба? Своеобразная, правда, дружба, но есть… или таки совесть у новодальца родилась в ближайшие дни?

Вскоре, словно услышав его мысли… хотя… Нэл, играя во дворе, всё-таки услышал какой-то шум в доме, видимо, от передвигающегося Кана, так что вполне мог и расслышать ворчание воина! В общем, вскоре Нэл выглянул в окно и пригласил нас в дом.

И сидели мы, за столом, доедая пирог Цветана, все вместе. Нэл вот какой-то травяной отвар сделал, необыкновенно душистый с целой музыкой из переливов ароматов и вкусов. Впрочем, я больше смотрела на Кана, а тот как-то уныло сидел, погружённый в какие-то мысли. Что же Нэл ему такого неприятного наговорил? Может… Нэл — внебрачный сын его отца? Раз Кан говорил, что похож на отца, а Нэл — похож на него? Или ещё что-то было, ещё неприятнее?

Нэл вдруг легонько коснулся моего плеча, я повернулась к нему.

— Прости, ты так ждала, когда он придёт в себя, а я отобрал у тебя его внимание, — с виноватой улыбкой сказал эльф.

— Видимо, вам было о чём поговорить, — вздыхаю.

После скромного, но невероятно приятного на вкус обеда, Цветана и Станислав засобирались обратно. Воин пожелал Кану не хворать — и тот, узнав вдруг его голос, временно выпал из тяжёлых мыслей, как будто только заметил, что он тут не один, заметил меня. На сей раз его взгляд на мне остановился.

— Как ты? — взволнованно уточнил любимый.

— Хорошо. Нэл помогал мне. И… я так рада, что ты живой! — и кинулась его обнимать.

Когда мы вспомнили о втором остроухом, тот, как оказалось, уже тихо умудрился состряпать трявяно-овощной суп с невероятным ароматом. Который, мы, кстати, с женихом, заобнимавшись, тоже не сразу заметили. Нэл ухмыльнулся, смотря на нас.

— Спасибо, что заботился обо мне и Алине, — тепло улыбнулся ему Кан.

Нэл улыбнулся и полез в шкаф за чистыми тарелками. Уже разливая суп и раскладывая возле тарелок душистые маленькие кругляши ароматного хлеба, видимо, испечённого с магией, так как уж очень быстро управился, сказал:

— После обеда мне придётся вас покинуть. Дел у меня накопилось много.

— А какое у тебя дело?

— Разведчик. И посол иногда.

При слове «разведчик» Кан как-то помрачнел, словно это считалось каким-то постыдным занятием у остроухих.

— А… вы друг другу кто? — осмелев, полюбопытствовала я.

— Я его младший брат, — тепло улыбнулся Нэл, — Я смог родиться благодаря ему. Если бы он не вмешался, наша мать… — он покосился на Кана, — В общем, он сам того не ведая, спас мне жизнь, совсем ещё крохотному тогда и ждущему своего часа в мамином животе. А Кана все считали погибшим при пожаре. Хотя я почему-то не верил. Сколько себя помню, я всегда почему-то думал, что мой брат всё ещё где-то есть, он живой, и когда-нибудь я смогу его найти, — он улыбнулся ещё шире, — И вот я его нашёл.

Так… Мириона, ты поэтому не хотела прятать Кана от Нэла? Потому что они — братья — и младший брат мечтал найти старшего?

«Потому».

«Прости за недоверье. Я думала… тебе всё равно…»

«Ничего, ты же не знала всего».

Какое-то время мы наслаждались вкусом эльфийского супа. Потом я вновь вспомнила про чернореченского принца, про расходящуюся по Враждующим странам болезнь. Я очень рада, что Кан выжил и наконец-то пришёл в себя, но так жаль Вячеслава! И всех этих заболевших людей!

Любимый неожиданно спросил:

— Что тебя тревожит, Алина?

Соврала:

— Ничего. Я просто устала.

Пусть он оправится ещё больше, вот, пока ещё по дому ходил с трудом, цепляясь за косяк, чтобы не упасть. А вот болезнь от нас никуда не убежит, увы…

— По-моему, ты что-то скрываешь, не желая меня расстраивать.

— Ничего особенного не скрываю.

— Может, что-то не так с Романом и ты как-то об этом узнала?

— Нет. Давай говорить о чём-то ином. Нэл, кстати…

— Или… — Кан нахмурился, — Беда случилась с Вячеславом? Мы оставили мальчика, когда он находился у самой Грани.

— Кан, пожалуйста…

— Скажи честно, — взгляд усталый, но твёрдый, — Где наш друг? Он уже за Гранью или вот-вот переступит её?

— Кан…

— Я выдержу правду, обещаю.

— Зачем тебе знать? Ты только-только пришёл в себя.

— Но ты страдаешь. Поделись со мной.

Вздохнула и попыталась ответить бодро, но голос, предательски задрожав, выдал меня:

— Мальчик жив.

— И у него нет шанса оправиться от отравления теми веществами?

— Он смог оправиться. Пару дней чувствовал себя хорошо, — каждое слово отпускала с трудом.

— Несчастный случай? Месть отца за отобранный наследника трон?

Слезы, которые пыталась удержать, непослушно сбежали по щекам.

— Болезнь.

— Какая? — Кан напрягся.

Я всё-таки призналась:

— Он заболел «проклятием алхимиков», — и зарыдала.

Любимый притянул меня к себе, обнял. И уточнил:

— Нэл, а в Эльфийском лесу известно хоть что-то о причине появления болезни и том, как её лечить?

Его брат задумчиво опустошил свою ложку, потом несколько раз перекрутил её между пальцев. Признался:

— Нашу родину она обходит, как и нас самих. У нас знаний о ней не больше, чем у остальных, поэтому я ничего посоветовать не могу. Кажется, заболевают только во Враждующих странах. Мне приходилось бывать во многих местах, но только в этих трёх государствах вели о ней разговоры.

— Значит, только во Враждующих странах? — нахмурился Кан, — Причём лишь в последние пятьдесят лет? Неужели этому нет никакого объяснения?

— Уверен, объяснение есть, — Нэл ещё пару раз перекрутил ложку, — Вероятно, очень даже простое. И лекарство вполне может быть. Полагаю, у вас никто намеренно не изучал «проклятье алхимиков»? Иначе бы хоть что-то выяснили.

— Вроде бы никто не изучал. По крайней мере, до меня слухов не доходило.

Нэл недоумённо поднял брови:

— То есть, все дружно решили махнуть на болезнь рукой? А вдруг она однажды уложит половину какого-нибудь народа?