Александр Гребенкин - Буря в старом городе [СИ]

По круглым щекам Иржи катились струйки пота (на улице стояло «индейское лето» и в трамвае было тепло), жёлтые глаза были мутноваты, но горели надеждой.

Мирослав спокойно сказал:

— Пани Миллерова и её посетители — большие спецы по оболваниванию игроков.

Перед его взором всплыло зелёное сукно, а руки ощутили бархат карт.

— Ну, я тебя очень прошу, Мирослав. Я никогда в жизни так никого не просил! — взмолился Иржи.

Игра была в самом разгаре, когда за окном забрезжило утро, прорываясь сквозь пелену тумана. За столом склонились те, кто любил попытать счастья за зелёным сукном. Выпитое вино кружило головы. Банкомёт перетасовал карты для следующей талии и принялся метать… Тихо шелестнули карты и звонко — золото, на которое насуплено и жадно поглядывали игроки.

Мирослав, бросив взгляд на бледного Иржи, посмотрел на резко очерченное угрюмое лицо барона. На бритом черепе плясали огоньки. Голубые глаза навыкате глядели на него в упор.

После игры бритоголовый человек с дрожащими руками и с горечью в глазах наблюдал, как деньги переходят к Мирославу. Барон Эрнст фон Габор проиграл достаточно большую сумму, и ещё больше оставался должен. Молоденькая смуглая девушка поднесла ему рюмку сливянки и набитые папиросы.

Барон залпом выпил рюмку и нервно закурил, пуская в воздух сизые кольца.

Мирослав и Иржи поспешили покинуть заведение.

Хозяйка пани Миллерова, белокурая, очень элегантная женщина, лично проводила их, и с утончённой вежливостью пригласила заходить.

Вскоре они уже сидели в одном из баров. Мирослав молча похлёбывал «Старопрамен».

— Мы вытянем с него остаток, мы облапошим его полностью, с ног до головы, — возбуждённо говорил Иржи. Он жадно пересчитывал деньги, а рядом на мраморном столике стояла кружка пива с оседающей пенкой и рюмка для яйца.

— Слушай, уступи мне всю сумму, — попросил Иржи. — Пойми, мне очень нужно расплатиться и как можно быстрее. А ты возьмёшь себе долг Габора.

Мирослав безучастно смотрел на приятеля.

— Ну… я очень тебя прошу.

Мирослав молча отодвинул пустую кружку и надел шляпу.

С бритоголовым человеком с глазами навыкате Мирослав встретился на Карловом мосту у каменного лика Яна Непомуцкого. Серебристо — чёрная гладь реки едва виднелась в сером облаке тумана. Белые его рукава закручивались на статуях молчаливых святых, плечи и головы которых казались влажными.

— Я привык платить по счетам, пан Липский, — сказал барон Габор. — Но сейчас мне дать нечего. Разве что примите в качестве оплаты одну заблудшую душу.

И он хищно оскалился, улыбаясь, дыша табаком, лицо сразу прорезали полоски морщин.

— Вы спятили, — произнёс Мирослав в некотором смятении. — Уже душами торгуете?

— Каждый предлагает свой товар, какой может.

— Объясните, что означают ваши слова.

— Есть у меня одна дамочка. Молодая между прочим. Уступлю её вам…

У Мирослава перехватило дыхание от гнева.

— Через день в Вояновых садах, — не дожидаясь ответа бросил Габор.

Спустя день Габор строго пронзал Мирослава взглядом стальных глаз. В его руке дымилась папироса. Сорванный ветром треугольный жёлтый лист мягко опустился на дорогое пальто собеседника. Сопровождающий барона толстяк тут же смахнул его.

Они стояли под сенью желтеющих деревьев Вояновых садов. Ещё какой-то тип прятался далеко, на мгновение показавшись, а потом слившись со стволом тополя.

— Вы сами её увидите — не пожалеете, — произнёс Габор бледнея. — Поехали… Вы уже отдали деньги этому дураку Иржи?

Мирослав молчал. Ехать с Габором ему не хотелось, но чёрный автомобиль уже стоял наготове за парком у дороги.

В лимузине пахло смесью табака, бензина и духов.

Только проникнув внутрь, Мирослав приметил на заднем сидении хрупкого юношу в сдвинутом на бок берете.

— Куда поедем? — хмуро спросил Мирослав.

— Я вас подвезу, — бросил Габор через плечо. — Кстати, познакомьтесь с Виолой. И я вас очень прошу, подружитесь и не обижайте её.

Мирослав удивлённо всмотрелся в своего соседа. Это оказалась девушка. Короткие чёрные кудри выбивались из-под берета и едва прикрывали уши. Новый, крайне редко виденный облик девушки настолько поразил Мирослава, ему показалось, что он сидел рядом с новой Евой.

Она сидела тихо, словно бабочка на веточке куста. Её чёрные глаза — смородинки с напряжённым любопытством смотрели на Мирослава.

Мирослав отвёл взгляд, вспоминая, где он уже видел эту девушку. Они покачнулись, когда машина тронулась с места, набирая разбег. Мирослав больше не глядел на незнакомку.

За окнами шумели деревья, роняя листы, грустно и нежно, как в детской сказке.

Мирослав попросил притормозить невдалеке от дома.

Толстяк вышел из машины и открыл заднюю дверцу. Незнакомка выпорхнула мотыльком. Ветер играл короткими чёрными кудрями на её лбу. Было зябко. Фыркнув, лимузин двинулся, увозя хмурого барона.

Мирослав пригласил девушку в дом.

На лестнице Виола смущённо улыбнулась и заговорила:

— Вы не удивляйтесь… Как-то я сушила волосы над газом, сожгла несколько прядей. Пришлось остричь их. Потом все стали уверять, что мне это к лицу. Другие подхватывали эту моду.

— Вам действительно это идёт, — с едва заметной улыбкой произнёс Мирослав остановившись. — Моё имя Мирослав.

— А я знаю, — уверила девушка. Она улыбнулась и на щеках появились круглые ямочки. — Вы игрок в карты.

— Ну это — в свободное время. А так — я служу в одном департаменте.

— А я выступаю на сцене. В кабаре «Монмартр». Канкан, танец на пилоне…

— А, вот где я вас видел, — вспомнил Мирослав. — Вы чудесно танцуете. А номер со змеёй…

— Это тоже я, — рассмеялась Виола.

— Так вы выступаете под другим именем?

— Да, моё сценическое имя — Миранда.

— Вот оно что, — сказал Мирослав. — Так вы мастер на все руки!

— На все акробатические трюки, — пошутила девушка, и Мирослав почувствовал, как он краснеет.

— Прошу вас в мою квартиру, — сказал он, чтобы скрыть смущение и стал искать в карманах ключ.

Девушка ему нравилась. С ней даже на тёмной лестнице было светло, она была словно солнце.

— А у вас тут уютно, — произнесла Виола, подрагивая гибким телом и окидывая взглядом комнату. — Какие у вас интересные картины.

Она прошлась, оглядывая небольшие акварели и пастели совершенно дилетантского уровня.

— Вы совсем замёрзли, — констатировал Мирослав, окидывая взглядом её хрупкую фигурку. — Садитесь к печке. Я сейчас разожгу…

Когда печь затеплилась, Виола прислонилась спиной к кафельной стенке.

Грелась, поминутно вздрагивая, нервно поправляя завитки волос.

Вскоре в доме стало тепло и уютно.