Александр Гребенкин - Буря в старом городе [СИ]

— Вы наверное голодны? Сейчас я распоряжусь, — сказал Мирослав и спустился вниз к коморке Игнаца.

Дворник вышел заспанный, весь пропахший табаком и мышами. Дав денег, Мирослав отправил его в ближайший ресторан.

Пока Виола принимала душ, в дверь робко постучали, кашлянув. Игнац передал Мирославу корзинку с разнообразной снедью и бутылкой вина «Мерло».

Пришла привратница Алзбета, которая помогла накрыть на стол и постелить.

Вскоре сервированный стол блистал. Его украсили астры и хризантемы в японской зелёной вазе.

— Ой, какое-то волшебство! — воскликнула Виола, входя в комнату. — Ничего не было и вдруг появилось!

— Ниоткуда, — заметил Мирослав, разведя руками и улыбаясь. — Прошу!

Она набросилась на еду будто голодала неделю. Выпила горячего вина и согрелась.

— Вы утомились? — спросил Мирослав, отставляя бутылку в сторону.

— В общем нет, — дёрнула она плечом. — Я готова…

— К чему? — удивлённо поднял брови Мирослав.

Она кокетливо посмотрела исподлобья, вдруг залилась лёгким румянцем и опустила взор.

— Ну как… Я же знаю, зачем я здесь… Я рада — вы гораздо приятнее!

— Как понять приятнее?

— Ну, как мужчина и.… человек… Правда как мужчину я Габора не знала… В общем — я рада, что так произошло!

Мирослав строго посмотрел на неё и кивнул на дверь в соседнюю комнату.

Сам он вышел в ванную. Через пятнадцать минут он крепко вытерся полотенцем, накинул тёплый халат и вернулся в комнату.

Виола очнулась, поднялась на локте, не скрывая обнажившиеся маленькие круглые груди с нежными сиреневыми сосками.

— Иди ко мне, — прошептала она.

Её руки ловко избавили его от халата. Мирослав наклонился к девушке, целуя лепестковые губы и твердеющие угловатые сосцы. Всё его тело ныло…

Какое-то время они лежали под одеялом крепко обнявшись. Он чувствовал запах её волос, прислонил голову к её острой груди и слышал, как стучит сердце.

Спустя время девушка уже крепко спала. Он внимательно посмотрел на её нежное, безмятежно спящее лицо, а потом тесно прижал к себе и быстро уснул.

Ночью Мирослав проснулся с ощущением чего-то нового и необыкновенного. Тихонько встал, набросил халат. Она зашевелилась, переворачиваясь на другой бок, и Мирослав замер на одной ноге.

Затем тихо прошёл на маленькую кухню и постоял у окна, наблюдая, как ветер гонит кавалькаду бледных листьев под тусклым светом фонаря.

Тонкая атласного цвета льняная сорочка с кружевами медленно опускалась по нежному телу, постепенно скрывая худенькие плечи с острыми лопатками и гибкую спину.

Весь этот волшебный процесс одевания Мирослав наблюдал внезапно проснувшись.

За окном стояла молочно — белая стена тумана. С озябших веток падали оловянные капли. Слышно было, как Игнац подметает двор от листьев.

Девушка села к зеркалу, и гребень побежал по волнам её коротких агатовых волос.

— Доброе утро, чудесное явление, — сказал Мирослав, сев в кровати.

Она вздрогнула, но не обернулась, видя его в зеркале. Взяла себя в руки, улыбнулась.

— Доброе утро, мой господин.

— Лучше не называй меня своим господином. Даже в шутку. И вообще ты свободный человек. Я не хочу никакого рабства.

Виола, привыкшая к пустословию мужчин, опустила гребень, вздохнула и улыбнулась, глядя куда-то вниз.

— Я тут воспользовалась чей-то гребёнкой. И ещё — помада, тени, пудра. Просто у меня с собой нет вещей, а я привыкла с утра выглядеть красивой.

— Да, пользуйся, конечно. Только никакая пудра тебе не нужна. Ты и так хороша.

Она покраснела, и Мирослав воспринял это как добрый знак.

— Вот что, Виола. Мы сейчас позавтракаем и отправимся на прогулку.

Она подхватилась.

— Я не ожидала, что ты так рано встанешь. Я пойду на кухню что-то приготовлю.

— Я привык рано ходить на службу, — сказал Мирослав. — А готовить ничего не нужно. Можно разогреть то, что осталось от ужина.

Когда они вышли на улицу Мирослав спросил у Виолы, где она хотела бы прогуляться.

Девушка задумалась, какое-то время не решалась сказать, а потом, наконец, предложила:

— Поехали к собору святого Вита.

Мирослав немного удивился:

— Ну что же, можно. Почему нет? Отличное место для прогулки.

Кафедральный храм святого Вита величественно покоился в одеянии тумана.

Но когда они подошли ближе туман стал расходится, опадая отдельными полосами. Собор парил над землёй, гордый и красивый, бережно трогая струны души.

Виола повела Мирослава к юго-восточной части храма, где находилась часовня святого Вацлава. Кричали галки, тучами носясь над собором.

— Почему ты пришла сюда?

— Я очень люблю это место. Я была здесь в конце сентября.

— На день святого Вацлава?

— Да. Смотри, как великолепна эта башня. А эти Золотые ворота? Парадный вход на стороне солнца. Это нетипично. И ещё — сюда приходят те люди, которые верят, что могут встретиться с Богом.

— Ты так считаешь? Это вероятно из-за этого мученика, святого Вацлава?

— Да, — серьёзно ответила Виола. — Я читала в книге, что этот князь, покровитель чешских земель, погиб от руки собственного брата. На месте его захоронения соорудили эту часовню. Этот князь является представителем Бога. Он силой своей веры пробивает небесный свод и открывает вход в иной, горний мир.

— Ты в это веришь?

— Конечно… Эта часовня — порог. Вход в Новый Иерусалим. Открывается он далеко не каждому. Место это необычное. Здесь проходили коронации…Сюда приходили молиться чешские короли.

Виола говорила увлечённо, её тёмные глаза загадочно блестели.

— Знаю…Говорят, что там были вечерние мессы в самые трудные моменты истории… — вспоминал свои познания Мирослав. — То есть, когда чешский народ был в опасности.

— Не хочешь ли ты войти? — спросила Виола.

— Ну, коль уж мы здесь, то войдём.

Они робко прошли в дверь и оказались в квадратном помещении со звёздчатым потолком. Освещение давала особая люстра с пылающими язычками плачущих свечей.

Первое, что заставило их остановиться — это картина трагической гибели князя Вацлава. Он был изображён в доспехах рыцаря.

— А что нам известно о князе Вацлаве? — задумчиво спросил Мирослав. — Он вводил на чешских землях христианство…

— И прекращал войны, — тихонько продолжила Виола. — В той же книге сказано, что он отказался платить дань саксам, противостоял их королю, хотя и считался его вассалом.

— Ну да…А тот жёг, грабил, весь народ лютичей истребил! — воскликнул Мирослав.

— А вот его брат… Этот Болеслав…

— Я помню о нём. Ярый сторонник саксонского короля Генриха Птицелова и противник Вацлава, — рассказывал Мирослав. — Он брата и погубил… Какой же это год был? Вроде 935… Вацлав приехал в замок Болеслава в гости. Вроде между ними возникла размолвка. Болеслав затаил злобу на брата и задумал погубить его. Утром Вацлав отправился на богослужение. И перед входом в храм на него напали. После смертельного удара он едва коснулся коленями земли.