Роуз Сноу - Мгновение вечности [litres]

Доставщик и молодая горничная, которая вскрикнула, помогли ему, и через несколько секунд все волнение улеглось. Блейк отпустил меня, снова вернув некоторое расстояние между нами.

– Все в порядке? – спросил он, изучающе разглядывая меня.

Я быстро кивнула. Мое сердце все еще билось слишком быстро, и мне было даже немного неловко, что все люди вокруг смотрели на меня, но еще более неловко было то, что в животе начало покалывать, когда Блейк притянул меня к себе.

– Со мной все хорошо, спасибо, – пробормотала я, пытаясь уловить его завораживающий аромат, который снова напомнил мне о нашей совместной поездке на мотоцикле.

Он коротко кивнул и повернулся в сторону конюшни.

Только когда мы прошли через высокую траву к загону, Блейк повернулся ко мне.

– Ты не ответила мне тогда.

– На какой вопрос?

– На вопрос, умеешь ли ты вообще ездить верхом.

Я отвернулась от него и вместо этого посмотрела на трех лошадей, мирно пасущихся в хорошую погоду, что сразу немного успокоило меня.

– Во всяком случае, лет семь назад могла, – ответила я, сама с трудом веря, что прошло столько времени. В то же время я немного нервничала. Была ли верховая езда действительно чем-то вроде езды на велосипеде и этому невозможно разучиться? Или лошадь сбросит меня при первой же возможности, потому что почувствует мою неуверенность?

– И почему же ты отказалась от этого? – Блейк смотрел на меня так пронзительно, что мне показалось, будто я никогда больше не смогу отвести взгляд. Его голубые глаза блестели, как холодное горное озеро, и я буквально тонула в них. Одновременно я почувствовала, как воздух вокруг меня начинает мерцать, и быстро растерла мурашки на руках.

Я через силу оторвалась от странного притяжения его глаз.

– Об этом я не хочу говорить.

Блейк выглядел озадаченным.

– Не хочешь говорить об этом?

Нахмурившись, я посмотрела на него.

– Нет, не хочу. У тебя какие-то проблемы с этим?

Прошло одно неловкое мгновение, во время которого он не сказал ни слова.

– Конечно, нет, – наконец сказал он. – Но я надеюсь, что ты не упадешь с седла, у меня нет желания поднимать тебя с земли на ходу.

– Не беспокойся об этом. Я не упаду.

– Это мы еще посмотрим.

Уверенность в его голосе раздражала меня, и я задумалась о том, каким был Блейк раньше. Во время моего последнего визита он тоже пытался бросить мне вызов при каждом удобном случае? Я еще помнила двух мальчишек, которые носили брекеты и с которыми я играла в догонялки в коттедже и искала на пляже ракушки, но уже не помнила, чтобы кто-нибудь из них был таким неприятным типом.

Тем временем мы добрались до ограды, окружавшей загон, и я почувствовала, как ветер играет с моими волнистыми волосами.

Январь и два жеребца по-прежнему спокойно паслись. Когда кобыла почуяла запах Блейка, она с тихим фырканьем навострила уши и повернула голову в его сторону. Потом она радостно заржала в знак приветствия и рысью поспешила к нему. Я видела, как Блейк протянул руку и нежно провел ей между ушей, в то время как она несколько раз ткнулась в него носом, требуя больше ласки.

– Привет, красавица, – пробормотал Блейк, от глубокого тембра его голоса у меня по спине пробежала теплая дрожь.

Если Блейк хотел, то, по-видимому, мог быть чутким и добрым, вот только со мной быть таким ему явно не хотелось. Неужели из-за смерти подруги он вел себя так грубо?

– Ты хочешь проехаться на ней или на одном из двух жеребцов? – спросил он.

– Какую лошадь ты бы мне посоветовал? – Я надеялась, что действительно не свалюсь с седла. Такого удовольствия я не хотела ему доставлять.

Блейк откинул со лба свои темные волосы и повернулся ко мне лицом.

– Зависит от того, нравятся ли тебе дикари.

Возможно, я просто вообразила это, но он так подчеркнул эту фразу, что она прозвучала для меня довольно двусмысленно.

– Для начала я с удовольствием возьму самую спокойную лошадь, – разумно сказала я и улыбнулась лошади, которая повернула голову в мою сторону и покосилась на меня.

Блейк выглядел удивленным, что Январь так отреагировала на меня.

– Значит, ты не настолько уверена в том, что не упадешь, – насмешливо заметил он.

Я покачала головой.

– Нет, это просто означает, что я хочу прокатиться спокойно.

– Хорошо, – сказал он, положив обе руки на забор и окинув взглядом загон. – Тогда давай прокатимся спокойно.

Десять минут спустя я впервые с одиннадцати лет снова была в седле, на лошади, и пыталась подсчитать, какова вероятность того, что после семилетнего перерыва я в самом деле снова упаду с лошади. При этом я успокаивающе погладила шею кобылы, которая нервно дернулась. Видимо, ей не терпелось поскакать со мной по сочным зеленым лугам.

– Готова? – спросил Блейк. Его резко очерченное лицо не выражало никакого возбуждения, и я не могла вынести даже мысли о том, как его трехдневная щетина, вероятно, будет ощущаться на кончиках моих пальцев.

– Да, готова. – Я осторожно сжала пятками бока Января, которая тут же понеслась. – И это действительно ваша самая спокойная лошадь? – крикнула я через плечо, изо всех сил стараясь не дать кобыле сорваться в дикий галоп.

– Лошади реагируют на людей, которых они везут, – ответил Блейк и тихо цокнул языком, после чего черный жеребец тоже пустился вскачь.

Несмотря на то что я была занята собственной лошадью, мой взгляд как магнитом притянул дикий галоп этих двоих. У меня было такое чувство, как будто Блейк слился со своим конем, когда он мчался по пологому склону к верхушкам деревьев вдалеке. Его темные волосы развевались на ветру, и он плотно прижался к спине жеребца, чтобы как можно сильнее уменьшить сопротивление воздуха. Когда Январь увидела, что жеребец уже далеко впереди нас, она тоже не удержалась и галопом поскакала за ним. Я знала, что, применив силу, могу только помешать ей, и вместо этого отпустила поводья. На мгновение Январь подалась вперед, и я наслаждалась всплеском адреналина, когда навстречу мне взвился ветер и лошадиные копыта простучали по свежей траве.

Двигаясь вниз по склону, Январь преследовала Блейка и его жеребца, а я плотно прижимала свои бедра к ее телу. При этом я чуть наклонилась над ее шеей. Грива лошади хлестала меня по лицу, и я чувствовала, как во мне поднимается безграничное чувство свободы, и больше всего на свете мне хотелось громко закричать. Как только я полностью подчинилась ритму животного и внутренне отпустила поводья, мне показалось, что я могу летать. Решение приехать сюда, поездка в Корнуолл, рассказы о Грин-Манор и странные события с Блейком и Престоном – все это отступило на второй план и потеряло смысл. Все, что имело значение, – это биение моего сердца, свист ветра, теплые солнечные лучи на моей коже и запах лошади подо мной. Как я могла так долго обходиться без этого?