Оливия Штерн - Ее нежеланный лорд [= Фарфоровая бабочка] [litres]

Бьянка лежала на спине, смотрела в потолок, и слез уже не осталось.

Ее мечты растаяли словно воск.

Это… похоже, это конец всему. Она не вырвется.

Разве что Сандор сам ее отпустит, решив, что не нужна ему такая жена. Ну, а что до детей… Наверное, можно потерпеть разок, чтобы ребенок появился на свет. Закрыв глаза и отвернувшись лицом к стенке.

«Да, было бы хорошо, если бы он сам от меня отказался», – решила Бьянка.

Сознание отчего-то упорно цеплялось за эту мысль, как будто именно в ней и крылось спасение. Бьянка задумалась, покусывая губу.

Что должно произойти такого, чтобы Сандор в самом деле ее отпустил?

Изменить ему?

Она отмела эту идею как совершенно негодную. Но тогда… что?

Притвориться больной? Безумной?

Продемонстрировать самый мерзкий характер, какой только можно себе вообразить?

Бьянка хмыкнула. Что ж, пожалуй, это она сможет. Нужно только понять, что более всего лорд Сандор не переносит в женщинах.

Вздохнув, девушка пришла к выводу, что, если просто лежать в кровати, ничего не изменится. Нужно действовать, и тогда авось она и обретет желанную свободу.

Она завернулась в простыню, прошлепала к туалетному столику. В отверстие на потолке уходил витой шнур, Бьянка подергала за него, и где-то далеко настойчиво зазвонил колокольчик. Ожидая прислугу, она мерила шагами спальню.

Думай, Бьянка.

Опыта по части мужчин у тебя совсем мало, зато романов читано-перечитано.

Что там не переносят мужчины? Что для них как отрава для крыс?

Бьянка начала перебирать сюжеты прочтенных ею когда-либо книг. Где-то мужчины не переносили женские слезы, но где-то были к ним совершенно равнодушны. Кто-то, когда дама впадала в истерику, бежал за водой, а заодно дарил кольцо с бриллиантом, а кто-то наоборот, хлестал по щекам. Некоторые мужчины терпеть не могли транжирок, но, судя по свадебному колье, Сандор не был скуп. Темный их разберет, этих мужчин.

Вот что может быть для Сандора наиболее оскорбительным, если даже кувшин с водой, упавший на голову, его не слишком-то смутил?

Она остановилась посреди спальни. В этот миг, постучавшись, в дверь заглянула служанка.

– Что желает миледи?

– Миледи желает завтракать. Скажите, а где нынче мой муж?

– Лорд Сандор сейчас как раз в столовой, пьет кофе.

– Отлично. – Бьянка не сдержала торжествующей улыбки. – Я, пожалуй, присоединюсь к нему.

Она быстро умылась, причесалась обнаруженным на столике костяным гребнем. Затем при помощи служанки облачилась в платье, то же самое, в котором выходила замуж. Обула вчерашние туфельки, изящные, отделанные шелковыми лентами и сверкающими бусинками.

О, лорд Сандор будет не рад тому, что взял ее в жены! Сам еще захочет отослать куда-нибудь подальше, чтобы не мешала развлекаться.

«Да, в самом деле. Пусть себе водит хоть всех шлюх этого города, но только без меня. Я это терпеть не буду».

И, немного воспрянув духом, Бьянка вслед за служанкой двинулась в столовую.

Дом Сандора был просторным, с богатой отделкой. Всюду деревянные резные панели и шелковые обои то с диковинными цветами, то с птицами и зверями. На полу – паркет, орнаменты, выложенные из светлых и темных пород дерева. Высокие окна, дающие много света. Напольные вазы высотой Бьянке по грудь.

И чего ему не хватало, этому Сандору? Видно ведь, что богат, зараза, до безобразия. На кой ему понадобился титул Эверси? Мог ведь… да, если бы захотел, то мог бы купить себе дочку какого-нибудь обедневшего дворянчика. Почему именно ее, Бьянку?

Она не знала. И не была уверена в том, что хочет знать.

– Леди Бьянка, – торжественно объявила женщина, останавливаясь в пороге и пропуская девушку вперед.

Бьянка на миг задержалась у входа, осмотрелась. Столовая, как и прочие комнаты, отличалась огромными размерами. Обои цвета пепельной розы прекрасно смотрелись в дуэте с темными панелями из мореного дуба. Тяжелые бархатные шторы, темно-сливовые, были раздвинуты и аккуратно подвязаны бантами в тон обоям.

Рой Сандор в белоснежной рубашке, бесстыдно расстегнутой на груди, сидел за столом и попивал кофе, одновременно читая газету. Увидев Бьянку, он и не подумал вставать, лишь кивнул ей на свободный стул напротив себя.

– Доброе утро, дорогая.

Отчего-то даже простое приветствие в его исполнении звучало как издевка. Бьянка, насупившись, посмотрела ему в лицо, с удивлением отметила, что Сандор сбрил бороду и как будто помолодел лет на пять. Теперь он уже не казался старым, как раньше. Просто… взрослым, серьезным мужчиной. Которого, впрочем, это не делало более привлекательным или приятным.

Зато стало ясно, почему он носил бороду: по щеке, от носа вниз, полз белесый шрам, старый, похожий на тощую многоножку. Это была рана, которую зашивали.

– Как спалось? – В темных глазах блеснула насмешка, и Бьянке захотелось добавить к имеющемуся шраму еще парочку, уже от своих ногтей.

– Прекрасно, лорд Сандор, прекрасно, – промурлыкала она, – вы меня порадовали, право же.

Он приподнял бровь. А затем сказал:

– Что ж, я счастлив, что смог доставить тебе хоть какое-то удовольствие, дорогая жена.

Тем временем Бьянка уселась за стол и потянулась к блюду с бисквитами.

– Э, дорогая, это не для тебя. – Сандор широко улыбнулся. – Я ведь знаю, как ты заботишься о своей фигуре, и уважаю твое стремление всегда оставаться изящной.

В этот самый миг перед Бьянкой торжественно поставили тарелку с горячей овсянкой, явно сваренной на воде.

Она вздохнула. Ну что за человек, а? Ему что, в самом деле пирожного жалко? И как же это низко и мелочно. Она с тоской потянула аромат свежесваренного кофе и уставилась в свою тарелку. Всеблагий! Да он как будто специально узнал где-то, как она ненавидит овсянку, потому что вынуждена ее есть каждый день за завтраком, ибо так хочет маменька. Леди не пристало жрать. Да и вообще, когда пища вызывает отвращение, проще похудеть к очередному бальному сезону.

Зачерпнув ложкой склизкую жижу, Бьянка положила ее в рот и торопливо запила водой. Овсянка словно не желала быть съеденной, так и просилась обратно.

А Сандор, не переставая улыбаться, откусывал маленькие кусочки от эклера и не сводил при этом глаз с Бьянки. Радовался так, словно был маленьким и заполучил наконец желанную игрушку, которой можно безнаказанно откручивать руки, ноги и голову.

Гад, какой все-таки гад.

Бьянке даже показалось, что комната перед глазами подернулась багровой дымкой. Ненависть плескалась внутри, словно бушующее кислотное море. И когда Бьянку накрыла особенно высокая волна, окончательно вышибая способность размышлять здраво, она вдруг поняла, что именно сейчас сделает.

Элегантным движением – как и полагается истинной леди – Бьянка поднялась со стула, взяла в руки тарелку с кашей. Быстро преодолев то малое расстояние, что разделяло ее с мужем, она мило улыбнулась, а затем с размаху выплеснула содержимое тарелки в лицо Сандору.