Оливия Штерн - Ее нежеланный лорд [= Фарфоровая бабочка] [litres]

– Коль скоро у нас в Рехши появился артефактор, – сказал Аламар, решительно приближаясь к Леврану, – я озаботился артефактом, определяющим воздействие вещьмагии.

Левран дернулся в сторону инквизитора, но тут же получил оплеуху.

– Замри, гаденыш! Не то голову откручу, сдам твоему папеньке по частям.

Как ни странно, подействовало. А мастер Нирс крадучись обходил Леврана, держа на ладони колечко.

– И если меня не обманули, – продолжил спокойно он, – то сейчас мы увидим, есть ли на этом образчике человеческой породы воздействия, оказанные другими артефактами… Впрочем, что и требовалось доказать. Только толку с этого, боюсь, немного.

– Что там? – Рой шагнул к инквизитору, с любопытством разглядывая колечко.

Теперь это было уже не колечко. Загадочным образом оно трансформировалось в матовый черный прямоугольник, на котором значилось число девятнадцать.

Аламар поморщился.

– Претемный… Рой, хотелось бы мне оказать тебе большую поддержку и помощь. Но эта штука, – выразительно тряхнул ладонью, – это самое лучшее, что у меня есть. Артефакторы – они хитрые сволочи. Ненавидят верификацию.

– Ты мне скажи, что артефакт показал, – попросил Рой.

– Всего лишь то, что на этого молодого человека было оказано воздействие вещьмагии ровно девятнадцать лет назад. На более свежих следах иногда удается поймать следы компонентов заклинания. А тут… что тут уже поймаешь.

– Все же воздействие было, – пробормотал Рой. – Хотелось бы знать, какое именно.

– Теперь уже никто не скажет, даже наша королева.

Инквизитор ловко спрятал артефакт и достал портсигар, протянул Рою. Сигары были тонкими, дорогими, пахли хорошим табаком и роскошью.

Рой рассеянно покрутил одну в пальцах.

– Давай подпалю, – предложил Аламар.

Маленький огонек жарко полыхнул у него над ладонью, кончик сигары начал тлеть. Рой потянул ароматный дым, выдохнул в потолок колечко.

– Не знаю, что и делать. Такое впечатление, что несколько человек объединились. А может, и нет.

Аламар прищурился на него сквозь легкий, прозрачный дым.

– Я тебе еще в прошлый раз предложил хороший выход.

– Это не выход, это Темный знает что, – буркнул Рой.

– Зато сработает, вот увидишь. Ты кому-то помешал, лорд Сандор. И пока ты здесь, они будут действовать осторожно.

Рой поморщился, стряхнул пепел на пол.

– Ну, и как мне все это организовать? Чтобы правдоподобно?

Аламар Нирс усмехнулся, присел на край стола. Взгляд его блуждал по комнате, время от времени останавливался на поникшем и, видать, обессилевшем Левране.

– Я тебе помогу все провернуть, – негромко сказал он, – ни о чем не беспокойся. Все будет сделано так, что никто не догадается.

– А Бьянка? Что она почувствует? Как она будет со всем этим справляться? – хрипло спросил Рой. И оттого, что озвучил этот вопрос, как-то стало легко на душе.

Странно ведь, что он так переживает о чувствах дочери своего врага. Странно – и одновременно правильно и хорошо. Потому что Бьянка Эверси перестала быть просто дочерью врага. С некоторых пор она стала его, Роя, женой.

– Она не должна догадываться, что все это постановка, – тихо сказал Аламар. – Если все пойдет как надо, мы получим их всех. Впрочем, можно оставить Бьянке какой-нибудь намек, раз уж она стала так для тебя важна. Пока она будет думать, что да как, мы управимся.

Потом Аламар Нирс ушел. Рой вернулся в кабинет. Отдал распоряжение о том, чтобы Леврана перевели в лечебницу для умалишенных, под строгий надзор. Потом отправил одного из младших подчиненных за букетом белых роз, чтобы отправить с посыльным Бьянке. Ну а к вечеру подоспел ответ из архива о том, на ком женился первый Ларно. Как выяснилось, за особые заслуги он получил в жены девицу из семьи Фаблур, одну из младшеньких. Рой откинулся на спинку стула и потянулся. А потом усмехнулся. Выходило, что семья Ларно имела вполне себе королевское происхождение, и это значило, что папаша Ларно мог вполне предложить нынешнему королю жениться на Верите, на этой тумбочке с розами на корсаже. Не зазорно, в конце концов, Шедару из династии Фаблур взять в жены девушку, чьи корни также из династии Фаблур. Но Шедар уже был женат. А если жена куда-нибудь денется, то… почему нет?

«Я вот не пойму, кто из нас дурак, то ли я, для которого все это выглядит полным бредом, то ли Фредерик Ларно, который в этом бреде чувствует себя как рыба в воде», – подумал он. На душе разливалась тоска, мутная, с кислотным привкусом.

Как бы там ни было, Ларно оказались очень и очень родовитой семьей.

И Фредерик Ларно чисто теоретически мог быть заинтересован в низложении королевы.

Только вот интересно, это он сам придумал или ему кто помог?

Ночь Рой провел также в своем кабинете. Благо, что там для этой цели стоял старый диван. Секретарь все порывался его выбросить да купить новый, но Рой воспротивился. Ему, Темный побери, нравится именно этот диван, обшарпанный и слегка продавленный в нескольких местах. Почему? Да потому что почти не скрипит, если на нем ворочаться.

А Рой проворочался, считай, всю ночь.

Почти не спал, забылся уже под утро. Все складывал в уме головоломку из убитых девушек, непонятного «разделения жизней», попыток некоторых личностей свалить все на королеву и убрать его, лорда Сандора, с дороги.

Пока что на игровом поле более-менее четко отрисовалась фигура Ларно. У него был мотив разрушить брак Шедара и Льер, хотя – что уж там – мотив настолько глупый, что казалось невозможным в это верить.

Все остальное как будто тонуло в густом тумане. Рой нутром чувствовал шевеления за завесой мглы, понимал, что скоро убьют четвертую девушку, и на этом, скорее всего, убийства закончатся. И не мог придумать ничего лучшего, чем мысль, высказанная Аламаром.

Инквизитор, бесспорно, был далеко не дурак. И предложенная им схема сработает как положено. Дать им возможность действовать более свободно, не мешать…

Но что будет с Бьянкой?

Ее нужно было защитить. Более того, он очень хотел ее защитить и сберечь, эту девушку. На вид она казалась сделанной из снега и льда. А внутри полыхало жаркое пламя, у которого Рой только-только начал отогреваться.

Он поднялся на рассвете, позвонил в колокольчик, вызывая к себе дежурного. Потребовал в кабинет кофе и долго цедил обжигающе-горячий напиток, густой и горький. За широким окном медленно занимался день, небо приобретало нежно-сиреневый, с розовинкой, оттенок.

Как там она, его девочка? Хорошо ли спала? Вспоминала ли хоть немного о своем непутевом муженьке, который, вместо того чтобы предаваться постельным утехам с красавицей-женой, позорно ретировался и занялся расследованием? А как она на него посмотрела тогда, перед тем, как он ушел из дома… Испуганно и виновато. Не надумала бы глупостей.