Оливия Штерн - Ее нежеланный лорд [= Фарфоровая бабочка] [litres]

«Глупо было приезжать сюда, – она решительно сжала челюсти, – мне нужно возвращаться. Мой дом теперь не здесь».

Она поднялась на ноги, поборов легкое головокружение, отстраненно подумала о том, что ничего не ела со вчерашнего вечера, а потом, обувшись, осторожно приоткрыла дверь спальни и выглянула.

Голоса стали громче. Теперь к ним примешивался звон посуды, ругань служанок на кухне. Запахло табачным дымом, словно где-то неподалеку курили.

Бьянка на минуту прикрыла глаза, привалилась к стене. Нет уж, хватит с нее. Она возвращается в дом Сандора и… больше никому ничего не должна. Граф и графиня… они еще раньше отказались от нее, так отчего же все это время она как будто цеплялась за ускользающую надежду? Ждала того, чего никогда не было и нет?

И она тихо-тихо побрела вперед по коридору, придерживаясь за стену. Вокруг царил сумрак, в высокие окна с любопытством заглядывало темное небо, и лишь со стороны лестницы на пол и стены падал рассеянный свет.

Когда Бьянка услышала мужские голоса, то невольно остановилась, даже дышать перестала. Первый голос она узнала сразу, это был папенька. Вторым… кажется, вторым был Вельмар Шико, отец семейства. Запах дыма стал плотным, царапал горло, и Бьянка даже зажала рот рукой, чтобы не закашляться.

– Ну что, Роланд, – проговорил Шико, – ты свое дело сделал.

Молчание. Потом папенька ответил задумчиво.

– Да ну… Это Бьянка ему яд подлила. Хоть какая-то от нее польза…

– Не говори. Польза немалая. Хотя бы теперь не надо ломать голову, как не привлечь к себе внимание этого сукиного сына. И то, что она освободила дом Сандора… Там наших людей никто не будет искать. К тому же взрывники надо где-то хранить. А уж завтра начнутся вспышки недовольства королевой, ависийской ведьмой. Убийцу ведь так и не нашли.

– А убийства прекратятся? – лениво поинтересовался Роланд Эверси.

– Нет. Лично для моих целей не хватает только одной бабы, но еще парочку можно будет придавить, чтобы люди напугались. Испуганное стадо, знаешь ли, будет нам на руку.

– Я вот не понимаю, к чему тебе королеву убирать, – пробормотал папенька задумчиво. – Ну, зарезанные девки – ладно, вполне понимаю всю необходимость. А королева-то при чем?

– Ларно в этом заинтересован, – Бьянка почти увидела, как Вельмар, пепельный высоколобый блондин, усмехнулся одним уголком рта, – мечтает свою дурищу сделать королевой. Ну, и нам перепадет чего хорошего. Верита папеньку слушается беспрекословно, в отличие от твоей козы белобрысой.

– И ты думаешь, у него получится? Идея-то бредовая, – в голосе папеньки ржавой железкой звякнуло презрение.

– Может, и бредовая, – согласился Шико, – но эта идея, во-первых, заставила его молчать, когда Дитор удавил ту дуру, в саду, и нам помогать. А во-вторых – почему нет? Верита Ларно – дитя очень древней семьи, берущей начало от королей Рехши. Ее родословная так хороша, что она вполне может стать королевой. Королевой, которая будет нас слушать.

Снова воцарилась молчание. А Бьянка… Бьянка чувствовала, как внутри все сжалось холодным, дрожащим комком. От ужаса рот наполнился кислой слюной, ее ощутимо затошнило, но она лишь с силой впилась ногтями в стену. Так вот оно что! Вот кто убил несчастную Лиззи… Дитор! Неясно, правда, зачем это нужно было его отцу…

Впрочем, того, что Бьянка услышала, было достаточно.

В столице готовился бунт, и ее… ее глупый папенька в это ввязался! Боже, да что ж это такое?

Бьянка накрыла ледяными пальцами кулон, последний подарок Роя.

Они так хотели твоей смерти, милый… что ж… каждый получит по заслугам.

Бьянка не колебалась ни минуты, принимая самое отчаянное решение в своей жизни.

– Послушай, Роланд, – вдруг сказал Шико, – твою девку… надо бы ее убрать. Ненужное звено в цепочке, понимаешь?

– С чего бы? – недовольно поинтересовался Эверси.

Бьянка вцепилась зубами в собственную ладонь, чтобы не закричать.

– Если ей заинтересуется верховный наш инквизитор, она ему напоет про твой пузырек с ядом. Она ж глупа как пробка, скажет, мол, приворотного зелья в чаек добавила… И тогда уж мастер Нирс и за нас возьмется. Вернее, за тебя.

Роланд Эверси помолчал. А Бьянка мысленно считала удары сердца до того, как услышит собственный приговор из уст родного отца.

– Нет, я не согласен, – наконец произнес тот, – мы так не договаривались. Чтобы Бьянку – и убить. Нет, нет. Я категорически против. Я ее лучше ушлю куда-нибудь из столицы, подальше, на южные острова. Пусть пересидит, пока мы свои дела сделаем.

Она невольно всхлипнула. Значит, все же он не отдал ее? И, значит, она не пустое для него место?

А Шико тем временем сказал:

– Это глупо, Роланд. Ну, подумай сам, риск того не стоит. У тебя, в конце концов, есть еще одна дочь, респектабельная, хорошо устроенная. Мы не можем рисковать всем из-за твоей глупой привязанности…

– Я сказал нет. Жертвовать Бьянкой из-за твоего придурка? Из-за заскоков Ларно? Не потерял ли ты берега, дружище?

– Это последнее твое слово, Роланд? – обманчиво мягко поинтересовался Шико.

– Ну разумеется, – услышала Бьянка.

И она уже отлепилась от стены с намерением как-нибудь незаметно проскользнуть к лестнице, как вдруг услышала тихий хрип… и звук от падения тяжелого тела.

Ноги как будто сковало льдом.

Она заставила себя вдохнуть.

«Папенька… неужели… неужели вот так?!! В собственном доме?»

Она уже не сомневалась в том, что Шико сделал с ее отцом что-то нехорошее, недоброе. Но… что ж теперь будет? И что ей делать? Да боже мой, как заставить себя двигаться?

И Бьянка почувствовала себя так, словно смотрит на все со стороны. Сама она, маленькая, незаметная, спряталась под стол и выглядывает из-под скатерти. А ее тело, неуклюжее, неповоротливое тело взрослой женщины, все так же стоит, прилепившись к стене. И грудь вздымается тяжко, словно после долгого бега. И ледяные руки дрожат, скользят по штукатурке…

«Я должна рассказать Аламару Нирсу».

Мысль эта была чистой и острой, как будто вспорола туман, затянувший сознание. А потом Бьянка заставила себя отлепиться наконец от стены и заскользить по паркету.

Она очень надеялась, что Шико ее не увидит, потому что тогда… Тогда ей не выбраться живой из дома.

«Всеблагий, так там же папенька. А что с ним? Что?!! Неужели… и его?»

Только что она лишилась мужа. Теперь и отца?

«Но тебе надо, надо добраться до мастера Нирса. Только он может помочь… только он…»

Бьянке везло. Она беспрепятственно добралась до второй, боковой лестницы, которой обычно пользовалась прислуга, быстро сбежала вниз и, вынырнув в ночь через черный ход, помчалась к липовой аллее. Она задыхалась, сердце колотилось, бешено гоня кровь, перед глазами прыгали серые мошки. Прохладный воздух словно лип к разгоряченной коже, казался упругим, точно кусок холодца на тарелке.