Оливия Штерн - Ее нежеланный лорд [= Фарфоровая бабочка] [litres]

Что до Леврана… О, ему оставили жизнь. При этом лишили всех титулов и званий и выслали за пределы королевства. Мол, иди куда хочешь и делай, что сможешь.

А ведь при удачном стечении обстоятельств Левран мог бы стать и королем архипелага. Если бы вспыхнувшие бунты всколыхнули народ, если бы король оказался смертельно ранен бунтовщиками… Да что теперь. Ничего этого не будет, уже никогда.

Вельмар сидел прямо на каменном полу камеры и не чувствовал холода. Все ощущения умерли, и вместо здравых, разумных мыслей в голове плавал безвольный кисель сожаления.

Что толку теперь думать? Все кончено. Ему сказали, что назавтра назначена казнь. Его повесят, просто и незатейливо, точно уличного вора…

Страх уже пустил тонкие корни в душе, и они резали, пластали Вельмара, словно хорошо заточенные хирургические ножи.

Это будет быстро, убеждал он себя. И я буду вести себя достойно.

Но это будет больно. И так страшно, когда мысли бьются в агонии и понимаешь, что выхода больше нет.

Ужасно.

Вельмар посмотрел в крошечное тюремное окошко под самым потолком и увидел самый краешек бледно-золотой луны, налитой, словно спелое яблоко. И ему совершенно по-детски захотелось стать маленьким, крошечным, забраться по стене и вылезти в окно. А еще лучше – просто улететь на эту самую луну. Он ведь мечтал об этом когда-то… Такие чистые, хорошие мечты были. Просто стать лунным человечком…

А потом… что же случилось потом, что все это оказалось забыто и втоптано в грязь интриг, лжи и себялюбивых помыслов? Все просто. Вельмар вырос и стал взрослым.

Он сидел, обхватив себя за колени, и не чувствовал ни холода камней, ни тяжести кандалов. И вдруг решил, что это будет последним, что он вспомнит перед смертью: то, как он, маленький, сидит на подоконнике, смотрит в далекое ночное небо – и мечтает, мечтает…

Горло сжалось в спазме, и Вельмар словно со стороны услышал собственные рыдания. Теперь он действительно сожалел – но не о том, что позволил Дитору убивать безродных девок, и не о том, что когда-то полез в науку артефакторику, о которой мало что знал. Он сожалел о том, что все прошло и что маленький мальчик Вельмар уже никогда не посмотрит на небо прежними глазами и никогда уже не увидит истинного волшебства. Душу раздирало в клочья от осознания несправедливости жизни, от внезапного понимания конечности собственного бытия. И Вельмар плакал, размазывая по щекам злые слезы, но они не приносили облегчения, а лишь затягивали его еще глубже в пучину боли и скорби по самому себе.

Внезапно загрохотал засов, и Вельмар напрягся. Неужто решили его удавить еще до казни? Или же… кто-то спешит на помощь?

На пол упало пятно света, изрезанное узорами. Так мог светить магкристалл в ажурной корзинке. В приоткрывшуюся дверь неторопливо вошла женщина в пышном платье и плаще с капюшоном. Она остановилась, быстро осмотрелась и, повесив фонарь на крюк, скинула капюшон. У Вельмара дыхание стало комом: не узнать эту женщину было просто невозможно. И даже в тусклом свете фонаря ее волосы искрились красным, а глаза – холодные, светлые – казались совершенно неправильными, неуместными. Разве могут кусочки льда лежать в костре и не таять?

– Ну, здравствуйте… коллега. – Льер, проклятая ависийская ведьма, улыбнулась.

Она стояла перед ним, сложив руки на животе и как будто прикрывая что-то внутри.

О, с каким бы удовольствием он бы вскочил, схватил бы ее за горло и душил до тех пор, пока не обмякнет. Но он не мог. Вельмар был прикован так, что, если бы и захотел, не смог бы отойти от стены и на шаг.

– Зачем вы пришли? – прошептал он.

– Посмотреть на цвет здешней артефакторики.

Улыбка не сходила с губ королевы, и внезапно Вельмару стало жутко. Она что-то замыслила, наверняка… но что?

– Вся беда в том, что вы все почему-то меня невзлюбили с самого начала, – вздохнула Льер, разглаживая складки на юбке. – Наверное, потому, что я из Ависии? Или нет. Скорее всего, потому, что я непонятна для вас и вы не знаете, чего от меня ждать. А может быть, потому, что король меня любит… Меня, а не какую-нибудь расфуфыренную курицу из местных. Впрочем, речь не об этом. Мне искренне жаль, Вельмар, что свои способности вы направили не в то русло.

– Если бы я выиграл, то никогда бы этого не услышал, – пробормотал он, не удержавшись.

– Безусловно.

Льер помолчала, а потом спросила:

– Вы ведь не собирались остановиться на мне? Король, запятнавший себя браком с убийцей и ведьмой, уже не так крепко держится на троне, а?

«Она как будто мои мысли читает».

На Вельмара вдруг навалилась глухая тоска. И понимание, что Льер неспроста к нему явилась и что, скорее всего, он не доживет до утра.

– Я люблю Шедара, а он любит меня, – сказала Льер, – я никого и никогда не любила так, как его. И я приложу все – слышите? – усилия, чтобы никто и ничто ему не угрожало.

– Так меня завтра казнят, – Шико хрипло рассмеялся, – к чему все эти слова?

Королева качнула головой и снова улыбнулась. И от этой улыбки у Вельмара все внутри опустилось и заледенело.

– Дело в том, коллега, что многие уговаривают его величество не рубить сплеча. Ваш род весьма древний и уважаемый здесь, хотя, как по мне, так вы не стоите и грязи под ногами. Его величество размышляет над тем, не заменить ли казнь изгнанием.

Шико не ответил. Он просто не знал, что говорить, и понятия не имел, стоит ли верить этой ведьме. Но в той темноте, где он пребывал до сего момента, проклюнулся слабый росток надежды.

– Но если вас изгнать из королевства, вы все равно будете искать пути, чтобы вернуться и испортить жизнь моему супругу и мне, – сухо добавила Льер. – Так ведь?

Этот вопрос тоже остался без ответа. Потому что ответ был очевиден.

Королева притворно вздохнула.

– Ну вот. Молчите. Это естественно, такие, как вы, не прощают ни унижения, ни уж тем более лишения всех титулов и угодий. Получается, король слишком добр к вам. И мне придется его защитить так, как я умею.

– Это Ларно хотел выдать Вериту за Шедара, – брякнул невпопад Вельмар.

– Не беспокойтесь, про него я тоже не забуду.

Королева порылась в маленькой сумочке у пояса и достала оттуда нечто, похожее на картофелину. Маленькую такую, молоденькую картофелину с шелушащейся кожурой. Она задумчиво взвесила ее на ладони, посмотрела на Шико, а затем аккуратно положила этот странный предмет на пол.

Вельмар не сдержал вскрика, когда фальшивая картошка внезапно ожила и покатилась прямиком к нему.

– Что это? Что за дрянь? – взвизгнул он.

Барахтаясь в кандалах, он попытался отодвинуться от катящегося на него артефакта – а в том, что это артефакт, сомнений уже не было.

– Это гарантия того, что я вас больше не увижу, – спокойно сказала королева, – прощайте, Шико. Все будет выглядеть… вполне естественно.