Илона Эндрюс - Магия побеждает [litres]

– Привет, Кейт.

Его губы шевелились, но мне потребовалась секунда, чтобы соотнести низкий скрипучий голос с самим Дереком.

– Повреждены голосовые связки? – спросила я.

Он кивнул.

– Это навсегда, – тихо произнес Дулитл и вышел из комнаты.

– У тебя такой голос, будто ты зарабатываешь на жизнь убийством людей, – сообщила я ему.

– Да и выгляжу так же, – улыбнулся он.

Эффект был пугающим.

– На тебе есть место, по которому можно ударить?

– Зависит от того, кто будет бить.

– Я.

Дерек поморщился:

– Тогда нет.

– Уверен? У меня за пару дней накопилось много груза, который нужно сбросить. – Мой голос сорвался.

Я пыталась взять себя в руки.

– Абсолютно.

Моя вина, тревога, беспокойство, боль и сожаление – все то, что я тщательно упаковала и спрятала в самые глубокие уголки сознания, чтобы я еще хоть как-то могла функционировать, внезапно мгновенно разрослось и стало давить на меня. Я боролась, чтобы сдержаться, но это было сродни попыткам бороться с приливом. Намека на облегчение было достаточно, чтобы поток прорвался и потопил меня.

Позвоночник превратился в мокрую тряпочку. Я прижала руки к бокам, пытаясь сохранить равновесие и не упасть. Твердый, горячий ком встал в горле. Мое сердце глухо билось. Это было больно, очень, и я даже не понимала, откуда исходит боль. Я просто знала, что она есть. Холод и жжение одновременно окутали меня, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы они не стучали.

– Кейт, – откуда-то до меня донесся встревоженный голос Дерека.

Если бы я только могла сказать, что я в порядке.

Мне хотелось заплакать или кому-то пожаловаться: я очень нуждалась в освобождении, но мои глаза оставались сухими, и боль никак не отпускала, терзая меня изнутри.

Дерек наклонился ко мне. Он побледнел, новое лицо застыло как маска.

– Прости.

Он уткнулся лбом в мои волосы, обняв меня за плечи. Я повисла в собственном, полном боли мире, словно пылинка посреди бури.

– Ты не можешь больше так со мной поступать, – сейчас мой голос звучал как заржавевший, будто я им не пользовалась годами. – Ты не можешь показывать мне, что у тебя есть проблемы, и не позволять помочь. Не давая мне ничего сделать.

– Не буду, – пообещал он.

– Я не сумею справиться с чувством вины.

– Обещаю, я не буду.

Все, о ком я осмелилась заботиться, все, кого я любила, умирали – жестоко и мучительно. Мама погибла, воткнув нож в глаз Роланду, поскольку он хотел убить меня. Ее украли у меня прежде, чем у меня появилась возможность ее запомнить. Папа скончался в своей постели. Я даже не знала, как или почему. Он отправил меня на тренировочный забег на три дня в пустыню – там были только я и нож.

Запах поразил меня в десяти ярдах от входной двери. А потом я увидела отца. Труп распух. Кожа покрылась волдырями, из тела уже вытекла жидкость. Он выпотрошил себя сам – меч был зажат в его руке.

Мне уже исполнилось пятнадцать.

А Грега убили. За несколько недель до его смерти мы поссорились и расстались в обиде друг на друга.

Его разорвали и искромсали, будто протащили через терку для сыра.

Брана ранили в спину. Он был почти бессмертен, однако скончался у меня на руках. Я так отчаянно пыталась сохранить ему жизнь, что чуть не сделала нежитью.

Похоже, Смерть преследовала меня, как коварный и трусливый враг, дразня меня, сжирая края моего мира, забирая тех, кто мне дорог. Она не просто убивала, она стирала с лица земли. Каждый раз, когда я отвлекалась, она хватала еще одного моего друга и уничтожала его.

Дерек идеально вписался в схему, и часть меня с абсолютной уверенностью знала – он умрет так же, как и остальные. Я столь ярко представляла картину его гибели, что практически видела себя стоящей над его трупом.

Объяснять все это было бы утомительно и больно.

– Я думала, что ты тоже умрешь, – просто сказала я.

– И я. Прости.

Долгое время мы сидели и молчали. Наконец буря внутри меня улеглась, и я пошевелилась, Дерек отпустил меня и опустил голову, скрывая свое лицо.

Когда он снова посмотрел на меня, к нему вновь вернулось присущее волку самообладание.

– Какие же мы упертые придурки.

– Да, мы жесткие, – с гримасой согласился он.

– Расскажи мне о девушке.

– Ее зовут Оливия, – начал он. – Ливи. Я встретил ее на Играх. Она куда-то ускользала, когда бои начинались, но обратила на меня внимание, и мы немного пообщались. Она очень молода. У ее родителей есть деньги. Родные ее любят, но она несчастна.

– Бедная богатая девочка?

Он кивнул:

– Ливи никогда не знала своего настоящего отца. Ее мама вышла замуж за отчима, когда девочке было два года. По словам Ливи, мать одевала ее как маленькую куклу. Они оба обращались с ней, будто она – такой золотой ребенок. Вроде как она особенная. Ну а потом она выросла и поняла, что она – хорошенькая, но не такая уж и особенная: не такая умная и талантливая и не одарена магией. Она говорила мне, что сочиняла истории о том, что ее настоящий отец был волшебным принцем.

– Ей хотелось стать чем-то большим, чем она есть? – догадалась я.

– Да.

Трудно вырасти, веря, что ты – звезда, а затем разбить голову об осознание того, что так считали только твои родители.

– Поэтому Ливи завела себе «особого» богатого парня. Он не слишком ей нравился, но обращался с ней так, будто она ходила по облакам, совсем как ее мама. Он привел ее на Игры, и они столкнулись с «Жнецами». Они узнали ее… Джим заявил, что ты знаешь о ракшасах, да, Кейт? А Ливи… ей тут же сообщили, что она – полукровка. Если она присоединится к ним, они позволят ей пройти ритуал, который даст ей силу. Она сможет, как и они, менять свой облик и летать. Была только одна загвоздка: начав ритуал, пути назад не будет.

Меня затошнило.

– Она согласилась?

– Да. – Дерек поморщился. – Она говорила, что хотела посещать разные шикарные клубы, где тусуются ее друзья, и продемонстрировать им, на что она теперь способна.

– Как мелко и глупо.

– Да, – подтвердил он.

– Она завершила обряд?

– Нет. Он – долгий, длится несколько недель. Они начинали с мелочей. Убить нескольких животных. Поначалу ей это даже немного нравилось. Правда. Она рассказывала об испытаниях взволнованно. Она гордилась собой. Считала, что она по-настоящему крутая. Но вскоре все стало хуже некуда.

– Насколько плохо?

– Они заставили ее делать плохие вещи. – Дерек немного помолчал. – Что-то, возможно, еще было для чего-то нужно, но остальное… Они заставляли ее мучить других ракшасов, которых якобы следовало наказать. Не знаю, действительно испытания должны были помочь… Думаю, «Жнецы» просто наслаждались, наблюдая, как она развращает себя. Она решила, что уже не выдержит.

– Только выхода нет, – произнесла я.