Майкл Салливан - Коронная башня. Роза и шип (сборник)

– Ты о том мальчишке? Пиклзе? Которого убили из-за меня?

– Его убили не из-за тебя. Может, и не из-за меня, но мне просто кажется, что, когда я убегаю, люди, которых я оставляю, гибнут. Так что если тебе так необходимо узнать причину, как видишь, она довольно проста. Я слишком устал, чтобы снова бежать.

Некоторое время они лежали на холме. Затем Ройс пошевелился и застонал от боли.

– Ты понимаешь, что нам нельзя возвращаться в Шеридан? – спросил он.

– Знаю.

– Нам придется дальше идти на юго-запад, а я совсем не знаком с этими местами. Скорее всего, мы заблудимся или столкнемся с патрулем на дороге.

– Ну… – Адриан покосился на бок Ройса, – у тебя опять пошла кровь, у меня, по-моему, тоже. Так что сообщу тебе хорошую новость: мы, скорее всего, умрем еще до утра. И все же, думаю, могло быть и хуже.

– Как?

– Нас могли схватить в трактире. Или мы могли утонуть в реке.

– Тогда мы уже были бы покойниками, а мы все еще живы, и на данный момент я склонен считать это лучшим из всех возможных вариантов.

– Всегда может стать хуже, – заверил его Адриан.

Они лежали, глядя на небо и наблюдая за тем, как тучи постепенно затягивают звезды. Прежде чем почувствовать на лице первые капли начинавшегося дождя, Ройс услышал, как они застучали по траве на склоне холма. Он снова повернулся к Адриану.

– Я и впрямь начинаю тебя ненавидеть.

Закутанный в плащ, Ройс проснулся и услышал тот же грохот дождя, под который заснул, но от холода и влаги ему окончательно расхотелось спать. Дрожа, он со стоном приподнялся на локтях и выглянул из капюшона. Плотная завеса дождя затеняла все, делая мир бесцветным и мертвым. Вода сбегала по склону холма, а поскольку Ройс лежал в расселине, под ним образовался ручеек, который, точно плотина, перегораживало его тело.

Напарники расположились на травянистом склоне холма, усеянном камнями и поросшем колючим чертополохом и кустами можжевельника. Все здесь было колючее, будто они погрузились в море репейника и крапивы. Внизу, словно ряды зубов, торчали выбеленные каменные стены, еле видные из-под мха и плюща. Горы Трента – если они уже добрались туда – скрывались за завесой дождя. Ройс понятия не имел, где они. Их бегство прошлой ночью всплывало в памяти в виде размытых картин, а по темному небу невозможно было определить направление. Он видел дороги – незнакомые тонкие серые линии, прорезавшие холмы внизу, и на каждой из них быстро скакали парами всадники, и ветер трепал их плащи. Были отряды и побольше, шеренги пехотинцев. А еще он слышал непрерывный звон колоколов, который поначалу принял за шум дождя или игру своего больного воображения, но звук шел отовсюду, со всех сторон. Лишь когда ему удалось распознать разные тона, он понял, что в каждой деревне, в каждом городе на много миль вокруг били тревогу.

Адриан тоже заставил себя сесть. Бледные и серые, как дождливый день, они оба походили на поднявшиеся из могилы трупы, удивленные тем, что все еще связаны с миром живых.

– У нас есть какая-нибудь еда? – Теперь, когда боль немного улеглась, Ройс умирал от голода.

Адриан осмотрел склон.

– Наверное, на некоторых кустах могут быть ягоды.

– Я имел в виду, ты прихватил что-нибудь из трактира?

– Нет. У меня не было времени попросить еды.

– Попросить?! – на секунду Ройс замер, забыв, что занимается важным делом – выбирается из образовавшегося под ним небольшого озера. – Почему ты просто не взял чего-нибудь? Я думал, ты этим и занимался за стойкой.

– Я собирал нашу одежду. Я ее там сушил.

Ройс осмотрел себя.

– Хвала Марибору, ты ее высушил.

– Что ты хотел, чтобы я сделал? Обокрал Дугана?

Ройс театрально кивнул.

– Я не вор, – буркнул Адриан.

– Ты вор, и пора тебе к этому привыкнуть.

– Чтобы быть вором, нужно у кого-то что-то украсть. Я вернул книгу на место.

– Расскажешь им об этом, когда нас поймают! Уверен, это поможет.

Дрожа и кривясь, Ройс забрался повыше. Мышцы онемели, в животе горело, каждое движение причиняло боль. Он чувствовал себя хуже, чем раньше. Ничего удивительного, ведь он провел ночь в холодной луже. Сейчас ему было тяжело даже поднять руки.

– Ты слышишь колокола? – спросил Адриан.

– Да.

– Это не могут быть только колокола Эрванона.

– Нет.

– Может, у них здесь религиозный праздник?

– Не-а.

– Это плохо. – Адриан повертел головой из стороны в сторону, всматриваясь в дождь.

С прилипшими к голове волосами, мертвенно-бледным лицом и потухшим взглядом, он выглядел побежденным. Ройс знал, что означает этот взгляд; не раз видел такие глаза – чуть ли не каждый день видел на улицах города, где прошло его детство. Они напоминали окна домов на улице Вестника после болезни .

В Ратибор, где вырос Ройс, каждый год приходила лихорадка. Обычно это случалось зимой, но однажды, когда Ройс был маленьким, болезнь вторглась в город в середине лета. Такого раньше никогда не случалось, и люди сочли это дурным предзнаменованием. Все знали, что это плохо, но никто не понял насколько. Улица Вестника была довольно приятным местом, одним из немногих в Ратиборе. Ройсу нравилось там гулять, когда его что-то тревожило. Когда становилось совсем невмоготу, вид красивых домов успокаивал его, можно было просто помечтать. Тем летом дома выглядели по-другому. В городе царили жара и сушь. В такое время окна обычно распахивали настежь, чтобы впустить хоть какой-то ветерок, но тогда все они были наглухо закрыты и занавешены. Светлое кружево за грязным стеклом приобрело особенный оттенок серого – лишенный жизни цвет безнадежности, цвет унылой пустоты, которая наступает, когда у человека есть время, чтобы с головой окунуться в кошмар трагедии. Глаза Адриана напоминали окна домов на улице Вестников: тот же цвет, та же отстраненная пустота, то же выражение капитуляции.

– Как твой бок? – В голосе Адриана звучали нотки сомнения и страха.

– Немного лучше, чем вчера, – солгал Ройс, сам не зная зачем. Что бы это изменило? – Так что, ягоды съедобные?

После минутного молчания, словно требовалось столько времени, чтобы услышать слова Ройса, Адриан повернул голову к кустам, потом медленно, будто старик, встал, и Ройс услышал резкий вдох, когда тот наступил на левую ногу. Подойдя к кустам, он остановился, словно забыл, что надо делать.

Ройс наблюдал за ним. Если Адриан сломается, то это произойдет сейчас. Пережив худшее, Ройс знал, что выжить можно. Он никогда не верил, будто боги наказывают его. Кара богов обрушивается на кого-то по-настоящему важного, значительного, кто достоин их внимания, а Ройс был всего лишь одним из многих, незаметным человеком, чья жизнь должна была рано оборваться. Просто он был слишком упрям, чтобы бездействовать, а с годами стал слишком зол, чтобы сдаться. Но он ничего не знал об Адриане. Был солдатом, но что это означало? Провел ли он свои недолгие взрослые годы, разъезжая на хорошей лошади, никогда не испытывая голода и убивая безоружных пехотинцев, тогда как его защищали стальные доспехи? Бывал ли он когда-нибудь один, покинутый всеми перед лицом смерти?