Сэмюэл Хэлпин - Очень странные Щеппы [litres]

На следующий день Поппи пришлось после уроков пойти на прослушивание в хор. Когда Далия устраивала её в школу, она заявила, будто слышала, как Поппи поёт, сидя в ванне, и была «очарована» её голосом. Миссис Пикарди, отвечавшая за поступление, в свободное время заведовала хором и пришла в такой восторг, что Поппи ничего не оставалось, кроме как согласиться на прослушивание. Хотя она ни разу не пела в душе, не то что в ванне.

Эразмус уже был там, когда она открыла дверь в актовый зал, изучал в углу нотную распечатку. На краю сцены сидели, болтая ногами, несколько ребят.

– Ты умеешь читать ноты? – невинно спросила она, садясь рядом.

– Меня никто этому специально не учил, – ответил Эразмус. – Но мама как-то раз показала мне, что эта нота, – он указал на одну из нот на распечатке, – это соль. Которая не поваренная. Остальные я расшифровал сам.

– Впечатляет, – сказала Поппи.

И сама не заметила, как схватила Эразмуса за предплечье.

– Прости меня, – зашептала она. – Мне очень, очень жаль, что я на тебя накричала.

Эразмус не смотрел на неё. Его взгляд застыл на её руке.

– Ты не хотела, – тихо сказал он. – Ты была расстроена.

Поппи неловко улыбнулась:

– В любом случае мы уже слишком далеко зашли в нашем расследовании, чтобы теперь опускать руки. Я намерена посвятить ему всё своё время. И я говорю это серьёзно.

– Собираемся, собираемся! – раздался басовитый голос миссис Пикарди. Она была низенькой и округлой, со спутанными волосами и в очках. – Герти, садись за рояль.

Герти Рэйзин, одиннадцатилетняя пианистка с кривыми зубами, плюхнулась на табурет и раскрыла на пюпитре ноты. Митси с книгой сказок под мышкой уговорили переворачивать для неё страницы.

– Для начала позвольте представиться! Меня зовут миссис Пикарди! – воскликнула руководительница хора и слегка подтянула юбку. – Мы начнём с распределения вас по типу голоса. Выстройтесь в линию, пожалуйста.

Скрипнула дверь, и в зал заглянула хозяйка книжного магазина.

– Я не опоздала, миссис Пикарди? – проворковала пожилая женщина и шумно высморкалась в истлевший на вид платок.

– А! – вскрикнула миссис Пикарди. – Миссис Гвинн, au contraire, вы как раз вовремя! Мальчики и девочки, это миссис Гвинн, вы можете знать её по книжному магазину. Миссис Гвинн, подобно Атланту, держит на своих плечах Музыкальное общество Северной Загадочной улицы, и сегодня она присоединилась к нам, чтобы прослушать будущие таланты. Поэтому не молчите – пойте, как соловьи!

Эразмус засмеялся, и Поппи вопросительно на него нахмурилась.

– «Атлант» и «талант» – это анаграммы «Тантала», который был обречён на вечные муки, – объяснил он.

Поппи закатила глаза. Её больше заинтересовало то, что миссис Гвинн была председательницей Музыкального общества, в котором состоял исчезнувший юный пианист Эндрю Букер. В статье была приведена её цитата. Поппи сделала мысленную пометку рассказать об этом Эразмусу.

Миссис Гвинн устроилась в конце зала, начистила до блеска свою слуховую трубку и повернула её в направлении сцены. На миссис Гвинн был скучный бежевый костюм с латунными пуговицами. Бабушка бы не оценила.

Оказалось, что Поппи и Эразмус оба были альтами. Мальчики постарше пришли от этого в восторг.

– Спаржа! – закричал один из них. – А компьютерные голоса хотя бы ломаются?

Поппи кольнуло чувство вины. Ещё вчера она сама обвинила Эразмуса в том, что он как компьютер, но сейчас ясно видела, что он совсем не походил на бесчувственную вычислительную машину, пусть даже был математическим гением.

Герти проиграла тоскливое вступление «Зелёных рукавов», и они запели.

У Поппи едва сердце из груди не выпрыгнуло, когда она услышала пение Эразмуса. Смех сопровождал каждую строчку песни, и Поппи не могла не признать, что у него был на удивление высокий тембр. Но Эразмуса, похоже, совсем это не смущало.

Поппи не слышала своего голоса. Митси не отрывала восхищённого взгляда от Эразмуса и покачивалась в такт, не обращая внимания на сигналы Герти, что пора перевернуть страницу.

– Чудесное исполнение, мистер Толл! – высказалась миссис Пикарди. – Смею думать, вас было слышно вплоть до соседних городов!

Миссис Гвинн поманила её, и две женщины о чём-то зашушукались, показывая на Эразмуса, но тот ничего не заметил.

Миссис Гвинн широко улыбнулась Эразмусу и с большим интересом следила за ним в течение всех отобранных для прослушивания песен. Она энергично покачивала головой в ритм музыки и притопывала ногой.

На середине одной из песен в дверь что-то ударилось. Поппи как раз отодвинулась от Эразмуса, испугавшись за свой слух. Миссис Пикарди призвала их продолжать петь, несмотря на шум. Что-то загремело, дверь распахнулась, и в зал неровной поступью зашла мисс Толл. В руке у неё была банка энергетического напитка. Её волосы были всклокочены, будто она долго и упорно старалась их причесать, но безуспешно.

Эразмус проигнорировал её и, не сводя глаз с рук миссис Пикарди, продолжил петь.

– Извините! – пошатываясь на сапогах с высокими каблуками, неразборчиво воскликнула мисс Толл, идя на цыпочках по проходу. Она так и не сняла солнцезащитные очки.

– Тс-с! – зашипела на неё миссис Пикарди.

Поппи старалась не заострять на них внимание. Мисс Толл с трудом, но всё-таки дошла до миссис Пикарди. Встав рядом с ней, она принялась артикулировать слова песни и помахивать в воздухе пальцами, имитируя движения хормейстера. Песня, по всей видимости, была какой-то местной и незнакомой Поппи – что-то о девочке, купившей волшебную ленту.

Поппи заметила неровные и слишком оранжевые полосы на щеках мисс Толл: видимо, она накладывала макияж в спешке.

Они допели, и мисс Толл громко захлопала. Миссис Пикарди выглядела весьма озадаченной.

– Мы в школе тоже пели эту песню. У моего крошки такой красивый голос, правда, миссис Пикарди? – с трудом ворочая языком, спросила мисс Толл.

Та криво улыбнулась. Многие из ребят захихикали.

– Когда он был ещё совсем маленьким, он вёл себя тихо, как мышка. – Мисс Толл звонко рассмеялась и, держась за плечо миссис Пикарди, стянула сапоги. – Но стоило мне выйти из комнаты, и он начинал петь в своей колыбельке, сам себя убаюкивал, мой маленький ангелочек! А я слушала за дверью.

Мальчик, поющий басом и спросивший у Эразмуса о ломке компьютерного голоса, согнулся пополам от хохота.

Поппи повернулась к Эразмусу. Он смотрел на миссис Гвинн. Её нога притопывала, хотя музыка стихла, и её трубка была направлена прямо на Эразмуса, будто она слушала песню, которую больше никто не мог слышать.