Сэмюэл Хэлпин - Очень странные Щеппы [litres]

– Малыш? – позвала мисс Толл.

Эразмус не реагировал. Все в зале притихли.

Мисс Толл оттолкнула миссис Пикарди и, уронив на пол пустую банку из-под энергетического напитка, встала перед Эразмусом.

– Малыш? – всхлипнула она, обвив его голову руками и гладя по волосам.

Проходя мимо, она задела Поппи сумкой, и та уловила запах чистящего средства. Эразмус остался стоять, будто статуя.

– Ты меня слышишь, малыш? – прошептала мисс Толл. Из-под солнечных очков покатились крупные слезы. Её чёрные волосы тёмной шторой упали на бледную кожу Эразмуса.

– Прости меня за то, что я сказала, малыш, – прохныкала она. – Я была…

– Ты была расстроена, – тихо сказал Эразмус. – Ты не хотела.

Он так и не пошевелился.

Она отпустила его и поправила размазавшуюся тушь. И тут она увидела Поппи.

– А ты что тут делаешь? – шмыгнула мисс Толл и вытерла рукой нос.

В горле Поппи пересохло. Она сжала пальцами лежащую в кармане шёлковую книжку.

– Это ты забиваешь моему мальчику голову всякой ненужной ерундой? – внезапно повысила голос мисс Толл и выхватила из своей сумки Жюля.

Эразмус вырвал из её руки папку и прижал к груди, будто любимое одеяло.

Мисс Толл ткнула пальцем в Поппи и пригвоздила её взглядом.

– Это ты убеждаешь его, что магия, летающие корыта и синий порошок существуют на самом деле, а? – Она фыркнула. – Я прочла обо всём этом в его записях. Просто держись подальше от моего сына. Ты не знаешь, что для него хорошо. А я знаю.

Поппи этого не заметила, но, по всей видимости, миссис Пикарди отправила Герти за помощью, потому что теперь та проскользнула в дверь с Деннисом. Тот нервно вздохнул и подошёл к мисс Толл.

Грудь Поппи тяжело вздымалась и опадала. Мисс Толл во всём своём пьяном величии наводила на неё ужас. Поппи чувствовала на себе её взгляд, и ей чудилось, что на неё смотрят сами чёрные линзы солнцезащитных очков.

– Ну всё, мисс Толл, – произнёс дрожащим голосом Деннис и, держась на расстоянии, сделал приглашающий жест. – Почему бы вам не пойти со мной, у меня есть замечательный чай и печенье, хм?

Мисс Толл согласно шмыгнула носом, словно решила, что на сегодня представление окончено. Поправив волосы, она обернулась к Эразмусу и снова стиснула его в объятьях.

Деннис взял мисс Толл за руку и повёл к выходу из зала. По пути они несколько раз останавливались, чтобы подобрать вещи мисс Толл, но к тому моменту Поппи уже не обращала на всё это внимания не хуже Эразмуса. Прежде чем они вышли за дверь, Эразмус подобрал одну из выпавших у мамы банок и сунул её к себе в ранец.

– Водка, – пробормотал он, понюхав банку.

Они шли из школы. Огромные деревья по обочинам дороги сбрасывали листву, будто не в силах выдержать щекотки осеннего ветра. К окончанию прослушивания мисс Толл уже куда-то ушла.

Теперь, когда вся правда была раскрыта, Поппи почувствовала себя вправе узнать подробности.

– Она часто пьёт?

– Она часто пьяна, – ответил Эразмус. – Виски, когда счастлива. Водка, когда нет.

Поппи услышала позади шорох подошв и, обернувшись, обнаружила Митcи. Она шла за ними, соблюдая дистанцию, с неизменной книгой сказок в руках.

– Она ходит за мной каждый вечер, – не поворачиваясь, сказал Эразмус. – И пытается показать свою книгу.

– Эразмус?

– Так меня зовут.

– Почему со всеми остальными ты ведёшь себя иначе? – спросила Поппи. И напряглась, ожидая колкости. Но когда он ничего не ответил, она продолжила: – Я просто не понимаю… Не понимаю, как ты можешь… – Она помолчала и попробовала снова: – Почему тебе тяжело общаться с людьми или говорить им, о чём ты на самом деле думаешь, но при этом… ты так хорошо понимаешь, что творится у них в головах? Ты можешь читать людей, как газеты. Но в то же время, когда я пытаюсь тебе что-то сказать, ты совершенно меня не понимаешь.

Эразмус ненадолго задумался. Очевидно, никто раньше ни о чём подобном его не спрашивал, и до Поппи внезапно дошло, что с момента их знакомства она только и делает, что задаёт ему непривычные для него вопросы.

– Я не полагаюсь на чутьё, как и другие люди, – наконец заговорил Эразмус. Открыв Жюля, он начал раскладывать перемешанные его мамой страницы. Они не были пронумерованы, но у Эразмуса была своя система. Особенная система. – Люди позволяют своим чувствам влиять на принятие решений и оценку окружающих и называют это чутьём. Я так не делаю. Я смотрю на людей. Я вижу их, и как бы они ко мне ни относились, хорошо или нет, это не влияет на моё восприятие.

– А что насчёт Реджины Покс? Ты же видишь, что она полнейшее чудовище?

– Она ужасно несчастна.

– Она задира! – воскликнула Поппи.

– Да . Но по большей части она несчастна. Но ты этого не видишь, да?

Поппи закусила губу.

– Пока она поливает людей грязью – в том числе тебя, – нет, я не буду испытывать к ней ничего, кроме злости.

– Понаблюдай за ней, – предложил Эразмус. – Как она каждые две минуты проверяет в зеркале причёску. Как на большой перемене она говорит, что не голодна, но на самом деле она не хочет, чтобы все увидели, что отец положил ей с собой кусок жареной курицы двухдневной давности. Она ест втихомолку в туалете.

Поппи посмотрела на него. В его глазах не было ни намёка на презрение. Так это была правда. Эразмус Толл на полном серьёзе считал Реджину Покс несчастной.

– Но с тобой всё иначе, – подытожил он, глядя на огороженные поля.

– В смысле? – не поняла Поппи.

– Я не могу прочесть тебя, как других, – тихо сказал Эразмус. – Ты для меня загадка.

Поппи промолчала.

– Поэтому я с тобой разговариваю, – добавил он, уставившись на неё немигающим взглядом. – В тебе есть задачка, которую я не могу решить.

Поппи специально повернула голову так, чтобы солнце светило в глаза и ей не пришлось бы смотреть на Эразмуса. Что с ним такое? Он мог быть холодным, как стекло, и бесчувственным, как камень, но это не мешало ему понимать её. Понимать, что Поппи живёт в постоянном страхе – перед чем, она и сама не знала. Он просто время от времени нападал на неё подобно вынырнувшей из мрака ледяной руке.

В кустах рядом с ней послышалось низкое рычание. Поппи прыгнула за спину Эразмуса, хотя такая реакция была чрезмерной.

Рычание повторилось. Эразмус снял с плеча ранец и подкрался к кустам.

– Эразмус, берегись! – прошипела Поппи, пятясь.

Кусты зашелестели, и Поппи поймала взгляд пары печальных глаз.

Эразмус сунул руку в ранец и достал «лимонную утеху» (наверняка купленную в магазине Бонхильды Бонхоффер). Быстро развернув упаковку, он положил сладость на ладонь и вытянул руку.