Лоуренс Десбери - На берегах Гудзона. Избранные романы

— Вы нашли Каценштейна? — спросил Гарвей, как только они остались вдвоем с Бенсоном в кабинете.

— Да, он теперь в безопасности. Я его усадил в вагон и отправил с ним моего младшего брата, который доставит его в Канаду. Но старик мне не нравится.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я думаю, что он помешался. Я нашел его дома. Он ни от кого и не думал скрываться. Он долго не мог сообразить, чего я хочу от него, все время твердя: «Теперь, когда этот человек мертв, моя Мириам должна ведь опять прийти. Он держал ее запертой в подвале. Почему же моя Мириам не приходит?» Когда мне, наконец, удалось втолковать ему, что он должен уехать, он стал энергично протестовать, повторяя: «Моя Мириам будет меня искать здесь, она придет домой и не будет знать, где я нахожусь. Нет, нет, я не уеду!» Я не знал, что делать: заставить его силой пойти со мной я боялся, — это могло вызвать подозрение.

— Как же вам удалось уговорить его?

— Моя жена, которую я привел с собой, нашла удачный выход. Женщины вообще более находчивы в таких случаях. Она сказала старику, что Мириам находится в Канаде и дожидается его приезда. Услышав это, он сам не захотел и часу оставаться в Нью-Йорке.

— А когда он приедет в Канаду, что тогда? — спросил Гарвей, потрясенный.

Джэк Бенсон пожал плечами.

— Он навсегда останется сумасшедшим, — это одна из бесчисленных жертв этих злодеев.

Гарвей сжал кулаки. Он подумал о Грэйс, — она ведь тоже жертва этой преступной шайки.

— Необходимо вырвать зло с корнем! — воскликнул он, дрожа от душившего его гнева.

Бенсон бросил на него быстрый взгляд.

— Вы присутствовали на их собрании, Гарвей, только вы можете выступить против этих господ. Ведь мы даже не знаем, кто к ним принадлежит, нам только известно, что Брэсфорд состоял их членом — ас ним уже покончено…

— А мой отец? — произнес Гарвей беззвучно.

Джэк Бенсон кивнул.

— Поверьте мне, Джэк, — я не уклоняюсь от своего долга. Я вас только прошу дать мне еще несколько дней сроку: это не единственное несчастье, которое на меня обрушилось. Мне необходимо несколько дней, чтобы собраться с силами. И тогда — я вам это сообщу — я совершенно забуду о том, что он когда-то был моим отцом.

— Но прежде необходимо найти Мюриэль Брайс!

Гарвей почувствовал, что кровь застывает в его жилах. Что ему ответить Бенсону? Если тот будет продолжать свои розыски Мюриэль Брайс, — разве не может случиться, что он нападет на правильный след?

— Джэк! — сказал он медленно. — Прошу вас, имейте ко мне доверие, хотя я сейчас потребую от вас нечто очень странное: откажитесь от дальнейших розысков Мюриэль Брайс!

Его собеседник посмотрел на него с изумлением.

— В самом деле, очень странное желание, — заметил он сухо.

Гарвей чувствовал, что он должен все рассказать Джэку Бенсону. Но только не сегодня; он пока еще не может решиться отдать судьбу своей жены в руки Бенсона.

— Через три дня, Джэк, вы все узнаете, — сказал он устало. — Потерпите еще только этот небольшой промежуток времени.

— Хорошо!

Грэйс позвала Гарвея из соседней комнаты, и он поспешил к ней.

В эту ночь Грэйс впервые спала без наркотика. Она проснулась более свежей и спокойной, чем всегда.

— Я хочу взять себя в руки, Гарвей, — говорила она. — Я хочу хоть немного облегчить твою задачу. Ты прав, я — то Я, которое теперь живет во мне — неповинна в убийстве, поэтому мне надо жить и попытаться добрыми делами, любовью к людям и непрестанной борьбой с несправедливостью искупить бессознательно совершенное мной преступление. Ты мне поможешь в этом, Гарвей?

Он заключил ее в свои объятия.

— Я счастлив слышать от тебя эти слова, дорогая. Мы вместе будем бороться против зла!

Ему удалось уговорить ее пойти с ним в лес погулять. Было прекрасное солнечное утро; крутом стояла глубокая тишина; прозрачный осенний воздух был наполнен запахом сухих листьев; то здесь, то там в воздухе лениво кружился падающий с дерева пожелтевший лист. Тесно обнявшись, они шли по мшистой дорожке. Они говорили мало, но оба чувствовали, что в их душе зарождается новая надежда. Может быть, все еще будет хорошо, думала про себя молодая женщина. А Гарвей закрыл глаза при мысли об ожидающих его впереди тяжелых днях, заставляя себя пользоваться настоящей минутой мучительно-сладостного счастья.

Когда они возвращались домой, до их слуха издали донеслось гудение мотора, и, выйдя из леса, они увидели, как перед охотничьим домиком остановился автомобиль.

Грэйс стала, как вкопанная, широко раскрытыми глазами уставившись на человека, только что выскочившего из автомобиля и ставшего к ним профилем, отдавая какое-то приказание шоферу.

Гарвей узнал отца и нахмурил брови. В то же мгновение Грэйс шепнула ему дрожащим голосом:

— Что здесь нужно этому человеку? Это ОН, ОН, приказавший мне убить Джона Роулея. Это ОН, ОН… Прогони ЕГО, Гарвей, сейчас же прогони!

Нечеловеческим усилием воли Гарвей овладел собой.

— Мне необходимо поговорить с ним, Грэйс. Пройди через заднюю дверь в дам. Подожди меня в кабинете; я сейчас же приду к тебе.

Грэйс побежала; он видел, как ее стройная фигура скрылась за домом.

Ошеломленный, не помня себя от волнения, Гарвей направился к дому и подошел к отцу, который только что собирался войти в дом.

Зубы его были крепко стиснуты, на лбу выступил холодный пот. Он не должен выдавать себя, он не имеет права своим поведением вызвать какое-нибудь подозрение у отца. Но сумеет ли он скрыть свои чувства? Где взять силы для этого?

Он подошел к отцу; тот только теперь его заметил.

— Мой дорогой мальчик, — воскликнул он, обрадованный. — Ты, оказывается, здесь. Я очень рад тебя видеть. Я так жалел, что не мог приехать на твою свадьбу. Но в Денвере я был очень занят. Ты ведь знаешь, дела…

— Пойдем в дом.

— Конечно, конечно; мы так быстро ехали, что я продрог. Я не откажусь от чашки чая.

Гарвей проводил Генри Уорда в маленький салон, рядом с кабинетом. Он едва был в силах отвечать на вопросы отца.

— А где же твоя молодая жена? — спросил старый Уорд с довольной улыбкой. — Я уже успел соскучиться по ней, хотя и не знаю ее еще. Мне хочется скорее увидеть ее.

— Она… она не совсем здорова, — пробормотал Гарвей.

Старый Уорд посмотрел на него испытующе.

— Ты тоже плохо выглядишь, мой мальчик. Я думал застать тебя в более радостном настроении.

Искренняя озабоченность появилась на его лице.

— Гарвей, дорогой мой мальчик, что с тобой? Разве ты не счастлив?

Гарвей желчно рассмеялся: счастлив! И это спрашивает человек, разрушивший все его счастье, человек, виновный в том, что жена его всю свою жизнь должна будет мучиться раскаянием за преступление, совершенное ею не по ее вине!