Лоуренс Десбери - На берегах Гудзона. Избранные романы

Она хотела еще что-то сказать, но он перебил ее:

— Нет… Не задавайте мне вопросов. У меня нет времени для того, чтобы вам отвечать. У вас нервное расстройство; вы недостаточно много спите и слишком много курите — вот и все.

Придя домой, Торнтон заперся в своем кабинете.

— Будь он проклят! — шептал он. — Этот молодец, очевидно, не глуп и догадался в чем дело.

Он закрыл лицо руками и громко закричал:

— Конечно, конечно! Я погиб.

* * *

О’Киффе грозила опасность лишиться славы лучшего лондонского репортера. Все его мысли были направлены на дело Кардифа, и чем больше он о нем размышлял, тем становился озабоченнее и нервнее.

Скоро должен состояться суд, и так как теория Джонсона вполне соответствует логике и совершенно неуязвима, судьи и присяжные заседатели должны будут признать Крегана виновным. Нельзя терять времени. Он, О’Киффе, должен бросить вызов таинственной силе, которая, по его мнению, повинна в смерти Кардифа, он должен узнать, что она из себя представляет, хотя бы ценой еще одного убийства, если это необходимо.

Совершенно ясно, что эта сила имеет какое-то отношение к исчезнувшим бумагам. О’Киффе припоминал об ужасных минутах, пережитых им в библиотеке Бри- ар-Манора, он снова пережил необычайное чувство, вызванное проникшими в комнату голубыми лучами. Это произошло непосредственно за тем, как он положил бумаги в карман. Потом он спрятал их в свою несгораемую кассу и через короткое время заметил у самого замка расплавленную каплю металла. Бокал, из которого пил покойный Кардиф, тоже оказался расплавленным. Все это не могло быть случайностью. И внезапно он вспомнил о бумагах, виденных им на столе Джона Гэя, о бумагах, исписанных такими же знаками, как и документы, которые он спрятал в свою железную кассу.

Он подумал, не следует ли об этом поговорить с Гэем. Мистер Гэй умный, преданный Винифред человек, он, быть может, сумеет в этом разобраться. Но что ему сказать? Что он подозревает какую-то скрытую таинственную силу? Нет, он не может никому довериться. Даже Крейну.

Он закурил папиросу. Мозг его напряженно работал. Вдруг он вскрикнул:

— Что бы из себя ни представляла эта таинственная сила, я заставлю ее подать мне какой-нибудь знак!

Он достал из кассы бумаги и положил их в карман.

Затем он накинул пальто, надел шляпу и отправился в Бриар-Манор.

Винифред сидела у окна и смотрела в сад. Она очень обрадовалась его приходу, но нетрудно было заметить, что последние дни лишили ее всякой надежды.

— Все считают Аллана виновным, — с усилием произнесла она. — Я ни на что больше не надеюсь. Скажите мне, О’Киффе, что они с ним сделают?

— Дело обстоит не так уж плохо, — сказал он и добавил еще несколько утешительных слов. Затем он спросил.

— Кто был последним в библиотеке?

— Джонсон. Он привел с собой большую черную собаку. У дверей он поставил двух полицейских.

О’Киффе усмехнулся.

— Библиотека открыта?

— Да.

О’Киффе вошел в библиотеку, обыскал всю комнату, закрыл ставни, запечатал двери в спальню и будуар. Затем он запер третью дверь и снова обыскал комнату, вынул из своего кармана бумаги и положил их в средний ящик письменного стола. Покончив с этим, он вышел из комнаты и запечатал дверь.

Винифред ожидала его в коридоре.

— Вы, ведь, не думаете, что я следила за вами, — сказала она робко. — Дело в том, что мне становится страшно, когда кто-нибудь входит в библиотеку.

Он передал ей ключ.

— Послушайте, мисс Кардиф. Никто не должен входить в библиотеку в продолжение двадцати четырех часов. Обещаете мне это?

— Хорошо, никто не войдет туда, — сказала она и потом добавила: — У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность за все, что вы делаете для Аллана.

Он пожал ей руку.

— Поверьте мне, нам удастся его спасти. Но не забывайте: никто не должен входить в библиотеку.

О’Киффе попрощался и медленно направился домой. Его мучило беспокойство. Он обнадежил Винифред больше, чем следовало, и сердце его заныло, когда он подумал о бедной девушке.

Прошлой ночью выпал снег. На этом белом фоне репортер заметил что-то темное. Он нагнулся и увидел, что это мертвый черный дрозд. «Бедняга, — подумал он. — Эта ночь была для тебя чересчур холодна». Не успел он сделать несколько шагов, как увидел на земле еще одну мертвую птицу. Он поднял ее, нежно провел рукой по мягким перышкам и тихо сказал: «Бедняга». Но, по мере того, как он, с устремленными вниз глазами подвигался вперед, он находил еще мертвых птиц. Он поднял одну из них, раздвинул перышки и стал разглядывать маленькое окоченевшее тельце.

Внезапно из его груди вырвался возглас изумления. Затем он поспешно повернул обратно, поднял несколько птиц и положил их в карман. Вместо того, чтобы идти по направлению к городу, он повернул к заводам и положительно ворвался в лабораторию, где работал Крэйн.

Крэйн тотчас же заметил, что его друг очень взволнован.

— Что случилось Бриан?

— Мало ли что! Я ничего не могу тебе сказать. Подожди немного, узнаешь сам.

Он поспешно направился к двери и вышел. Крэйн закричал ему вслед:

— Ты положительно сошел с ума!

На следующее утро Гэй появился в Бриар-Маноре и попросил у Винифред разрешения зайти в библиотеку, где он оставил в прошлый раз некоторые бумаги, которые ему теперь нужны.

— Мне очень жаль, — ответила Винифред, — но я не могу разрешить вам этого, так как никто не должен входить в библиотеку.

Гэй изумленно взглянул на нее.

— Почему?

Винифред рассказала ему о посещении О’Киффе и о том, что дверь запечатана.

— Я крайне сожалею. Вам очень нужны эти бумаги?

— Ничего, я завтра снова зайду за ними.

Днем Винифред доложили о приходе полицейского комиссара Лока. Она приняла его в большом зале. Мистер Лок очень любезно справился о ее здоровье, говорили некоторое время о разных вещах и, наконец, сказал:

— Вы плохо выглядите, мисс Кардиф. И неудивительно. Я тоже никак не могу примириться со смертью моего друга, когда вспоминаю, что видел его почти перед самой смертью. Я не успокоюсь до тех пор, пока убийца не попадет в руки правосудия. Вам, ведь, известно, что Джонсон уверен в том, что его предположение правильно, но я продолжаю сомневаться в этом.

Бледное лицо Винифред оживилось. Этот человек, которого она терпеть не могла, показался ей теперь симпатичным.

— Вы, следовательно, не думаете, что мистер Креган…

— Нет, я знаю Крегана. Он прекрасный человек. Он неспособен на такой поступок. Кроме того, — он добродушно усмехнулся, — именно ваш отец должен был быть ему особенно дорог. Нет, у меня свое собственное мнение на этот счет, и я думаю, что мне удастся доказать, что Креган невиновен.

Винифред доверчиво протянула ему руки.