Лоуренс Десбери - На берегах Гудзона. Избранные романы

Майкель Кримсон вручил маленькому Джеку расписку и, как только тот вышел, вскрыл конверт. У него еще была маленькая надежда. Злополучный старик не может быть так важен, как репортер, который производит впечатление дельного, умного человека. Полоумного старика всякий молокосос выследит, если это нужно будет; а ему, Майкелю Кримсону, конечно, будет поручен репортер.

Он прочитал краткое распоряжение и снова разразился потоком ругательств. Его бледное лицо побагровело от бешенства.

«О’Кийфа оставить. Д.берет его на себя. Старика не упускать из виду. Разузнать его местожительство. Расходы не играют роли. Д.С.».

В любом другом случае Майкель Кримсон от души порадовался бы магическим словам: «Расходы не играют роли». Это всегда сулило хороший барыш; однако на этот раз он едва удостоил их вниманием.

Не переставая ругаться, он оделся и вышел на улицу под теплый дождик.

— Сам не знаю, куда идти, — бормотал он, идя все дальше и дальше, пока не добрался до хорошо знакомого ему дома на улице Боуэри. Он машинально открыл дверь, поднялся на лифте до пятого этажа и позвонил. Старый врач сам открыл ему.

— Можно видеть мисс Анни? — спросил шпик, не обращая внимания на сердечное приветствие Самуэля Броутона.

— Она в кухне. Вы помните еще, как пройти туда? — ответил врач.

Анни Броутон выбежала ему навстречу, протягивая обе руки.

— Дорогой Майк, я уже думала, что вы нас совсем забыли. У вас хороший вид. Садитесь, рассказывайте, что вы делали все это время, как вам живется?

Майкель Кримсон невнятно пробормотал что-то, сел на табурет и внимательно взглянул на Анни.

«Черт возьми! — подумал он. — Она ведь совсем поседела. Вчера я и не заметил этого. Она была в шляпе. Бедняжке, вероятно, немало пришлось пережить». — И он с ожесточением продолжал думать: — «У жены «Старого» ни одного седого волоска, она похожа на молодую девушку. Я верить не хотел, что это она, когда Дэв на днях показал мне ее на улице».

Анни не удивляло угрюмое молчание Майкеля Кримсона. Она знала его манеру.

— Подождите, Майк, я сейчас угощу вас чаем; вода уже кипит.

Она подошла к плите и обернулась к нему спиной.

— Мисс Анни, — быстро заговорил Майкель Кримсон. — У вас есть какой-то старик… Я не знаю, кто он, и мне это неважно. Я только хочу вас предупредить: если этот старик вам дорог, то позаботьтесь, чтобы он немедленно исчез. Лучше всего было бы перевезти его в другой город. Понимаете?

Девушка с изумлением обернулась.

— Но, Майк…

— Я не могу больше ничего сказать. Не спрашивайте меня. Послушайтесь моего совета.

— Вы знаете, Майк, что я вам вполне доверяю, безгранично доверяю… Вы хороший человек…

Майкель улыбнулся, но затем серьезно сказал:

— По отношению к вам я хороший человек, мисс Анни. Не расспрашивайте меня, но уберите куда-нибудь старика. — Он встал. — Теперь я пойду. Сегодня воскресенье, и работать нельзя, а я так же набожен и богобоязнен, как мой хозяин: я по воскресеньям не работаю. Но в понедельник я снова примусь за работу, понимаете, мисс Анни?

Он взялся за ручку двери. Девушка бросилась за ним.

— Майк, я вас не понимаю; вы должны сказать…

Но шпик, захлопнув за собою дверь, уже бежал вниз по лестнице так стремительно, словно за ним гналась сотня чертей.

* * *

В течение трех дней О’Кийф напрасно ходил в Центральный парк; старик не показывался. Это обстоятельство внушило ему подозрение, что тут действительно кроется какая-то тайна, а может быть и преступление. Он высказал свое предположение Джэку Бенсону и Гарвэю Уорду, с которым он успел в эти дни познакомиться.

Бенсон покачал головой.

— В нашей стране свободы, — сказал он, — происходят иногда весьма странные вещи. Мы оба отлично знаем это, не правда ли, Гарвэй?

— Да, — с сосредоточенной серьезностью ответил известный психиатр.

О’Кийф участливо взглянул на него. Джэк Бенсон рассказал ему о трагической судьбе этого человека и о том, как этот сын крупного богача порвал со своим кругом и примкнул к рабочему классу. Порою О’Кийфу казалось даже, что Гарвэй Уорд в некоторых отношениях не вполне нормален. Ему никогда не приходилось видеть, чтобы чье-либо лицо загоралось такой дикой ненавистью, какая появлялась на лице Уорда, когда заходила речь о Ку-Клукс-Клане или о «Федерации Лучшей Америки».

Они сидели втроем в рабочем кабинете Гарвэя Уорда. Обстановка комнаты тоже говорила по меньшей мере о странном вкусе хозяина. Стены были увешаны картинами, изображавшими ненависть и ужас. А под единственной светлой картиной, портретом красивой молодой женщины, был прикреплен маленький револьвер, ниже которого на красном фоне ярко выделялась черная надпись: «Око за око, зуб за зуб».

— Дайте вашу записную книжку, О’Кийф, — попросил Уорд — я попытаюсь еще раз разобраться в ответах этого старика. Быть может, мне все-таки удастся уловить в них какой-нибудь смысл.

О’Кийф протянул ему книжку, и Уорд прочел:

«Молодость» — «Безумие». Тут связь совершенно непонятна, — сказал психиатр. Точно также и в следующих словах: «Красота» — «Смерть» — он читал дальше: «Вода» — «Синяя».

— Имейте в виду, что старик, давая этот ответ, смотрел на пруд совершенно определенно зеленого цвета, — заметил О’Кийф.

— Да. Этот ответ указывает на то, что старик жил где-то на юге, где море имеет ярко-синий цвет. Это надо во всяком случае учитывать. На следующий вопрос он ответа не дает.

Гарвэй продолжал читать дальше, сосредоточенно нахмурив брови. Остальные двое молчали, стараясь вникать в его замечания.

Наконец психиатр заявил:

— Да, в дальнейших ответах я нахожу известный смысл, но правилен ли он? Обрати внимание, Джэк: на слово «судно» старик не отвечает, как следовало бы ожидать «вода», «парус» или «матрос», а «стража», на «день» — «работа», что вполне естественно. Однако в ответ на слово «ночь» он не говорит, как можно было бы предположить, «сон», или «темно», или «постель», а «тюрьма». Из этих отступающих от нормы ответов можно, пожалуй, сделать вывод, что старик был приговорен к тюремному заключению или к принудительным работам. Как ты думаешь, Джэк?

— Очень вероятно, — вдумчиво заметил Бенсон.

— Дальше: на слово «домой» он отвечает «вода» и «суша». Свяжите это со словами «судно» и «стража»', по-моему, можно предположить, что старик отправлялся с транспортом ссыльных на какой-нибудь остров в Южном море.

Гарвэй Уорд умолк и закурил папиросу.

— Ваши выводы чрезвычайно остроумны, — заметил О’Кийф. — Но, к сожалению, они ни на шаг не подвинули нас вперед.

— Вам необходимо поддерживать отношения с Этель Брайт, — сказал Джэк Бенсон. — Она, несомненно, может быть полезна при разрешении загадки.