Лоуренс Десбери - На берегах Гудзона. Избранные романы

— Ну и бал же сегодня будет, мистер Фрэд, — с гордостью объявил он. — И все в вашу честь.

— Бал? — с удивлением повторил Маннистер. — Миссис Брайт писала мне, что я встречусь с несколькими старыми друзьями.

— К обеду приглашено пятьдесят человек, мистер Фрэд, а на приеме будет еще около ста.

— Черт возьми!

— Я покажу вам столовую, мистер Фрэд. Она так роскошно сделана!

Старик провел Маннистера прямо в столовую Северного Полюса.

Маннистер вспыхнул от негодования. Несколько смельчаков, может быть безумцев — отважно рискуя жизнью, предприняли путешествие, чтобы ценою страданий и лишений принести пользу науке, человечеству, а свора позолоченных бездельников, героев банков и трестов, обращают все это в детскую игру, досужую забаву, в комедию, которая позволит им лишний раз щегольнуть своим богатством.

— Настоящий лед, мистер Фрэд, — важно заявил старый Томас.

Маннистер кусал себе губы. Затем, несмотря на свое негодование, улыбнулся.

— Дайте мне листок бумаги и карандаш, — попросил он, большими шагами направляясь в вестибюль.

Старый Томас поспешил исполнить просьбу. Маннистер торопливо написал несколько слов миссис Брайт: он выражает искреннее сожаление, что не может присутствовать на обеде, по предпочел бы вернуться в настоящие снега полярных стран, чем провести этот вечер в обществе, среди которого наиболее приятны ему белые медведи. Затем, схватив пальто и шляпу, он попросил Томаса передать записку миссис Брайт и поспешно вышел, не замечая первых гостей, уже входивших в вестибюль.

Так случилось, что обед на Северном Полюсе, устроенный в честь вернувшегося героя, состоялся в отсутствии последнего.

Из чувства ли пережитого накануне возмущения или из тоски по единственному человеку, в чьей дружбе он не сомневался, но Фрэд Маннистер не мог больше оставаться в Нью-Йорке. На следующее же утро, уложив чемодан, он с первым поездом уехал в Олив, небольшой городок в Южной Дакоте. Перед отъездом он попытался было поговорить по телефону с Брайаном О’Кийфом, но на все его вопросы испуганный детский голосок твердил: «Я ничего не знаю».

Часов в десять утра в гостиницу «Савой» явился О’Кийф и узнал, что его приятель уехал. Пока он, стоя в вестибюле, записывал адрес Маннистера, к гостинице подкатил автомобиль. В вестибюль вошла стройная молодая девушка и нетвердым голосом спросила — дома ли мистер Маннистер?

— Мистер Маннистер уехал с утренним поездом, — заявил швейцар.

— Уехал?! — взволнованно повторила девушка, — уехал!

Большие темные глаза умоляюще взглянули на швейцара.

— Это ужасно!

О’Кийф внимательно взглянул на тонкое бледное лицо девушки, затем, под влиянием внезапного побуждения, подошел, поклонился и сказал ей::

— Я тоже надеялся повидать моего друга Маннистера. Если вы имеете что-либо сообщить ему, то у портье есть его адрес.

— Его адрес? — растерянно повторила девушка. — Но мне необходимо поговорить с ним, кое-что показать ему…

Ее растерянность поразила О’Кийфа. Неужели отъезд Маннистера мог быть большим несчастьем! Однако девушку ему было жаль. Мальчишки, обсуживающие лифт и прислушивавшиеся к разговору, стали украдкой хихикать, и О’Кийф догадывался, какие мысли приходят в голову этим детям столицы.

— Может быть я могу вам чем-нибудь помочь, — сказал он. — Я — Брайан О’Кийф, сотрудник «Звезды Свободы» и близкий друг Фрэда Маннистера.

Она пристально посмотрела на него.

О’Кийф — это имя я слышала… в связи с какой-то необычайной историей… Что это такое было?

— Может быть история с «Синим Лучом». Американские газеты в свое время уделяли этому немало внимания.

— Ах, да, да! И вы тот самый мистер О’Кийф, который раскрыл тогда тайну?

— Да.

Девушка на мгновение задумалась, как бы колеблясь.

— Вы можете довериться мне, — сказал О’Кийф.

— Да, мне придется, я должна с кем-нибудь поговорить об этом… И если вы друг Фрэда…

Только теперь она, казалось, сообразила, где она находится, заметила внимательные взгляды портье, хи- хивающих мальчишек и снова смутилась.

— Где мы могли бы спокойно поговорить?

— Пойдемте в зимний сад, там в эти часы никого не бывает, — ответил О’Кийф.

Она, не возражая, последовала за ним.

Портье встал и направился к рядом находившейся телефонной будке.

— Алло! 1957! Говорит номер 68… Да, да! 68… Какой- то мистер О’Кийф спрашивал мистера Маннистера… Нет, не американец, англичанин… Журналист… Что? Газета? «Звезда Свободы»… Дэв наверное знает… Затем пришла молоденькая барышня и тоже спрашивала мистера Маннистера… Нет, не знаю кто… Худая, бледная, хорошо, но просто одетая. Да… автомобиль стоит у подъезда… Сейчас…

Швейцар подозвал одного из мальчиков и что-то сказал ему. Мальчик куда-то сбегал и тотчас же вернулся. Швейцар снова подошел к телефону.

— Номер автомобиля 16057… Хорошо… Я распоряжусь.

Повесив трубку, швейцар ушел к себе в комнату.

В зимнем саду действительно никого не было. О’Кийф и молодая девушка уселись в углу под огромной пальмой, и О’Кийф ждал, чтобы она заговорила.

Но она молчала, нервно перебирая пальцы и словно потеряв прежнюю решимость. Глаза ее испытующе глядели на репортера.

— Вы, вероятно, думаете: могу ли я действительно довериться этому человеку? Не правда ли? — улыбаясь спросил О’Кийф.

Девушка кивнула.

— Не сердитесь на меня, мистер О’Кийф, но… Она остановилась, беспомощно глядя на него.

«Так мы весь день просидим без толку, — подумал О’Кийф. — Надо заставить ее решиться».

— Простите, — сказал он вслух, — но у меня время рассчитано. Если вы не решаетесь мне доверить…

Он встал.

Девушка схватила его за руку.

— Нет, нет!.. Пожалуйста не уходите, я хочу, я…

Она прикусила губы и глубоко вздохнула. О’Кийф снова сел рядом с ней. Помолчав еще немного, девушка вдруг торопливо, точно сама подгоняя себя, просто сказала:

— Я двоюродная сестра Фрэда, Этель Брайт.

О’Кийф кивнул:

— Я так и думал.

— Как это вы догадались?

— Фрэд мне рассказывал о вас; к тому же я заметил на вашей сумочке монограмму Э.Б.

Этель улыбнулась, затем серьезным тоном продолжала:

— Мне крайне трудно сказать вам, что мне хочется. Всякий другой высмеял бы меня или счел сумасшедшей… — Она снова запнулась. О’Кийф с трудом подавил вздох нетерпения.

Этель заметила это и, боясь, что О’Кийф уйдет и она не успеет переговорить с ним, поборола свою робость.

— Говорил ли вам когда-нибудь Фрэд о дяде Джоне, об отце?

— Да, смерть отца была тяжелым ударом для Фрэда.

— Дядя Джон не умер.

— Но, дорогая мисс Брайт, ведь ваша мать сама рассказала Фрэду о смерти его отца. Да и Фрэд видел на кладбище могильную плиту с именем Джона Брайта.