Илона Эндрюс - Магия горит [litres]

Я освободилась. Угад рухнул на землю, превратившись в лужу, попутно окропив меня маслянистой жидкостью. От прикосновения чуждой магии мои губы загорелись.

Отплевываясь, я попыталась стереть липкую жижу с лица, чтобы открыть глаза, но только еще больше размазала эту гадость. Рот покалывала моя собственная кровь. Нос разбит, не повезло. Полезла в карман за какой-нибудь тряпкой – иначе придется спалить тут все дотла, чтобы скрыть свою магию. Вслепую вытащила бинт, вытерлась и наконец открыла глаза.

Кровосос лежал, не шевелясь. Его грудная клетка превратилась в мешанину сломанных ребер, след из ошметков того, что прежде являлось сердцем, вел прямо к Дереку, распростертому на спине. Волчонок не шевелился. Над телом оборотня парила рива, обвивая волосами его горло. Нас разделяло футов сорок. Мне ни за что не успеть.

– Сдавайся, или он умрет, – произнесла тварь голосом пастыря.

Отбросив бинт, я потянулась к метательному кинжалу на поясе.

– Он сдохнет! – прошипел пастырь.

Я швырнула нож. Лезвие воткнулось в голову ривы, и ее глаз лопнул, как перезрелая виноградина. Тварь отбросило назад, и я принялась бросать в нее один за другим акульи зубы. Треугольные клинья пробили ей глотку и щеки. Она покачнулась, уставилась на меня зияющей дырой глазницы и растеклась в прямом смысле слова.

Я подбежала к Дереку и приложила ухо к его груди. Сердцебиение прослушивалось. Сильный и ровный ритм.

Голова оборотня была перепачкана кровью вампира. Ранен ли сам Дерек – определить невозможно.

– Дерек!

Господи, кем бы ты ни был, я сделаю что угодно, только не дай ему умереть!

Веки оборотня дрогнули, пасть приоткрылась, и он медленно сел.

– Где болит?

Что это я?! В боевой ипостаси способны разговаривать только самые сильные перевертыши. Дерек к ним не относился.

– В-з-з-де, – невнятно, но вполне узнаваемо прорычал он.

– Везде?

Тот кивнул.

– Н-мано.

– Все нормально?

Новый кивок.

Я чуть не расплакалась от облегчения. Грудь прямо камнем придавило.

– Ты можешь говорить в боевой форме!

– Дыа. Трнируюс.

– Тренируешься. Молодец, – я тихо рассмеялась. – Здорово!

Дерек ухмыльнулся. Между кривыми клыками, влажными от слюней, застряли клоки мяса вампира, и я едва не распрощалась с содержимым желудка.

– Давай-ка делать ноги, красавчик, пока Племя не набежало… или мы никогда отсюда не выберемся.

Я подобрала свой бинт, взяла лошадей, и мы убрались прочь как раз в тот момент, когда первые всполохи магии некромантов возвестили о прибытии разведчиков Племени.

Волчок прихрамывал на левую ногу. Лошадь отказалась везти Дерека, и я ее понимала: мне бы тоже не захотелось тащить на себе нечто демоническое, испачканное в крови нежити и в придачу смердящее волком.

Поэтому продвигались мы очень медленно.

Через три квартала я реквизировала у какой-то старушки ветхую двуколку. Впрочем, «реквизировала» – слишком громко сказано. Я попросту сверкнула значком и пообещала ей куда больше денег, чем имелось в моем распоряжении. Поскольку саблю я пока не вложила в ножны, а мои волосы и физиономию украшали дивные полосы засохшей крови, она решила, что спорить со мной не в ее интересах – берите, мол, имущество, только не причиняйте вреда.

Я велела выставить счет ордену, упаковала Дерека в коляску, сзади привязала своих лошадей, и серый в яблоках тяжеловоз потащил нас в капитул.

Минут через пять Дерек вырубился. Его кожа треснула, оборотень задрожал… И вот уже на месте парня сопел огромный серый волк. Чтобы поддерживать боевую форму, требовалась огромная концентрация. Оставленное же на произвол судьбы тело превращалось либо в человечье, либо в звериное. Наверное, в связи со Вспышкой животная ипостась отнимала меньше сил. В том и беда с перевертышами: каждый раз, когда эти шизоиды, фанатично преданные Стае, перенапрягаются, они нуждаются во сне или в еде.

Впрочем, если бы мне пришлось схватиться со зрелым, слетевшим с катушек вампиром, я бы тоже захотела вздремнуть. Дерек прикончил кровососа. Сам! В одиночку, без магии, лишь зубами, когтями и чистой решимостью. Просто потрясающе. Похоже, у меня в двуколке катается следующий альфа волков. Надеюсь, прорвавшись в элиту, он не забудет свою боевую подругу.

Закат догорел. Магия снова исчезла, да так резко, что от нее не осталось и следа. Но город знал, что она только затаилась и ждала, как оголодавший хищник в ночи, готовый броситься в любую секунду.

Голова раскалывалась от боли. Ребра ныли при каждом вздохе, но, кажется, обошлось без переломов. Спасибо вселенной за маленькие радости!

Мало-помалу мозг пришел в себя и начал соображать, сначала медленно, как заржавевшая мельница, а затем быстрее, стараясь разобраться в бессмыслице, которую нагородил пастырь. Вроде как Великий Ворон ведет армию.

Войско рив может натворить немало бед. Как-то не хотелось подробнее воображать подобную картину.

Итак, что у нас имеется? Отряды рив под предводительством Великого Ворона. Может, пастырь имел в виду Морриган?

Но стрелок сделал из ривы в расщелине дикобраза. Бран служил Морриган. Когда я потребовала поклясться ее именем – он заколебался. Поступок человека, не желающего оскорбить богиню-покровительницу.

Значит, Морриган и Бран на одной стороне, фоморы и Великий Ворон – на другой. Пока мы оставались строго в рамках кельтской мифологии.

Других Великих Ворон, кроме Морриган, я припомнить не смогла.

Может, кто-то упоминался в книгах из трейлера Эсмеральды?

Надо заехать домой – это отнимет не больше пятнадцати минут. Дерек дышал ровно, не истекал кровью и, похоже, был цел и невредим.

Как бы мне ни хотелось скорее попасть к Джули, маленький крюк погоды не сделает.

Я опять окунулась в свои мысли. Почему фоморы напали на меня? Вопрос на миллион долларов. Сперва они набросились на Рэда, который просто на них наткнулся, по крайней мере, так он сказал. Потом на Джули и, наконец, на меня.

Но зачем вступать в рискованную схватку с вампиром и оборотнем, не говоря о том, что от трех рив я уже оставила мокрое место? Пастырь не производил впечатления неуравновешенного типа, которому главное – отомстить любой ценой. Он похож на врага расчетливого и хладнокровного.

Я проиграла в голове хронологию событий, пытаясь найти какую-то связь. Итак, ривы атаковали Рэда – и он заработал раны на шее. Затем взял Джули и пошел искать ее мать, отправившись к месту шабаша ковена. Оттуда я увела малышку к себе домой.

Рэд прибежал к нам и отдал Джули монисто.

А ночью за малышкой явились ривы. Я оставила ее в хранилище, и они напали на меня.

Но зачем? Я еще могла понять, почему они набросились на нас с Джули в квартире – тогда перевес был определенно на стороне пастыря. К чему нападать на меня, когда со мной упырь и перевертыш? Да еще в открытую. Похоже, пастырь отчаялся… Как они вообще меня обнаружили? Точно не по запаху: улицы Атланты слишком загажены, учуять невозможно. Выследить фоморы тоже не могли – пришлось бы подобраться поближе, и в этом случае Дерек бы их унюхал. Остается один вариант – магия.