Илона Эндрюс - Магия горит [litres]

Господи помилуй! Значит, Lyc-V до нее добрался.

Левый глаз Андреа, с голубой, как у младенца, радужкой, сфокусировался на мне. Из горла вырвался долгий булькающий стон:

– По-мо-ги-и-и…

Это мне не под силу. Ни разу в жизни не видела перевертыша, застрявшего в процессе перехода. Нужно найти того, кто сумеет ее спасти. Дулитл! Но он вернулся в крепость. На дорогу туда уйдет не один час. Кожа Андреа приобрела землистый оттенок, стала бледно-серой. Значит, тело оборотня досуха выжало весь запас сил.

Она действительно недотянет.

Погодите-ка… Дулитл предан Кэррану и потому выдаст ее в мгновение ока. Оборотни примутся проверять – не стала ли Андреа люпусом, и ей придется встретиться с Царем Зверей. Хранить верность Кэррану и ордену одновременно невозможно.

Как только выяснится, что она оборотень, ее выгонят из ордена. Андреа буквально жила работой. Лучше просто дать ей умереть.

Но если ничего не предпринять, она точно умрет.

Дулитла вычеркиваем, как и Дерека. К кому мне обратиться?

Конечности Андреа задрожали. Правая нога вытянулась. Кости начали мучительно медленно удлиняться.

Андреа застонала, и в ее голосе было столько боли, что у меня бешено заколотилось сердце. Живот у нее сжался, ягодицы напряглись, но судороги вскоре кончились, и она осела на пол. По комнате разлилось едкое зловоние. Мне был знаком запах – так пахла гиена.

Крепость – общая резиденция всех оборотней, но у каждого клана существовало собственное место обитания, как и пара альф. Гиены тоже должны иметь отдельную территорию. Их не так много, как волков или крыс, но вполне достаточно, чтобы жить небольшой стаей. Я встречалась с их предводительницей – пожилой дамой по прозвищу Тетушка Би. Лучше схватиться с полчищем волков, нежели ей перечить. Она носила пучок на макушке и мило улыбалась. Готова поспорить: щекотать когтями мою печень она будет с такой же обаятельной улыбкой.

Гиены и львы не ладили, и Кэрран это понимал. Первые ему все еще подчинялись, но он позволял им решать собственные проблемы самостоятельно.

Нужно доставить Андреа к Тетушке Би. Она – жуткая стерва, но лучше иметь дело с ней, чем с Царем…

Я склонилась над подругой.

– Я отвезу тебя к гиенам.

Ее глаз расширился, она задрожала, простонав:

– Нет. Нельзя…

– Не спорь. У нас нет выбора.

Я просунула под нее руки, и те сразу намокли от лимфы. В нос ударил резкий запах мочи. Весила Андреа, похоже, фунтов сто тридцать. Стиснув зубы, я подняла ее, а она вцепилась в меня изувеченными руками.

Боже, какой она оказалась тяжелой! Я направилась к двери хранилища.

В детстве отец принуждал меня бегать изнурительные марафоны с нагруженным рюкзаком на спине. Я не останавливалась тогда лишь потому, что знала: боль когда-нибудь заканчивается. Именно это я сейчас и твердила себе, медленно одолевая лестницу: боль – это хорошо. Она пройдет.

А каждая минута задержки приближает Андреа к смерти.

Я сгрузила подругу в двуколку и прошептала:

– А Джули?..

– Мальчик. Мальчик-шаман. Он ее забрал, – она почти булькала.

Проклятье, опять Рэд! Но без монисто ривы не сумеют отыскать Джули.

– Держись ради меня. Живи!

Я помчалась обратно в здание, перепрыгивая через две ступеньки.

Дерек спал без задних ног.

Я потрясла его:

– Просыпайся.

Он огрызнулся и поцарапал мне клыками руку, но тут же вскочил, смущенно скуля.

– Ерунда, забудь. Мне нужна твоя помощь.

Вервольф поспешил за мной вниз, но застыл на середине лестничного пролета, оскалился, сгорбившись, со вздыбленной на загривке шерстью, и зарычал.

– Дерек, пожалуйста! Я знаю, что пахнет странно, но мне нужен твой нюх. Прямо сейчас.

Я уговорила его спуститься. Он встал подальше от двуколки и покосился на меня.

– Ты можешь учуять Джули?

Он уткнулся носом в землю и сразу отдернулся, как от удара. Попятился, обогнул коляску, затем сделал еще круг – пошире, снова понюхал землю, отпрянул и заскулил.

Слишком много аконита – Рэд хорошенько замаскировал свой запах.

Из двуколки донесся глухой стон.

Придется Джули подождать – ведь у Андреа на счету каждая минута. Да и монисто звенит в моем кармане. Если моя теория верна – ривы будут преследовать меня, а не малышку. Милости прошу! Я так зла, что поприветствую их с распростертыми объятиями.

– Меняем планы. Веди нас к гиенам. Времени мало, пожалуйста, поспеши.

Дерек потрусил вниз по улице. Я уселась на место возницы, и мы тронулись. Медленно – от нетерпения я едва не скрежетала зубами, – но все же поехали…

Не все гладко в Атланте. Мы катились в двуколке меж развалин так быстро, как только могла везти ломовая лошадь. Мои кости пели от переполнявшей их магии. По ночному небу носилось что-то странное. Темные силуэты, беззвучно скользя, заслоняли звезды. Мы останавливались дважды: сначала пытались уклониться от встречи с вампирским патрулем из четырех кровососов, шедших ромбовидным строем, а потом пропускали вперед полупрозрачный фантом медведя. Ручейки эфемерного пламени спутанным водопадом струились у него по спине, голову венчали рога… Он окинул печальным взором нашу двуколку и неторопливо поплыл вниз по улице.

Параллельно дороге текла иллюзорная река с чернильно-черными водами, густая, как деготь. Я старалась держаться от нее подальше. Создания, что завывали и кричали по ночам, хранили молчание. Они прислушивались. Выжидали. Если бы каким-то чудом можно было записать и воспроизвести вибрации города, мы услышали бы единственную повторяющуюся фразу: «грядет Вспышка, грядет Вспышка…»

Судороги Андреа участились. Теперь приступы накатывали примерно каждые пятнадцать минут. Перед началом очередной конвульсии она издавала короткий мучительный вскрик, от которого я вздрагивала.

Наконец мы выбрались из города и направились по знакомой дороге мимо разрушенного промышленного района, а затем спустились по заросшему шоссе. Ночь вступила в свои права, небо на недосягаемой высоте усыпали крошечные огоньки звезд. Цвета стали неяркими, приглушенными, тени сгустились. Деревья, совершенно обычные и полные жизни в свете дня, казались корявыми монстрами, поджидающими добычу. Путь вел к крепости, где в трудные времена собиралась Стая.

Мы миновали заброшенную заправку без дверей и с выбитыми окнами. Какие-то мелкие тощие твари ползали по подоконникам и дверному проему. Тошнотворно-желтые, словно гной в зараженной ране, они таращились на нас горящими глазами и тянули скрюченные когтистые лапы, пытаясь нас достать.

Дерек трусил ленивой волчьей рысью, позволяющей легко покрывать многие мили. Мы добрались до границы леса. Дорогу обступали исполинские дубы, простирая ветви и стремясь обнять друг друга.