Жан-Габриэль Косс - Цветные карандаши [litres]

– Ну, это уж ты хватила через край! – возразила Пьеретта, слегка обидевшись.

– Уверяю тебя – даже ты попалась бы! Похожий опыт провел крупный производитель молочных продуктов. Они поменяли местами желтый и розовый красители в ананасовом и клубничном йогурте. Потребители думали, что едят розовый клубничный йогурт и желтый ананасовый… Правда, когда им рассказали про подмену, все они признали свою ошибку.

Пьеретта снова закрыла глаза, чтобы только вкусовые рецепторы языка судили о достоинствах ее стряпни. Утка удалась на славу.

– Насколько я понимаю, теперь, когда цвета не осталось, всякому легко будет сесть на диету. Это поможет людям бороться с лишним весом, – прибавила она, глянув на свои жировые складки.

– Может быть, это единственная хорошая новость, потому что лично меня все это пугает, – заключила Шарлотта, вновь погрузившись в собственные размышления.

Минуло полгода – как пропали краски. Полгода – как взрослые люди стали бояться темноты. Ошеломление незаметно сменилось страхом, который перерос в ужас.

Все началось в деревушке Бугарак, неподалеку от Перпиньяна, буквально через три дня после исчезновения красок. К ней нескончаемым потоком со всех сторон хлынули автофургоны и микроавтобусы. Всего за несколько дней эта тихая деревушка с двумя сотнями жителей у подножия Пиренеев была затоплена десятками тысяч туристов. Охваченные паникой толпы с боем прорывались через полицейские заграждения или пробирались полями, чтобы поставить палатки на склонах возвышающейся над деревней горы. Вскоре к ним присоединилась сотня журналистов. Гуру всего мира «пересмотрели свои расчеты». Инопланетный корабль, галактический Ноев ковчег, который спасет от Апокалипсиса немногих избранных, приземлится в этой деревне. Легенда майя, предсказавшая конец света в 2012 году, попросту ошиблась на несколько лет. Люди плакали, кричали, взывая к однообразно серому небу.

Один из «грешников» забрался на вершину с хлыстом, чтобы сурово себя наказать. Во время самобичевания он потерял равновесие и разбился несколькими десятками метров ниже. Эту сцену показали черно-белые телевизоры всего мира.

Имамы-фундаменталисты в проповедях твердили, что все это совершается по воле Бога, который наказал женщин, носивших яркие одежды, чтобы таким образом принудить их выходить на улицу в черных никабах.

Колумбийские индейцы коги истолковали все это как предупреждение Земли, адресованное «младшим братьям», не почитающим природу и уничтожающим ее.

По мнению христиан, мы вошли в царство тьмы, как было предсказано в Евангелии от Матфея: «И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего». Церкви были битком набиты не только по воскресеньям, но даже в будни. Новая паства, не выучившая до конца «Отче наш» и «Радуйся, Мария», пробелы в знаниях восполняла образцовой набожностью. Лавки, торгующие дешевыми религиозными сувенирами, брали штурмом усерднее, чем флагманский бутик «Луи Виттон», и перед полупустыми прилавками выстраивались нескончаемые очереди. Некоторые с не меньшим пылом рылись на чердаках у стареньких тетушек, мечтая откопать в пыли распятие, статуэтку Девы Марии или – редкое сокровище, которое на eBay стоило теперь бешеных денег, – четки, помогающие с утра до вечера молиться, искупая свои грехи. Они надеялись в Судный день, когда их призовут, склонить таким способом весы святого Петра в правильную сторону, а день этот, по их мнению, вот-вот настанет.

В Лурде, как в Мекке, служба охраны порядка заставляла сотни тысяч паломников размеренно двигаться в длинной веренице, тянувшейся к гроту, а главное – нигде не останавливаться. Людям приходилось томиться не менее десяти часов в ожидании, чтобы прикоснуться к крупнейшему скопищу микробов и бактерий, весело копошившихся на стене пещерного убежища Бернадетты Субиру.

Фанаты сериала «Игра престолов» тем временем полагали, что зима настала, и ждали появления оживших мертвецов.

Угнетенный мир парализовало и расплющило этой свинцовой тяжестью. Механизм общества потребления разладился весь до последнего винтика. Рождественским ярмаркам грозили сплошные убытки. Товары, разложенные на сером полотне, выглядели так, словно запутались в паутине, и казались куда менее привлекательными. И в Деда Мороза в серой одежде никому верить не хотелось.

Все фондовые биржи закрылись вплоть до нового распоряжения. Биржевой крах отличалась от того, что случился в 1929 году, лишь незначительными техническими подробностями. Экономисты, с лицами такими же унылыми, как их серые костюмы, твердили как заклинание: системное банкротство. Президенты стран Большой двадцатки уже не расставались, и, что бы они ни говорили в своих выступлениях, им с трудом удавалось скрыть за словами свою беспомощность.

Артюру с каждым днем приходилось все дальше ходить за багетом. Все три булочных в его квартале закрылись. Он решил дойти до улицы Дагер, где обычно велась самая бойкая торговля во всем Четырнадцатом округе. «Надо ли продолжать работать, когда конец близок?» – так философствовали многие торговцы. Покупатели в супермаркетах с трудом распознавали упаковки любимых продуктов и брали только самое необходимое.

Артюр шел мимо лавок, которые достойно выглядели бы в Северной Корее или во времена оккупации. В рыбном магазине на улице Дагерр уныло томились во льду десяток рыбешек с тусклыми глазами.

Девушка-фармацевт приклеила скотчем на дверь аптеки листок бумаги: АНКСИОЛИТИКИ И АНТИДЕПРЕССАНТЫ РАСПРОДАНЫ. Как бы там ни было, пациентам все равно придется подождать, пока им выпишут химические подпорки: психиатры сидели по домам или отправились на прием к другим психиатрам.

Мир шел ко дну.

Артюр шагал к улице Алезии. Царило странное спокойствие. Машины тихо катили по мостовым, в которых отражалось мглистое небо. Редкие понурые прохожие еле волочили ноги. Все, кроме одного. Тощего, как скелет, непоседливого дылды лет тридцати. Он не просто подошел, а подскочил к Артюру и, подмигнув, издал невнятное:

– Эээсссддддеееее?

– Простите? – переспросил Артюр, пытаясь сообразить, что ему напоминают эти звуки – крик кенгуру?

– Эллллллллллллсде?

– Не понял.

– Л… С… Д, – озираясь по сторонам, более отчетливо выговорил сумчатый тип.

– Нет, спасибо, я предпочитаю допиться до белой горячки, – улыбаясь, ответил Артюр.

Многие искали убежища от мира, ставшего ирреальным, в мире искусственном. Люди всех возрастов и разного положения предавались иллюзиям, созданным этим мощным психотропным средством. ЛСД теперь производили в промышленных масштабах – оказалось, что этому веществу под силу частично возвращать краски. Небо могло стать оранжевым, а листья на деревьях – синими, асфальт нередко получался розовым, а море – желтым. Не все ли равно – в этом психоделическом мире цвет, по крайней мере, существовал. Обратная сторона разноцветной медали – данное производное пурпурной спорыньи оказывало побочное действие. А именно – галлюцинации. Некоторые, вообразив себя птицами, вылетали из окон. Другие, думая, будто на них напал дракон или еще какое-нибудь опасное чудовище, душили жен. Полицейским был отдан приказ бороться с этим новым бедствием, и они рьяно принялись арестовывать налево и направо. Тем более что иные из этих давших присягу государственных служащих с энтузиазмом отнеслись к заманчивой возможности расцветить поблекшие мундиры и прикарманивали часть изъятого для личного потребления.