Теодора Госс - Европейское путешествие леди-монстров

С минуту Мина шагала молча, словно погруженная в свои мысли.

Какой-то маленький мальчуган в коричневом костюмчике едва не налетел на них.

– Gyere ide, Gyuri! [129] Гюри, иди ко мне! ( вен .) – окликнула его мать. Во всяком случае, Мэри решила, что это она. Над головой пели птицы. Мэри даже не знала, что это могут быть за птицы. Вот Жюстина, наверное, сразу сказала бы. Она всегда знает такие вещи.

Затем Мина проговорила:

– Мэри, вы сможете когда-нибудь простить мне мой обман? Я тогда была моложе, и мне не пришло в голову, что нехорошо обманывать семилетнего ребенка, и к тому же у меня были для этого веские причины. В конце концов, думала я, вы никогда об этом не узнаете. Теперь-то я все понимаю – я многое поняла за эти годы. Преимущества возраста состоят в том, что, становясь старше, мы начинаем совершать совсем другие ошибки. Если вы не можете заставить себя простить, я пойму.

Они свернули на тропинку, идущую позади музея, и зашагали в тени высоких лип. Мэри немного подумала, прежде чем ответить.

– Я очень сердилась на вас. Наверное, и сейчас сержусь и не совсем понимаю, что с этим делать. Я не очень-то умею сердиться, вы ведь знаете. Сейчас, после всего, что случилось вчера, я просто благодарна за то, что мы все остались живы! И вам благодарна за все, что вы сделали, за то, как старались помочь Люсинде – и всем нам. А Айша правда придет сюда? Как-то трудно представить…

– Представить ее в парадной гостиной Влада? Это довольно роскошная гостиная, гораздо роскошнее той, которой мы пользуемся обычно, однако вы правы – ее и впрямь трудно представить в обычной обстановке. Скорее уж в каком-нибудь египетском храме или где-нибудь на фоне величественной природы. Скажем, в Альпах? Лорд Байрон мог бы написать о ней стихи…

– Превосходно! – Мэри рассмеялась, потом снова стала серьезной. – Как вы думаете, что она сделает с профессором Ван Хельсингом? И как по-вашему, она согласится прекратить эти эксперименты раз и навсегда?

– Не знаю. Вам вчера не показалось… – Мина смолкла – они уже обогнули музей и вышли с другой стороны. Затем проговорила, словно бы с удивлением: – Той девушки, что продавала лаванду, сегодня нет на обычном месте. А всю последнюю неделю она стояла здесь каждый день.

– Ой, – сказала Мэри, – а я и не заметила. Может быть, она уже все распродала. Так что вы хотели сказать? По поводу вчерашнего…

Мина нахмурилась и опустила взгляд в землю. Пошевелила гравий носком ботинка.

– Просто все как-то уж слишком легко прошло. Я понимаю, люди погибли, в том числе Эдвард Прендик, и еще многие ранены. Но я думала, будет гораздо хуже. Могла быть настоящая бойня. А тут – не успели Беатриче с Лаурой обезвредить всех ван-хельсинговских приспешников, как появляется профессор Холли, и делу конец. А когда Кэтрин, Жюстина и Кармилла не могли отбиться внизу – подоспела сама Айша и уничтожила вампиров своей таинственной силой – хотела бы я знать, как она это делает! Ей ведь даже не пришлось к ним прикасаться? По-моему, нет. Достаточно приблизиться? А главное, что именно она делает? Подозреваю, это что-то вроде электрического разряда, вроде молнии, только невидимой. А когда Люсинда бросилась на Арминия и Лео Винси оттаскивал ее от него, леди Кроу подошла и увела нас в библиотеку. Все это было как-то слишком… слишком слаженно. Словно отрепетировано заранее.

Мэри не знала, что на это сказать. Разве что…

– Все ведь закончилось хорошо. Мы целы, Ван Хельсинг схвачен, только Сьюард сбежал. И Люсинда снова в своем уме.

– Это, конечно, самое важное, – согласилась Мина. С минуту она молчала. Затем сказала:

– Мэри, у меня была особая причина, чтобы пригласить вас сегодня на прогулку. – Она открыла сумочку и вынула оттуда конверт. – Это пришло вам по почте.

Письмо? Для Мэри?

– От миссис Пул? – радостно спросила она. Наверное, от миссис Пул – кто же еще станет писать ей на адрес Мины? Должно быть, пишет, что мистер Холмс вернулся – дело раскрыто, преступник задержан и передан в руки Лестрейда.

Но, когда Мина протянула ей письмо, Мэри увидела, что оно не от миссис Пул. Она узнала угловатый, почти нечитаемый почерк. Конверт был адресован «мисс Мэри Джекилл, для графини Карнштейн». Она с неохотой надорвала конверт и прочитала письмо, уместившееся на одном-единственном листочке.

«Моя дорогая Мэри, я с сожалением узнал от Ferenc pére et fils [130] Отца и сына Ференцев ( фр .). о твоем внезапном отъезде. Мне хотелось бы подольше побыть в кругу семьи – с тобой и Дианой. Я вижу себя в вас обеих – разные стороны своего «я», конечно. Возможно, скоро мы сможем подольше побыть вместе. Невзирая на все различия в наших взглядах и темпераментах, а также некоторые досадные недоразумения (Диане не следовало стрелять в Яноша, он хороший мальчик, хотя и никуда не годный ассистент), я горжусь своими дочерьми, одна из которых такая горячая, а вторая такая рассудительная.

Именно потому, что ты так рассудительна и всегда умеешь подобрать правильные слова, я и пишу именно тебе: передай, пожалуйста, мисс Франкенштейн, что Адам умер в ночь после вашего отъезда. Его уход не был мирным: он гневался и на своего создателя, и на женщину, которая его отвергла. Последним словом на его устах было «Жюстина».

Надеюсь, у вас все хорошо. Передай, пожалуйста, мой горячий привет Диане. Скажи, что я постараюсь прислать ей несколько открыток из Швейцарии. После того, как мы вернулись из Англии, Адам, полагая, что уже не оправится от ран, назначил меня душеприказчиком своего имущества, часть которого теперь отошла ко мне. Если вы когда-нибудь захотите навестить меня, у меня будет довольно мрачный замок с чахлым водопроводом, где вы сможете остановиться. Вид там великолепный. Как мне подписать это письмо? Подпишусь тем именем, под которым ты меня когда-то знала и которым, возможно, когда-нибудь будешь называть меня снова.

Твой любящий отец,

Генри Джекилл».

Мэри долго смотрела на письмо, а затем подняла взгляд на Мину.

– В чем дело, дорогая? Вы словно увидели привидение.

Мэри молча протянула ей письмо. Что тут было объяснять? Что можно объяснить, когда речь идет о таком человеке, как Хайд? Она смотрела, как Мина читает письмо. Что же скажет на это мисс Мюррей? К ее удивлению, Мина разразилась смехом.

– Простите, дорогая, – сказала Мина, возвращая ей письмо. – Я понимаю, это серьезно, – но он неисправим, правда? Только не вздумайте чувствовать себя виноватой за то, что вырвались из его лап, и не позволяйте Жюстине чувствовать себя виноватой в смерти Адама. У нее гипертрофированное чувство ответственности, – и у вас тоже иногда. Так значит, мистер Хайд перебрался в какой-то швейцарский замок и намерен… что? Попытаться снова стать мистером Джекиллом? Ох… – Она вытерла слезы, выступившие на глазах от смеха. – Простите. Родители иногда бывают просто невозможными, верно?