Тим Пауэрс - Последний выдох [litres]

– Это точно он. Я Дж. Фрэнсис Стрюб, адвокат из Лос-Анджелеса, в середине 70-х я работал у него юридическим секретарем в Сил-Бич. А еще я только что видел, как он исполнил известный Оборот Жути из оригинального сериала.

Чуть помолчав, женский голос произнес:

– Правда? Переведу ваш звонок на Лоретту Делараву. – На линии что-то щелкнуло, и далее Стрюб слушал пресную инструментальную версию «Мистер тамбурин».

«Я так и знал, – подумал Стрюб, с улыбкой откинувшись на спину сиденья и не сводя глаз с двери Брэдшоу. – Полагаю, в штате Лоретты Деларавы найдется местечко для сметливого адвоката».

– Говорит Лоретта Деларава. – Этот женский голос звучал резче, и на линии слышались статические помехи. – Насколько мне известно, вы тот самый умница, который нашел пропавшего Жутя! Где он?

– Миссис Деларава, меня зовут Дж. Фрэнсис Стрюб, и я адвокат…

– Адвокат? – В скрипучей линии наступила тишина. – Вы представляете его интересы? – спросила Деларава.

– Да, – тут же ответил Стрюб. «Спонтанность всегда выручает, – нервно подумал он. – Нужно доверять своим инстинктам».

– Где он?

– Мы хотели бы некоторых гарантий…

– Послушайте, мистер Стрюб, я сейчас нахожусь на погрузочной площадке палубы «Е» «Куин Мэри».

«Слава богу, – подумал Стрюб, – она в порту всего лишь в двух милях отсюда!»

– Сегодня я снимаю хеллоуинский сюжет о знаменитых призраках на борту и как раз мечтала найти Брэдшоу, чтобы посвятить ему хотя бы пару эпизодов и чтобы он исполнил знаменитый Оборот Жути на прогулочной палубе «Куин Мэри». – Она шмыгнула носом. – Вы ведь сейчас не отливаете?

Стрюб решил, что это какой-то сленг из мира шоу-бизнеса, означающий какие-нибудь препятствия или что-то в этом роде. Вроде проливного дождя во время парада, способного испортить всю малину.

– Разумеется нет, я просто…

– Ну так что? Хотите, чтобы мы взяли у вас интервью? Успех будет гарантирован. Выдающийся местный адвокат. Не так ли? «Тот, кто выследил Жуть». После чего мы могли бы обсудить возможную роль для вашего клиента в возобновленном сериале. Как вам такое предложение?

Стрюбу не понравился ее тон, точнее, ее явное предположение, что им движет исключительно желание засветиться на публике. Ему захотелось ответить ей холодно и снисходительно.

Однако, разумеется, он не стал.

– Хорошая идея, – сказал он. Презирая себя, он добавил: – Обещаете?

– Даю слово, мистер Стрюб. Так где же он?

– Что ж… в Лонг-Бич, в тупике на Двадцать первой плейс рядом с пляжем. – Стрюб зачитал ей адрес с вывески на ограждении. – Я тоже там буду, – добавил он, – и я уверен…

– Хорошо, – перебила она его. – Я так и знала, что кто-то должен быть уверенным. Мне следовало догадаться, что это будет именно адвокат…

Связь прервалась.

«Полагаю, она скоро будет здесь», – неуверенно подумал Стрюб.

Вопли попугаев вынудили Салливана разлепить глаза. Он уже некоторое время находился на грани пробуждения. Вспомнил какой-то ночной сон про Венис-бич, но не мог вспомнить, какой это был год – 1959, 1986 или 1992-й, да и вряд ли это было важно.

Из кухни донесся слабый шорох, и он повернулся: Кути сидел скрестив ноги на кухонном столе и поглядывал на Салливана поверх книжки про Алису, страницу которой он только что перевернул. Кути приложил палец к губам.

Салливан покрутил головой, отчего шея хрустнула, и Элизелд открыла глаза, сонно улыбаясь.

– Теперь мы все проснулись, Кути, – тихо произнес Салливан свою первую за день фразу. Он перекатился, через силу встал на ноги и потянулся. – Как ты себя чувствуешь?

– Замечательно, мистер Салливан, то есть Пит. Можно мне позавтракать холодной пиццей с «кокой»?

«Видимо, Эдисон отсыпается с похмелья», – подумал Салливан.

– Конечно. А я, пожалуй, не буду. Полагаю, через час-другой, после… похода на берег, мы отсюда уедем. Точно не хочешь дождаться горячей еды?

– Я хочу холодной пиццы. Дома у нас редко бывала пицца.

– Ну тогда отрывай кусок. – Салливан зевнул и пошел на кухню, где включил горячую воду. Он не мог вспомнить, появлялась ли вообще горячая вода прошлым вечером. Ну, хотя бы в туалетном бачке всегда была горячая вода.

– Ох! – произнес Кути. – Поможете мне спуститься? Когда тянусь, у меня болит порез. Я уже почти залез сюда, когда понял, что не стоило.

– Конечно, – ответил Салливан.

– Кути, – вступила Элизелд, которая уже встала и спешила к столу, – разве я не предупреждала тебя, чтобы ты не напрягал рану?

– Нет, мисс, – ответил мальчик.

– Ах, ну, как только мы тебя оттуда снимем…

Вдруг из перехода в спальню послышался четвертый голос:

– Пусть остается там, где находится.

Салливан обернулся и замер. В руках у возникшего в дверях мужчины был обрез двустволки 12-го калибра. Подняв взгляд от дула оружия, Салливан заметил, что у мужчины всего одна рука и потом что на нем мешковатые камуфляжные штаны и запятнанная ветровка. А еще – его круглое и бледное лицо покрывала испарина. Взгляд мужчины, как беспокойная домашняя муха, метался от Салливана к Элизелд и Кути и обратно.

– Прошлым вечером поступил звоночек от Гарри Гудини с Лонг-Бич, – голос незнакомца был высоким и спокойным, – а я большой поклонник Гудини. Но здесь я ловил одни лишь отражения сигнала и никак не мог отловить его устойчивый родной сигнал. Потом я вспомнил про этот тупичок на берегу – вроде леса, в котором Алиса потеряла свое имя. А вчера вечером вы закатили вечеринку. В армянский ресторан пришел человек, потому что его друзья советовали ему заказать селедку. Селедку подали живой, она открыла глаз и посмотрела на него. Он ушел, но друзья велели ему следующим вечером снова пойти туда, и он так и сделал и снова заказал селедку. Но селедка на тарелке снова открыла свой глаз, и мужчина убежал. На третий вечер он пошел в еврейский ресторан и заказал там селедку, и когда официант принесу ему блюдо с селедкой, та открыла глаз, посмотрела на него и спросила: «В армянский ресторан больше не ходишь?»

Салливан почувствовал, как по ребрам под рубашкой стекает пот, и, не отрывая глаз, продолжал пялиться на дульные срезы ружья, каждый ствол которого был настолько велик, что в него свободно заползла бы крыса. Элизелд закрыла собой Кути, и теперь все стояли не шелохнувшись.

– Что тебе нужно? – ровным голосом поинтересовался Салливан.

– Я хочу поговорить с Томасом Эдисоном.

– Это он меня порезал, – шепнул Кути и поежился, а вслух сказал: – Я тебя слушаю. О чем же ты хочешь поговорить?

– Разблокируй меня, – выговорил гость. – В моем уме застрял гнилой призрак, и я не могу… есть. Когда ты подобное сотворил со мной в 29-м году, я избавился от затора, пустив себе скоростной призрак по вене на руке. Тогда это помогло, но мне оторвало руку. Я не могу позволить себе повторить действие, даже будь я уверен в том, что призрак оторвет мне еще одну конечность, а не разнесет сердце. Ты это со мной сделал, так что ты наверняка знаешь, как отменить действие.