Тим Пауэрс - Последний выдох [litres]

Когда Брэдшоу наконец встал на бетонной палубе рядом с Кути и Элизелд, Деларава изобразила неуклюжий пируэт и жеманной походкой направилась по белому коридору, пленников же громилы погнали вслед за ней.

– Зазеркальный народ! – визгливо бросила через плечо Деларава. – «Это редкое счастье, великая честь – за обеденный стол с Королевою сесть!»

На ходу Салливан успел переглянуться с Элизелд и оптимистично подмигнул ей.

Обнадеживающий жест был не совсем необоснованным: до него только что дошло, что выглядывающие из его манжет руки скорее всего принадлежали Гудини. «Маска» была неполной, – на нем не было пиджака со съемными рукавами, – наверное, потому что отсутствовал полный комплект: не хватало сушеного пальца мага. И все же после прикосновения к гипсовым рукам, еще в задымленной квартире, они исчезли, а теперь чья-то левая рука сжимала кусочек отломленного металла.

Пошатывающийся впереди процессии Шерман Окс был довольно высок ростом, и ему пришлось пару раз пригнуться, проходя под трубопроводной арматурой, пропущенной под низкими потолками, но в итоге Деларава завела их в просторное помещение размером с телестудию. Флуоресцентные лампы заливали белым светом два низких дивана у стен и металлический стол в центре комнаты, в углу один на другом стояли деревянные ящики с катушками кабеля. Деларава показала рукой на один диван, а сама тяжело прошагала к столу и поместила свою массу на приставленный к нему стул.

– Протяните кабель через наручники, однорукому – под мышкой, усадите на диван и зафиксируйте кабель в таком месте, куда им не дотянуться, – приказала Деларава двоим бандитам, которые привели ее пленников в комнату.

После того как Салливана связали и затолкали на диван, где он снова оказался между Элизелд и Оксом, он ощутил, как его палец снова принялся расшатывать один из редко расположенных зубчиков расчески, которая отломилась с толстым торцовым зубчиком.

Чтобы оправдать движение плечами, он наклонился вперед и посмотрел направо: Элизелд перешептывалась с Кути, а Брэдшоу, который сидел на другом конце длинного дивана, хмурился и щурился на стены, словно осуждая их покраску.

Деларава махнула пистолетиком, жестом приказав своим громилам выйти из комнаты. С пола, из-за стола, она подняла большую кожаную сумку и свободной рукой вытряхнула содержимое на стол. Оттуда выкатились три банки рутбира «Хайрс», две из них были полными, а одна пусто громыхнула. Рядом с ними упал коричневый бумажник, а за ним и кольцо с ключами.

– Узнаешь вещички, Пит? – спросила Деларава, глядя на предметы на столе.

Салливан не ответил, только глубоко вдохнул, и ему показалось, будто вместе с воздухом вдохнул глоток бурбона.

– У меня есть электромагнит, – продолжила Деларава, – есть весьма специфичная музыка и шизофреник, маска из которого намного лучше, чем из вас с сестрой. Излишества сегодня меня не интересуют, только твой отец, – и еще Томас Альва Эдисон и Кут Хуми Парганас, раз они тут оказались. – Она повернулась обрюзгшим лицом прямо к нему и посмотрела в глаза. – Где бы ни был Питекан, он явится по первому призыву, – добавила она. – Тебе известно, что они с твоей матерью провели на «Куин Мэри» медовый месяц в 1949 году?

– Нет, – произнес Салливан. Отец не любил рассказывать близнецам о матери, которая умерла в 1953 году, когда им был всего год.

Его левая рука отломила еще один зубчик редкой расчески, и пальцы уже засовывали тонкий металлический штырек в зазор защелки между основной и подвижной частью наручника на правой руке.

Салливан попытался вспомнить, что прошлым вечером он прочел о коронации Алисы. Вот бы наклониться через Элизелд и расспросить Кути, который читал книжку утром. Пальцы Салливана все еще ковыряли зубчиком расчески в наручнике, и когда он попытался вспомнить трюк, который его руки проделали вчера внутри магического иллюзорного молочного бидона на озерце кладбища, чтобы помочь рукам, зубчик тут же отскочил и навсегда исчез в диванных подушках.

В дверях появился молодой человек, по-видимому, второй ассистент директора.

– Пришел тот продюсер, Нил Обстадт, – сообщил он. – Говорит – о, боже! – что вы его ожидаете! – Молодой человек еще говорил, когда мимо него в комнату пропихнулся грузный мужчина в деловом костюме. У вошедшего были короткие пепельные волосы, а крой пиджака не скрывал широкие плечи, которые, подумал Салливан, наверняка покрыты татуировкой.

При мысли о том, что его визит мог означать спасение, сердце Салливана забилось быстрее, но слабая надежда исчезла, едва мелькнув, когда при виде пятерых пленных загорелые щеки расплылись в довольной улыбке, обнажив белизну зубов.

– Вот это да, Келли! – произнес он. – Насколько я понимаю, этот мальчик не кто иной, как знаменитый Кут Хуми Парганас! Какая продуманная, – добавил он, вдруг нахмурясь, – десятина. – Он посмотрел на нее через всю комнату. – Ты уже много лет питаешься призраками, верно? Знаешь, как это работает?

– Можешь идти, Куртис, – спешно сказала Деларава молодому человеку в дверях, который был рад поскорее уйти.

Нил Обстадт показал рукой на пленников.

– Они зафиксированы?

– В наручниках, и опутаны продетым через наручники кабелем, – ответила Деларава.

– Полагаю, – продолжил он, – все пятеро гостей умрут еще до заката?

– Деларава закатила глаза.

– Если вы упорно не желаете употреблять цивилизованное иносказание…

– Вы их убьете или нет? Я не могу ждать весь день, – поверьте, и вы тоже.

– Чтоб тебя, Нил. Да.

– Следовательно, я могу говорить свободно. Некий дымковый дилер по имени Шерман Окс продал мне мертвого призрака. Впрочем, они же все мертвые, не так ли? Но этот сгнил, и теперь он застрял у меня в голове – стоит в протоке, и теперь я больше не могу употребить ни единого призрака. При попытке съесть призрак я лишь вдыхаю закись азота, но не добавляю жизни. А содержащаяся в дозе жизнь выходит вместе с выдохом. Никакой пользы для меня. Вы сталкивались с подобным?

– Слышала о таком, – осторожно ответила Деларава.

– Я знаю, как это исправить, – заговорил Шерман Окс, чем удивил Салливана, который думал, что однорукий в изодранной и поношенной одежде был практически без сознания.

– Я тоже, – практически одновременно произнесли Салливан и Кути.

– Меня зовут Шерман Окс-с-с… – сказал однорукий.

Он продолжал выдыхать окончание предложения, и его выдох не заканчивался, а со свистом выходил из него, словно его рот был распахнувшимся, продуваемым ветрами каньоном, которые выносили оттуда поющие голоса полудюжины маленьких девочек: