Элеонора Раткевич - Час кроткой воды

А второго удара и не понадобилось.

– Совсем охамели, крысота? – рявкнул Шан. – А ну, вон отсюда!

Если по уму, их бы страже сдать – но близится полдень, идет пересменка. Рассветная Стража уступает черед Полуденной. Никого сейчас Шан толком не дозовется. Оставалось только одно – пугнуть сквернавцев крепко, чтобы вперед неповадно было.

Пугнуть ему удалось.

Окажись на его месте обычный человек в цивильной одежде, и четверка поганцев набросилась бы в ответ. Но он был не обычным человеком, а старшим сыщиком при всех знаках различия. Дашь ему по морде – так тебе же потом стражники втрое наваляют. А избить его до бесчувствия и удрать… ой, нет. Он же сыщик. Он же всех потом найдет. И мало никому не покажется. Нападение на сыщика в форме… да за такое им всем руки-ноги оборвут, местами поменяют и скажут, что так и было!

Четверым поганцам оставалось только одно – пуститься наутек во все лопатки, покуда сыщик добрый и ограничился единственной свороченной челюстью. Именно так они и поступили.

И уже мгновением спустя Шан успокаивал перепуганную девушку.

– Вы не бойтесь, – увещевал он, – они вам ничего уже не сделают.

– Спасибо, – нетвердым еще от недавнего страха голосом промолвила девушка и улыбнулась.

Какой она была? Хорошенькой? Или даже красивой? Наверное. Главное, она была невероятно, просто ужасно милой. Она смотрела так, что от ее взгляда вокруг делалось светло.

Шан… Шан, опомнись! Куда ты мостишься, Собака ты Храмовая? Не с твоей бы рожей на таких девушек заглядываться!

А что делать, если от ее дрожащей улыбки внутри жаркой волной вскипает нежность?

– Как же это вы оказались на улице совсем одна? – неуклюже спросил Шан, мучительно стыдясь своей неловкости. Ну, не умеет он разговаривать с девушками! Что бы там Вьюн с Воробьем себе не напридумывали – не умеет. – Вы бы хоть служанку позвали вас сопровождать.

В том, что у девушки – судя по виду, ли из небогатых – все-таки должна быть служанка, он не сомневался.

– Обычно так оно и бывает. – Девушка подняла свой удивительный взгляд, и Шан задохнулся. – Но сегодня она заболела. Не матушке же к аптекарю идти и не отцу, правда? Врач ей кое-что выписал, чтобы укрепить лечение. Я решила сходить сама, тут недалеко…

Точно, ли. И действительно не из богатых – в доме только одна служанка. Но эта семья вызывает к ней не лекаря, а врача, и юная госпожа идет для нее за лекарством.

Шан сглотнул.

– А давайте, я вас провожу, – неожиданно для себя, предложил он. – Раз уж тут недалеко. Мало ли, вдруг еще какие негодяи пристанут. Время приполуденное, стражи не дозовешься…

– Спасибо, – просияла девушка. – Только скажите тогда, как вы прозываетесь. А то говорить все время «господин сыщик» как-то все-таки неудобно…

Шан похолодел.

Он давно свыкся со своим насмешливым прозванием, он даже бравировал им, но сейчас…

– Меня зовут Шан Храмовая Собака, – тяжело выговорил он непослушными губами, моля в душе только об одном: хоть бы девушка не засмеялась!

Девушка засмеялась.

Ну и что с того? Шан это переживет. Все можно пережить. Даже если солнце стало черным…

– Простите, – покаянно произнесла девушка. – Я не хотела… просто забавно вышло… храмовые собаки ведь охраняют Храм Зари, верно? Защищают ее от созданий мрака?

– Верно, – угрюмо кивнул Шан.

– Вот и получается, что забавно вышло… понимаете, я прозываюсь Ин Ясная Заря…

Чтооо-о-оо-о-оо?!

– Значит, вы меня теперь будете защищать, правда?

– Когда я женюсь?

– Когда встретите зарю в полдень…

Да чтоб тебе восемь раз икнулось, гадальщик клятый? Неужто не мог сказать по-человечески?

Хотя…

Нет. Не мог.

Знай Шан заранее, что должно случиться, он бы все равно спас девушку от подонков, но в этом бы не было подлинности. Когда в дело вмешивается свой интерес, своя выгода – пиши пропало. Шан бы не смог посмотреть в эти чудесные глаза с чистой совестью. И нагаданное счастье прошло бы мимо него. Иные предсказания сами себе могут помешать сбыться. А скверное это дело – мешать будущему воплотить себя.

Удачи тебе в твоем искусстве, Чистое Зеркало!

И – довольно о тебе. До гадальщика ли Шану, когда ему улыбается Ясная Заря, и с вышины на них густым колокольным звоном проливается полдень!

Байрачные леса.Байрак (он же буерак – знакомое слово, не правда ли?) – это сухой неглубоко врезанный овраг или балка, зарастающий растительностью, в основном широколиственными лесами. Они-то и называются байрачными. Основные породы, образующие подобные леса – дуб, клён, вяз, ясень, липа. В процессе превращения оврага в балку с его краев на дно смывается типичный чернозем степей. Его мощность может достигать двух метров и более. К тому же внутри байрака образуется свой микроклимат, так что байрачные леса могут не вполне соответствовать той климатической полосе, в которой и располагаются.

Бисквит.Так называется керамическое изделие, подвергшееся только первичному (бисквитному) обжигу. Температура обжига бисквита обычно 800 – 1000 °C – не очень много, если учесть, что даже мягкий фарфор требует для своего обжига 1300–1350 градусов, а твердому необходимы еще более высокие температуры: 1400–1500. Первая стадия нагрева при бисквитном обжиге идет достаточно медленно, чтобы испаряющаяся вода не деформировала предмет. Получается прочное, тяжёлое изделие. В дальнейшем оно может подвергаться обработке с помощью разнообразных шликеров и глазурей и повторного, часто неоднократного обжига, но может оставаться и неглазурованным. Бисквитная керамика пориста и легко впитывает воду, поэтому бисквит не используется при изготовлении посуды. В более узком смысле бисквитом называют не фаянс или другую керамику, а только неглазурованный фарфор, который был обожжён один или два раза. Поверхность такого фарфора очень белая, матовая и слегка шероховатая. Своим видом она напоминает высококачественный мрамор. Фарфоровый бисквит используется для изготовления фигурок, украшений, скульптур и других предметов, не нуждающихся в глазури для защиты поверхности – например, так называемых «бисквитных кукол». Именно таких кукол и расписывают, например, Янтарная Бусина и Тонкая Ива.

Боги и духи.Боги и духи различаются не по силе или статусу, а по сферам ответственности. Боги посредством своих храмов «привязаны» к месту, к определенной территории. Родовые божества «привязаны» к роду, причем по большей части опять-таки к месту его основного проживания. А вот духи, хотя и у них есть храмы, «привязаны» не к месту, а к времени. У любого из духов есть час, когда он наиболее силен. Именно в это время к нему следует обращать молитвы и возжигать благовония. Обычно молятся основным восьми духам-покровителям – Сове, Лисе, Быку, Ласточке, Соколу, Коню, Волку и Мыши. Волку молятся об избавлении от несчастий и преследования – Волк их догонит и загрызет. Мыши молятся о всем, что требует кропотливости и осторожности, а также о накоплении и сбережении. Сова ночью надзирает над тайным и незримым, ей молятся об избавлении от сглаза и проклятий, одержаний и болезней, а также об успехе в делах, требующих тайны. Лисе молятся об успехе в хитром деле, о любви и красоте, о плодородии. Быка молят о силе и об успехе в тяжелом труде. Ласточке молятся о доме и всем, что с ним связано, о домашнем очаге и семье. Сокол надзирает за всем сверху и все видит, в его ведении справедливость, ему молятся об избавлении от наветов, удачи в правом деле. Коня просят об успешном завершении дела, о победе и об удаче в путешествии.