Михаил Фиреон - Полиция Гирты [СИ]

Устав говорить, он закрыл лицо руками и сгорбился еще больше. Вертура сказал «ага», покачал головой, чтобы показать, что он все услышал и согласен с этим.

Сизые сумерки спускались на поле и лес, стояли между деревьями.

— Лео, я не хочу вас осуждать — убедившись что Фанкилю больше нечего сказать ему, осторожно обратился детектив — но мне кажется, вы… Впрочем я просто о том, что нам не стоит оставаться здесь, надо вернуться в Гирту.

Фанкиль поднял голову и с неодобрением уставился в лицо детективу. Вечерело. Чем ниже закатывалось за деревья солнце, тем ярче казались блики костерка, пляшущие на камнях и деревьях. Становилось холодно. Вертура сидел у костра, болтал в огне еловую веточку. Фанкиль ничего не ответил, снова вопросительно и недовольно посмотрел на детектива.

— Лео, вы слышите меня? — с напором потребовал Вертура — мы должны вернуться в город. Я знаю, вы герой, но мы даже не знаем чего ждать от этого дома, не знаем что тут, скоро наступит ночь, комендантский час. Я видел отчеты…

— Раз страшно, езжайте, я остаюсь — глухо бросил ему Фанкиль. В его глазах стояли жгучая обида, что его слова, его вдохновенная исповедь, остались неоцененными, просто так, совершенно впустую, прошли мимо ушей человека, к которому он обращал их.

— Нет — твердо ответил Вертура — мы уедем вместе. Потому что мэтр Тралле приказал ехать втроем. И я докладываю вам о том, что не знаю чего ожидать в этом лесу. И мне кажется, вы тоже этого не знаете. Я все понял. Вы ищите подвига веры, проверяете на прочность себя и других, специально для этого и вызвались добровольцем, поехали в Гирту. Все, достаточно проверок. Я прошу вас Лео, вы старший, но мы все отвечаем друг за друга, мы должны ехать вместе. Завтра мы напишем рапорт и вернемся с мэтром Глотте и слесарями, вскроем эти двери…

— Все, езжайте давайте! — вскочил со своего места, указал рукой на дорогу Фанкиль — вы мне тут такой не нужны.

— Я не уеду один — твердо ответил Вертура и, положил руку на эфес меча в знак важности своего намерения.

Фанкиль подошел к нему в упор и, хоть и был по комплекции и росту почти таким же, как и детектив, толкнул его обеими руками в плечи с такой неудержимой мощью и силой что тот потерял равновесие и опрокинулся на хвою. Острые камни и какой-то корень больно впились в плечо. Вертура пополз назад, попытался было перевернуться на четвереньки, вскочить и выхватить меч, но Фанкиль разгадал его маневр, шагнул к нему. В его руке мелькнула плетка, Вертура дернулся, тяжело и сдавленно вдохнул, завращал глазами от боли: жгучее, нестерпимое пламя охватило его ногу и спину.

— Да хватит уже! — переворачиваясь на спину, вскинул руки ладонями вверх, чтоб больше не били, детектив.

— Марш в город! — прогремел рыцарь как сержант строевой подготовки, на весь лес, грозно указал в сторону дороги, презрительно бросил — тоже мне умник нашелся! Доброволец, подвиг веры!

Было уже почти темно, кода, понукая коня, детектив ехал по до дороге в сторону Гирты. Ветер охладил его синяки, а хорошая ясная погода, свежий вечерний ветер и быстрая езда почти исцелили обиду. Надо сказать, что Вертура был даже рад такому исходу событий: он благополучно избежал опасности, ехал обратно в город, оставив страхи ночного леса далеко позади. Он миновал поворот на поселок, проехал мимо ворот и забора парка барон Тсурбы и выехал в поля перед Еловым предместьем. Вокруг стояли сады, колосилась рожь, а на склонах спускающихся к реке холмов, в сизых вечерних сумерках теплились окна многочисленных человеческих жилищ.

Лошадь лейтенанта Турко детектив приметил под навесом коновязи с торца дома надзирателя стоящей на отшибе Елового предместья деревеньки. Объяснив вышедшему навстречу недоверчивому бородатому стражнику с пикой и факелом в руке, что он тоже из полиции, он привязал своего коня рядом с конем лейтенанта и направился к высокому крыльцу.

В просторных окошках красивого и нового, сложенного из толстого бруса дома, теплился свет многочисленных свечей. Еще с крыльца, что поднималось к дверям бельэтажа, Вертура услышал знакомый резкий голос, на всю улицу рассказывающий какую-то веселую, бестолковую и пьяную историю из быта полиции Гирты.

— А, Марк это вы! — приметил его с порога лейтенант, хлопнул по бедру шапкой и представил хозяевам детектива — принц-изгнанник. Марк, как его отца там зовут, Вертура. Наш шпион, женился на этой твари, Анне и наконец-то увезет ее на… прочь из Гирты!

И со всей силы ударил в стол кулаком. Хозяева дома весело засмеялись тому, как лейтенант представил коллегу, пригласили Вертуру к столу, где уже стояли жаровня, кружки и наполненный ювом кувшин. На закуску были разломанные ржаные караваи, горшок с ароматным вареным чесноком и тертая свекла в общей деревянной миске.

— Это Карл! — еще раз гордо представил он собутыльника, знакомого усатого капрала из лужи с дороги, и его рыжую крепкую и плечистую, под стать деревенской ломовой кобыле, девку — мой лучший друг, брат и сослуживец! И леди Эстри, сестра моей Мики! Такая же дура, хоть кол на голове теши!

Он вскочил от стола и картинно указал обеими руками на жену надзирателя, но тот схватил свою плетку, звонко и страшно хлопнул ей по столу.

— Ты руки то убери и язык не распускай, дурачина! — грубо крикнул лейтенанту хозяин избы.

Эстри Трогге засмеялась тем громовым ведьмовским смехом, которым, застряв в коляске, сегодня днем она смеялась на дороге на весь лес, подхватила под локоть мужа, зарумянилась, заулыбалась, прильнула щекой к его тощему жилистому плечу. Еще днем на ней была зеленая шерстяная мантия с широкими рукавами выше локтя и модный городской платок, почти как у принцессы Вероники и ее девиц, больше похожий на шарф, что оставляя открытым затылок, закрывает только виски, уши и шею. Но теперь ее сменила простая деревенская одежда: длинное льняное платье, рыжая кожаная жилетка и передник, а нечесаные рыжие волосы она заплела у висков в две толстые, перевитые полосатыми голубым с зелеными шнурками, косы.

Детектив устало приветствовал хозяев, поклонился, перекрестился на иконы напротив входной двери и в изнеможении повалился на скамью рядом с коллегой.

В комнате горело множество свечей. Свежий, полнящейся ароматами деревни и леса ветер врывался в окна, в которые еще не вставили снятые на лето рамы со стеклами, колыхал огни. Рыжие сполохи приветливо плясали на бревенчатых стенах. Эстри Трогге поднесла детективу глиняную кружку горького до слез юва, из которой он, еще раз быстро перекрестившись, тут же выпил половину.

— А где наш Лео? — после некоторой сумбурной и шумной беседы, спросил лейтенант у детектива. Вертура выпил еще и смущенно поведал о том, что с ним случилось.